Книга Счастье сильнее страха - Лада Лапина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако боли в суставах стали теперь всегдашними спутниками сына, и при их возникновении нельзя было исключить очередной гемартроз. Поэтому я всегда была на связи и довольно часто забирала сына из школы домой для экстренного лечения или наблюдения. Опасения, что вскоре он начнет пользоваться ситуацией с целью избежать некоторых уроков, оправдались: начались частые умоляющие звонки. Важно было опираться на свою интуицию и сохранять твердость. В подавляющем большинстве случаев «боли» тут же проходили.
Вскоре я стала замечать, что во время отсутствия сына дома совершенно вытесняю всю информацию о проблеме и даже о нем самом. Я с удовольствием бы отдала все заботы о ребенке школе, и только болезненная ответственность не позволяла отстраниться. Это были неприятные открытия.
При избытке ответственности часто появляется соблазн совсем снять ее с себя, если вдруг появляется минимальная возможность. Ведь помимо объективных обязанностей, например по уходу за ребенком, у гиперответственного человека еще множество других «неотложных» дел. «Надо, чтобы на ночь не оставалось грязной посуды. Надо всегда кормить домочадцев свежеприготовленной едой. Надо всегда чистить обувь перед выходом».
Иначе говоря, человек делает только то, что «надо», не особо различая, кому надо, зачем и почему «всегда». Он почти не следует за своими «хочу». Такое поведение – следствие посланий, усвоенных с детства: «Мало ли, что ты хочешь», «есть такое слово – надо» и им подобных. Когда-то это было насилием со стороны взрослых, потом человек научился заставлять себя сам. Несмотря на то что груз тащить привычно, в организме хранится большое количество неосознаваемой ярости – естественной реакции на постоянные подневольные действия. Помимо, конечно, элементарной усталости. Поэтому человек будет рад сбросить наконец ярмо.
Так как он не умеет делать это частично или регулярно, предупреждая моральную и физическую усталость, то при первой же возможности отдохнуть он очень трудно возвращается обратно к ноше. Он готов отказаться и от адекватной части ответственности, тем самым навредив себе и близким. Соблюдение баланса между «надо» и «хочу», своевременное переключение на личные потребности имеют, как уже не раз подчеркивалось, принципиальное значение.
Чем больше становилось у меня дружеских контактов, тем чаще приходилось сообщать новым людям о болезни ребенка. Каждый раз чувства были смешанные. Прежние стыд и вина – раз у меня особый ребенок, значит, со мной что-то не так – уже давно не проявляли себя. Но я начинала сильно смущаться, потому что в ответ слышала слова восхищения и уважения. Это, с одной стороны, было приятно, а с другой – непривычно, так как опыта получения похвалы у меня практически не имелось. Даже казалось, что таким образом я набиваю себе цену: «он уважать себя заставил»[2]. Не сказать было нельзя, потому что сын был моим единственным приложением сил, а сказать – стыдно. Будто я специально рисую себе героический образ, читай – хвалюсь, что совершенно не соответствовало усвоенному с детства правилу: хвастунов и зазнаек не любят, нужно быть скромной, иначе с тобой не будут дружить. Нарушение этого правила и влекло за собой сильные чувства. Также я часто ловила себя на удивлении: за что же меня хвалят, чем восхищаются? Ведь никаких особенных подвигов я не совершаю. Даже, скорее, наоборот – занимаюсь только ребенком, не состоялась в профессии.
Это тоже был болезненный аспект самопредъявления. Воспитанная при большом участии бабушки, которая считала карьеру главным в жизни женщины, я была глубоко убеждена в своей некондиции. Никакие аргументы про больного ребенка для меня самой не работали. Так что причины и оттенки стыда были самые разнообразные.
С большим трудом удалось понять, что правила и убеждения, которые подходят моим близким, могут не подходить лично мне, и нельзя требовать от себя невозможного. Страдая от недостатка профессиональной деятельности, неудовлетворенной личной потребности, одновременно я попадала в ловушку стандарта: не работаешь – не состоялся. Материнство, хотя и очень непростое, без профессионального развития, без заметной личной эффективности, казалось мне эквивалентным катастрофической потере времени.
Что интересно, к матерям других больных детей сочувствия и уважения у меня было много, а осуждать несостоявшихся в профессиональном плане женщин не приходило в голову. Воспитание особых детей – важное и ответственное дело, требующее мужества, терпения, смирения и определенного самопожертвования. И умения любить. Парадоксальным образом мне это удавалось видеть и признавать у других, но совершенно отрицать у себя. Впоследствии это помогло присвоить (то есть признать своими и существующими) и собственные качества, позволившие преодолеть огромные трудности.
В нашем обществе не принято хвалить. Ни детей, ни других, ни себя. Последнее считается особым грехом. Положительная оценка своих качеств или работы повсеместно, за редким исключением, осуждается. Нормой является критичное отношение к себе и результатам работы: в ней подчеркиваются не достоинства, а недостатки, призванные стимулировать исполнителя к улучшению качества. Чаще всего этот подход приводит к сомнительным результатам. Получая за старание лишь негативный отзыв, человек или полностью утрачивает интерес, или начинает стремиться к безупречности, а значит, сам никогда не будет испытывать удовлетворения от работы, ибо нет предела совершенству. Деятельность такому человеку можно вообще не начать или никогда не закончить.
Тот же принцип действует и в отношении качеств личности. Если постоянно обесценивать свои достоинства и достижения, усваивая негативное отношение к себе значимых людей, то испытать гордость, радость, удовольствие за себя и свою деятельность не получится. А значит, не смогут быть признаны многие важные качества. Например, если мать особого ребенка считает, что она «ничего такого не делает», она не сможет считать себя терпеливой, выносливой, мужественной, инициативной, ответственной, умеющей сочувствовать, обучаться новым навыкам и т. п.
Именно признание, присвоение своих достоинств создает внутреннюю опору. То, что остается с человеком, несмотря на неустойчивое, непредсказуемое, нестабильное внешнее положение, и что имеет особенное значение для жизни с больным ребенком. Уверенное знание своих сильных сторон и уважение к своей деятельности не позволит чувствовать себя принципиально хуже других. Это тоже очень влияет на самоощущение человека.
На фоне постепенной адаптации к новому месту жительства я пребывала в благодушном настроении, тревога уходила. Насколько это, конечно, было возможно при моем неспокойном характере и стремлении решать сложнейшие задачи для переживания себя хорошей. Известие о новой беременности было радостным шоком. Сбывались давние мечты, но одновременно предстояло выждать десять недель до сложной и рискованной процедуры ранней диагностики гемофилии, о которой я уже писала, а потом пережить неделю томительного ожидания результата.
