Книга Неприятности – мое ремесло - Рэймонд Чандлер

Мы спустились под руку по лестнице, оставив управляющего, который безуспешно пытался откашлять проглоченную зубочистку.

3

В пять часов пополудни я очнулся ото сна и обнаружил, что лежу в собственной кровати в своей квартире в Голливуде, в Шато-Морен на Франклин-авеню, поблизости от Айвар-стрит. Повернув голову, которая тут же отозвалась болью, я увидел лежащего рядом Генри Эйхельбергера в майке и брюках. Сам я тоже был не полностью одет. На столике у кровати стояла почти полная литровая бутылка ржаного виски «Олд-Плантейшн», а на полу валялась пустая бутылка из-под того же превосходного напитка. По ковру разбросана одежда, а на подлокотнике одного из моих парчовых кресел виднелась прожженная сигаретой дырка.

Я осторожно ощупал себя. Живот все еще побаливал, а челюсть с одной стороны слегка припухла. В остальном я был совсем как новый. Когда я встал с кровати, виски́ пронзила острая боль, но я проигнорировал ее, твердым шагом направился прямо к бутылке и поднес ее к губам. Изрядный глоток обжигающей жидкости мгновенно привел меня в чувство. Появилась бодрость, настроение улучшилось, и я был готов к новым приключениям. Вернувшись к кровати, я энергично потряс Генри за плечо:

– Вставай, Генри. Уж близок час заката. Поют малиновки, суетятся белки, а вьюнок закрывается, готовясь ко сну.

Будучи человеком действия, Генри Эйхельбергер вскочил со сжатыми кулаками.

– Что за шуточки? – прорычал он. – А, это ты. Привет, Уолтер. Как самочувствие?

– Великолепно. Отдохнул.

– Ну да. – Он спустил босые ноги на пол и пальцами расчесал свои густые белокурые волосы. – Мы отлично сидели, пока ты не вырубился. Тогда и я решил вздремнуть. Никогда не пью один. Все нормально?

– Да, Генри, я прекрасно себя чувствую. И у нас есть дело.

– Точно. – Он шагнул к столику и как следует приложился к бутылке. Затем погладил живот широкой ладонью. В его зеленых глазах зажегся мягкий свет. – Я больной человек, и мне нужно принять лекарство. – Он поставил бутылку на стол и обвел взглядом комнату. – Черт, мы так быстро набрались, что я даже не успел рассмотреть твою берлогу. Отличная квартирка, Уолтер. Ух ты! Белая пишущая машинка и белый телефон. Что с тобой, малыш, – недавно принял первое причастие?

– Глупая причуда. – Я небрежно взмахнул рукой.

Генри принялся внимательно разглядывать пишущую машинку и телефон на моем столе, а также оправленный в серебро письменный прибор, каждый предмет в котором был украшен моими инициалами.

– Денежки водятся, да? – Зеленые глаза Генри уставились на меня.

– Более или менее, – скромно ответил я.

– Ну, что дальше, приятель? Есть идеи или просто выпьем?

– Да, Генри, у меня есть идея. И с твоей помощью ее можно будет претворить в жизнь. Мне кажется, мы должны, как говорится, пустить слушок. Когда крадут жемчужное ожерелье, об этом сразу же становится известно в преступном мире. Жемчуг сложно продать, Генри, поскольку его нельзя перегранить и, насколько я знаю, его могут опознать специалисты. Преступный мир должен бурлить. Мы без труда найдем человека, который доставит в нужное место весточку о том, что за возврат ожерелья мы готовы уплатить достойное вознаграждение.

– Складно говоришь, хоть и пьяный, – проворчал Генри и потянулся за бутылкой. – А ты не забыл, что камушки фальшивые?

– Это не важно. По причинам сентиментального характера я все равно готов за них заплатить.

Генри глотнул виски, явно наслаждаясь вкусом напитка, затем сделал еще глоток и вежливо протянул бутылку мне.

– Вроде все так, – задумчиво произнес он. – Только вот преступный мир, о котором ты говоришь… вряд ли они станут возиться с ниткой стекляшек. Рехнулись они, что ли?

– Понимаешь, Генри, я подумал, что преступники тоже не лишены чувства юмора, а тут открывается такая возможность посмеяться.

– Ну да, – кивнул Генри. – Какой-то придурок узнает, что у леди Пенраддок есть нитка жемчуга, которая стоит кучу денег, и он ловко крадет жемчуг и бежит к перекупщику. А перекупщик громко смеется ему в лицо. Эта история может позабавить народ в бильярдных. Глупое положение. Только вор все равно должен по-быстрому избавиться от камушков – ему светит от трех до десяти, даже если они стоят десять центов вместе с налогом с продаж. Взлом и проникновение припаяют все равно, Уолтер.

– У данной ситуации есть еще один аспект, Генри. Если вор глуп как пробка, это не имеет особого значения. Другое дело, если у него в голове есть хоть капля мозгов. Миссис Пенраддок – очень гордая женщина, и живет она в престижном районе города. Если станет известно, что она носит поддельный жемчуг или, того хуже, в местной прессе появятся намеки, что именно это ожерелье муж преподнес ей на золотую свадьбу… Ты же понимаешь, Генри.

– Воры не отличаются сообразительностью, – сказал он, потер массивный подбородок и принялся задумчиво грызть ноготь большого пальца. Его взгляд переместился на окно, потом в угол комнаты, на пол. Наконец он искоса посмотрел на меня. – Шантаж, говоришь? Может, и так. Хотя в преступном мире каждый занимается своим делом. Но пустить слушок этот парень может. Шанс есть, Уолтер. Я бы не стал закладывать свои золотые зубы, чтобы его заполучить, но шанс есть. Сколько ты готов выложить?

– Сотни долларов хватит с лихвой, но я готов поднять цену до двухсот – столько стоила подделка.

Генри покачал головой и погладил бутылку.

– Нет. За такие деньги парень не станет светиться. Овчинка не стоит выделки. Просто сплавит камушки от греха подальше.

– По крайней мере, можно попробовать, Генри.

– Да, но где? И у нас кончается спиртное. Может, я надену ботинки и сгоняю за бутылкой?

В этот момент, будто в ответ на мою непроизнесенную молитву, раздался приглушенный удар в дверь моей квартиры. Выглянув, я поднял с пола вечерний выпуск газеты. Снова заперев дверь, я вернулся в комнату, на ходу разворачивая газету. Потом ткнул в нее пальцем и заговорщически улыбнулся Генри Эйхельбергеру:

– Здесь. Готов поспорить на литр «Олд-Плантейшн», что ответ мы найдем в сводке криминальных новостей.

– Нет там никакой сводки, – усмехнулся Генри. – Это же Лос-Анджелес. Ты проиграл.

С некоторым волнением я раскрыл газету на третьей странице. Нужную заметку я прочел в утреннем выпуске, пока ждал в агентстве по найму прислуги, но не был уверен, что вечером ее перепечатают в неизменном виде. Мои надежды сбылись. Заметку поместили, как и прежде, в центре третьей колонки. Короткое сообщение имело заголовок: «ЛУ ГАНДЕСИ ДОПРОШЕН В СВЯЗИ С ПОХИЩЕНИЯМИ ДРАГОЦЕННОСТЕЙ».

– Слушай внимательно, – сказал я и начал читать вслух:

Вчера вечером на основании анонимной информации полиция арестовала Луиса С. (Лу) Гандеси, владельца известной таверны на Спрингс-стрит, и допросила в связи с серией ограблений в фешенебельных кварталах на западе города. По оценкам специалистов, стоимость драгоценностей, которые под дулом пистолета были сорваны с присутствовавших на вечеринках женщин, составляет более двухсот тысяч долларов. Ночью Гандеси отпустили, однако от интервью он отказался. «Я не даю советов полиции», – скромно заявил он. Капитан Уильям Норгаард, начальник отдела по борьбе с бандитизмом, заявил, что Гандеси не имеет отношения к этим ограблениям и анонимное сообщение было просто актом личной мести.