Книга Архипелаг ГУЛАГ. Том 2 - Александр Солженицын

— Дорого обошёлся, — говорю я охраннику.

— Зато быстро построили! — уверенно отвечает он.

На твоих бы косточках!..

Я вспоминаю гордую фотографию беломорского тома: старорусский крест, взятый опорой электрическим проводам.

На ваших бы косточках…

В тот день прошёл я около канала восемь часов. За это время одна самоходная баржа прошла от Повенца к Сороке и одна, того же типа, от Сороки к Повенцу. Номера у них были разные, и только по номерам я их различил, что эта — не возвращалась. Потому что нагружены они были совершенно одинаково: одинаковыми сосновыми брёвнами, уже лежалыми, годными на дрова.

А вычитая, получим ноль.

И четверть миллиона в уме.

* * *

А за Беломорско-Балтийским шёл канал Москва-Волга, сразу все туда поехали и работяги, и начальником лагеря Фирин, и начальником строительства Коган. (Ордена Ленина за Беломор застали их обоих уже там.)

Но этот канал хоть оказался нужен. А все традиции Беломора он славно продолжил и развил, и здесь мы ещё лучше поймём, чем отличался Архипелаг периода бурных метастазов от застойного соловецкого. Вот когда было вспомнить и пожалеть о молчаливых жестоких Соловках. Теперь не только требовали работы, не только бить слабеющим кайлом неподатливые камни. Нет, забирая жизнь, ещё прежде того влезли в грудь и обыскивали душу.

Вот что было самое тяжёлое на каналах: от каждого требовали ещё чирикать. Уже в фитилях надо было изображать общественную жизнь. Коснеющим от голода языком надо было выступать с речами, требуя перевыполнения планов! И выявления вредителей! И наказания враждебной пропаганды, кулацких слухов (все лагерные слухи были "кулацкие"). И озираться, как бы змеи недоверия не оплели тебя самого на новый срок.

Беря сейчас бесстыдные эти книги, где так гладко и восторженно представлена жизнь обречённых, — почти уже поверить нельзя, что это всерьёз писалось и всерьёз же читалось. (Да осмотрительный Главлит уничтожил тиражи, так что и тут нам достался экземпляр из последних.)

Теперь нашим Вергилием будет прилежная ученица Вышинского Ида Авербах.[76]

Даже ввинчивая простой шуруп, надо вначале проявить старание: не отклонить ось, не вышатнуть шуруп в сторону. А уж когда малость войдёт — можно и вторую руку освободить, только вкручивай да посвистывай.

Читаем Вышинского: "Именно благодаря воспитательной задаче наш ИТЛ принципиально противоположен буржуазной тюрьме, где царит голое насилие."[77]"В противоположность буржуазным государствам у нас насилие в борьбе с преступностью играет второстепенную роль, а центр тяжести перенесен на организационно-материальные, культурно-просветительные и политико-воспитательные мероприятия."[78](Надо мозги наморщить, чтобы не проронить: вместо палки — шкала пайки плюс агитация.) И вот уже: "…успехи социализма оказывают своё волшебное (так и вылеплено: волшебное!) влияние и на… борьбу с преступностью."[79]

Вслед за своим учителем поясняет и Авербах: задача советской исправтрудполитики — "превращение наиболее скверного людского материала ("сырьё"-то помните? «насекомых» помните? — А. С.) в полноценных активных сознательных строителей социализма."

Только вот — коэффициентик… Четверть миллиона скверного материала легло, 12 с половиною тысяч активных сознательных освобождено досрочно (Беломор)…

Да ведь это, оказывается, ещё VIII съезд партии, в 1919 году, когда пылала гражданская война, ещё ждали Деникина под Орёл, ещё впереди были Кронштадт и Тамбовское восстание, — VIII съезд определил: заменить систему наказаний (то есть вообще никого не наказывать?) — системой воспитания!

"Принудительного" — теперь добавляет Авербах. И риторически (уже припася нам разящий ответ) спрашивает: но как же? Как можно переделать сознание в пользу социализма, если оно уже на воле сложилось ему враждебно, а лагерное принуждение ощущается как насилие и может только усилить вражду?

И мы с читателем в тупике: ведь верно?…

Не тут-то было, сейчас она нас ослепит: да производительным осмысленным трудом с высокой целью! — вот чем будет переделано всякое враждебное или неустойчивое сознание. А для этого, оказывается, нужна: "концентрация работ на гигантских объектах, поражающих воображение своей грандиозностью"! (Ах, вот оно, зачем Беломор-то, а мы лопухи ничего не поняли…) Этим достигается "наглядность, эффективность и пафос строительства". Причём обязательно "работа от ноля до завершения" и "каждый лагерник" (ещё сегодня не умерший) "чувствует политический резонанс своего личного труда, заинтересованность всей страны в его работе".

А вы замечаете, как шуруп уже плавно пошёл? Может и косовато, но мы теряем способность ему сопротивляться? Отец по карте трубочкой провёл, а об оправдании его ли забота? Всегда найдётся Авербах: "Андрей Януарьевич, у меня вот такая мысль, как вы думаете, я в книге проведу?"

Но это — только цветочки. Надо, чтобы заключённый, ещё не выйдя из лагеря, уже "воспитался к высшим социалистическим формам труда".

А что нужно для этого?… Застопорился шуруп.

Ах, бестолочь! Да соревнование и ударничество!! Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? "Не просто работа, а работа героическая!" (Приказ ОГПУ № 190.)

Соревнование за переходящее красное знамя центрального штаба! районного штаба! отделенческого штаба! Соревнование между лагпунктами, сооружениями, бригадами! "Вместе с переходящим красным знаменем присуждается и духовой оркестр! — он целыми днями играет повелителям во время работы и во время вкусной еды"! (Вкусной еды на снимке не видно, но вы видите также и прожектор. Это — для ночных работ, Волгоканал строится круглосуточно.[80]В каждой бригаде заключённых — тройка по соревнованию. Учёт — и резолюции! Резолюции — и учёт! Итоги штурма перемычки за первую пятидневку! за вторую пятидневку! Общелагерная газета «Перековка». Её лозунг: "Потопим своё прошлое на дне канала!" Её призыв: "Работать без выходных!" Общий восторг, общее согласие! Передовой ударник сказал: "Конечно! Какие могут быть выходные дни? У Волги-то выходных нет, вот-вот разольётся". А как с выходными у Миссисипи?… — Хватайте его, это кулацкий агент! Пункт обязательств: "сбереженье здоровья каждым членом коллектива". О, человечность! Нет, это вот для чего — "чтобы сократить число невыходов на работу". "Не болеть — и не брать освобождений!" Красные доски. Чёрные доски. Доски показателей: дней до сдачи; что сделано вчера, чту сегодня. Книги почёта. В каждом бараке — почётные грамоты, "окна перековки", графики, диаграммы (это сколько лоботрясов бегает и пишет). Каждый заключённый должен быть в курсе производственных планов! И каждый заключённый должен быть в курсе всей политической жизни страны! Поэтому на разводе (за счёт утреннего времени, конечно) — производственная пятиминутка, после возврата в лагерь (когда ноги не держат) — политическая пятиминутка. В часы обеда не давать расползаться по щелям, не давать спать — политические читки! Если на воле — Шесть Условий товарища Сталина, — то и каждый лагерник должен зубрить их наизусть![81]Если на воле — постановление Совнаркома об увольнении за прогул, то здесь разъяснительная работа: всякий сегодняшний отказчик и симулянт после своего освобождения будет заклеймён презрением масс Советского Союза. Такой порядок: для получения звания ударника — мало одних производственных достижений! Ещё надо: а) читать газеты, б) любить свой канал, в) уметь рассказывать о его значении.