Книга Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье - Кирилл Бенедиктов

На столе лежала записка — обрывок бумаги с колючими немецкими буквами. «В шесть вечера будь на старом месте. Флиртуй с К. Жди». Все коротко и ясно. Старое — бильярдная. К. — Рихард Кох. Ждать надо было то ли связника от партизан, то ли самого Отто. Записку она сожгла на свечке, пепел собрала в кулечек и выбросила в уборной.

Было воскресенье. До шести нужно было чем-то себя занять. Катя не представляла себе, что делают СС-хельферин в выходные дни. Загорают и купаются? Собирают цветы? Штудируют устав?

— Моей легенды хватит максимум на неделю, — предупредил ее Отто. — У меня хорошие документы, не вызывающее подозрений прикрытие. Предписание всем медицинским службам и городской администрации оказывать мне всяческое содействие. Но какому-нибудь особо рьяному чиновнику из службы безопасности может прийти в голову запросить Берлин. Беспокоить группенфюрера Конти лично, никто, конечно, не станет. Имперская служба здравоохранения — неповоротливая бюрократическая структура, так что ответ придет дней через пять, не раньше. Но надо быть готовым к тому, что он все-таки придет.

— Что ты успеешь сделать за пять дней?

— Многое можно успеть сделать за пять дней. Найти лазейку в отделе «Иностранные армии Востока». Узнать, когда и как приезжает в Вороновицы Гитлер. Дождаться, пока наши наладят связь с партизанами. Пять дней — это очень много.

Отто оказался прав. Дни тянулись невыносимо долго.

Как ассистентка гаупштурмфюрера Нольде, Дайна Кайните должна была помогать ему в работе. Дел у нее, правда, было очень немного. Первые два дня она исправно ходила в винницкую больницу и занималась сортировкой медицинских карт. Медперсонал относился к ней почтительно — видимо, всех пугала ее серая эсэсовская форма. Кате было неприятно смотреть, как ее соотечественники пресмыкаются перед фашисткой, но Дайна воспринимала такое отношение как что-то само собой разумеющееся. Вообще она довольно быстро привыкла к правилам, установленным на оккупированных территориях. Армейцы молчаливо признавали превосходство СС. Хиви лебезили перед теми и другими. Для местного населения даже хиви, к которым сами немцы порой относились с презрением, были привилегированным сословием. Исключения встречались, но крайне редко.

Сама Дайна занимала промежуточное положение между хиви и немцами. Благодаря Отто, все обращались с ней как с чистокровной немкой, но она очень остро чувствовала всю непрочность своего статуса. Порой Клейнмихель, посверкивая своими очками, смотрел на нее так, как будто перед ним сидела не СС-хельферин, а обычная славянская девушка, с которой представитель высшей расы мог сделать все, что угодно.

При мысли о том, что сегодня вечером ей предстоит снова любезничать с Клейнмихелем, Хонером и Кохом, ее замутило. Скорее бы уже вернулись ребята!

Пока никаких известий от ушедших в лес бойцов группы «Синица» не было. Каждый вечер Дайна отправлялась на прогулку по городу — все время выбирая новый маршрут. Но город был небольшим, поэтому вряд ли могла вызвать подозрение ее привычка всякий раз проходить мимо сложенной из красного кирпича водонапорной башни на углу улицы Котляревского. На восточной стене башни, на уровне человеческого роста, углем была начерчена свастика. Связник от партизан, появившись в городе, должен был нарисовать рядом со свастикой восходящее солнце.

Но дни шли за днями, а свастика чернела на стене башни в гордом одиночестве. Отто говорил, что оснований для беспокойства нет, но с каждым днем это молчание пугало Катю все больше. Она скучала по балагуру Теркину и даже по этим двум балбесам, Льву и Сашке. Все-таки нечестно со стороны Отто было бросать ее здесь совсем одну.

Катя оделась и вышла во двор. Галина, как обычно, работала в саду — собирала крупные наливные яблоки в большие плетеные корзины. Скоро потащит их на базар, а вечером будет жаловаться, что торговли совсем не стало. Ну, правильно — кто станет покупать яблоки, когда в каждом хозяйстве по нескольку десятков яблоневых деревьев? Немцы? Но им проще зайти в любой понравившийся дом и потребовать самых лучших яблок. Платить при этом, понятно, не обязательно.

Солнце стояло уже высоко. В такую погоду хорошо валяться с книгой у речки, в тени высоких трав. Книга у нее была — «Страдания юного Вертера» Гёте. На немецком, естественно. Отто настаивал, чтобы она как можно больше читала по-немецки. Кате книга не нравилась, она с куда большим удовольствием почитала бы своего любимого Достоевского, но Дайна Кайните не интересовалась русской литературой.

— Госпожа Дайна, я вам там молочка парного в крыночке налила, — с заискивающей улыбкой обратилась к ней Галина. — И сырничков спекла, попробуйте, они теплые еще.

«Интересно, — подумала Катя, — если бы ты знала, кто я на самом деле, стала бы кормить меня молоком и сырниками? Или сразу побежала бы к полицаям?»

— Спасибо, Галина, — сказала она вслух. — Я позавтракаю и пойду на реку.

— Это вы хорошо придумали, госпожа Дайна! На реке-то сейчас прелесть как хорошо! Вы сырничков-то с собой возьмите, вдруг там кушать захочется! Да я вам сейчас в бумажку заверну…

Суетливость вдовушки раздражала Катю. Можно было и не говорить ей, куда она направляется, но вдруг заглянет Отто? На всякий случай надо подстраховаться.

— А я вчера на базаре слыхала, — не переставая, трещала Галина, накрывая на стол, — один офицер, бедняжка, с ума сошел. Говорят, он всех своих солдатиков, что в танке у него были, порешил, вот ужас-то! А сам молоденький еще, совсем как тот, что одну ночь у меня ночевал.

— А что еще говорят? — не удержалась Катя. Галина сделала круглые глаза.

— Болтают еще, что он хотел самого Гитлера взорвать! Его теперь самый главный следователь из Берлина едет допрашивать, вот как!

— Что ж его допрашивать, если он сумасшедший, — с досадой сказала Катя. — А как зовут офицера, не знаешь?

— Вроде Гансом. Нашего-то, кажись, тоже Гансом звали? Я вот что думаю — не он ли, часом?

— А ты сходи в гестапо да спроси, — предложила Катя. — Скажи мол, так и так, у меня тут один больной офицер останавливался, не тот ли, что хотел Гитлера взорвать?

Галина замахала на нее руками.

— Что вы, что вы, госпожа Дайна! Что ж я, из ума совсем выжила, что ли? Меня ж тут же первую и сцапают! Бросят в подвал и…

Она осеклась, наткнувшись на ледяной взгляд Кати. Нет, не Кати — Катя никогда не умела смотреть так, как СС-хельферин Дайна Кайните.

— Значит, вот как ты представляешь себе работу гестапо?

— Ой, да нет же… просто боюсь я, госпожа Дайна, ну, боюсь, что с меня, дуры-бабы, взять…

— В таком случае советую тебе поменьше болтать, — жестко сказала Дайна. — Целее будешь.

На реке и вправду было чудесно. Ласковый ветерок уносил прочь струившийся с неба жар. Дайна нашла себе укромное место под раскидистым деревом, постелила на траву покрывало, убрала подальше от солнца сверток с едой. Раскрыла томик Гёте. Минут через двадцать ей стало скучно. Она отложила книгу и некоторое время лежала с закрытыми глазами, вспоминая базу «Синица», тамошнюю реку и уху, которую варил Шибанов. Это было меньше месяца назад, а кажется, полжизни прошло уже с тех пор.