Книга Счастливый ребенок. Универсальные правила - Андрей Курпатов

Привычки отцов, и дурные и хорошие, превращаются в пороки детей.

Демокрит

Игры детей – вовсе не игры, и правильнее смотреть на них как на самое значительное и глубокомысленное занятие этого возраста.

Мишель Монтень

Примечание:

«Поговорим о главном!»

Сразу должен предупредить всех нас от поспешных решений и выводов. С одной стороны, нам кажется, что различия в «мышлении» не могут быть уж слишком значительными. Ну подумаешь, «немного» не понимает ребенок, главное – чтобы суть рубил! А он рубит! Так мы себе это представляем, выдавая желаемое за действительное, и тоже рубим.

С другой стороны, даже осознавая тот факт, что мышление, сознание ребенка устроено иначе, не так, как наше, нам самим очень трудно под это дело подстроиться, смириться с этим, если хотите. И мы все равно пытаемся, чтобы он нас понял, тогда как, по большому счету, надо, чтобы он понял не нас, а то, что ему нужно понять в данный конкретный момент. Поверьте, это далеко не одно и то же!

Э-э… Вы еще не сделали никаких поспешных выводов?

Загвоздка в том, что мы вряд ли заметим, что он нас на самом деле не понимает. Поверьте, мы постоянно будем находиться в иллюзии, что он понимает нас прекрасно. В этом, собственно, главная коллизия. И это общее правило, которое даже с детьми никак не связано: мы рисуем себе своего собеседника по своему образу и подобию, живем по принципу – «думай с нами, думай как мы, думай лучше нас». Мы уверены, что так оно и есть.

К тому же, мы ведь еще все так «понятно» и «доступно» ему объясняем, а он даже и соглашается с нами! Конечно, он понял нас правильно! Ага… Только потом он вдруг делает то, что идет вразрез со всем тем, что мы раньше о нем и обо всем вообще думали. Почему? Потому что нам только казалось, что нас правильно понимают, потому что мы рисовали себе своего собеседника по своему образу и подобию. А он – другой.

Но оставим теорию. Поясню ситуацию на конкретном примере. Итак, нам кажется, что ребенок все понимает – он качает головой (часто впопад), говорит правильные слова, более-менее связно отвечает на уточняющие вопросы. Создается абсолютная иллюзия, что он «в материале». Проблема в том, что и ребенку кажется, что он все понимает, ну или почти все. Он не понимает, что он понимает неправильно.

Но как, скажите на милость, такое можно заметить? И не замечает этого ни ребенок, который понимает все как-то по-своему, ни взрослый, которому кажется, что он рассказывал очень ясно, доступно и доходчиво. Только правильно заданные вопросы помогут взрослому увидеть, насколько он ошибается, полагая, что ребенок «все понимает правильно», даже если речь идет о совершенно элементарных на первый взгляд вещах.

Знаменитый исследователь детской психики французский ученый Анри Валлон приводит такой пример разговора с ребенком.

Психолог. Что случается, когда человек умирает?

Ребенок. Умирают, закрывают глаза, а потом их везут закапывать и потом кладут венки и начинают поливать цветы. Иногда их просто кладут, иногда на кладбище ходят гулять. Иногда рабочие копают могилы, а потом посыпают песком.

Психолог. А зачем они копают могилы?

Ребенок. Чтобы класть мертвых.

Психолог. Откуда видно, что человек умер?

Ребенок. Потому что он лежит на смертном одре.

Психолог. Откуда люди знают, кого класть на смертный одр?

Ребенок. Потому что он умер.

Психолог. Из чего видно, что он умер?

Ребенок. Потому что его закапывают.

Психолог. А как узнать – умер он или нет?

Ребенок. Это видно в могиле.

Вот такая занимательная беседа. Я специально не раскрыл вначале возраст ребенка. Это уже шестилетний малыш! Нормальный, здоровый, без каких-либо задержек и отклонений… Причем рассуждает он, надо признать, вполне здраво. Проблема только в том, что он действует наобум.

У него есть некий набор представлений о смерти – «мертвый», «могила», «кладбище» и т. д. Но не понимая внутренней связи всех этих явлений друг с другом, не понимая, что в этой «картинке» главное, а что второстепенное, он спонтанно сочетает один признак события с другим, полагая, что все они вполне полноценны и самодостаточны.

И это непонимание – обязательный признак мышления данной возрастной группы: внешние признаки того или иного события, той или иной вещи он уже умеет определять, а сущностные связи устанавливать пока не способен.

Ребенок в этом возрасте не понимает, что такое смерть, не чувствует этого понятия. Для него это просто «картинка» – что-то, о чем он что-то слышал, так или иначе видел, думал. И он описывает нам эту «картину» справа налево и слева направо, и ему не слишком важна последовательность – сначала умер, потом закопали или наоборот – сперва оказался на смертном одре, а потом умер, или умер, а потом его туда положили. Ну неинтересно ему это, право! Просто вот так бывает…

Саму же сущность того, о чем он так уверенно и с такой серьезностью размышляет, он не видит вовсе, не до нее. И это не взрослый, страдающий инфантильностью тунеядца – «не видел, не знаю, не читал, не понял, но мнение имею» – и защищающий таким образом свое реноме. Ребенок просто не может по-другому.

Не знаю, удалось ли мне объяснить, что такое иллюзия взаимопонимания. В свое время я посвятил этому феномену целую главу в книге «Убить иллюзии. Универсальные правила». Возможно, кто-то из моих читателей уже с ней знаком и хорошо понимает, о чем я тут толкую. Но в любом случае должен сказать следующее: проблема взаимопонимания между взрослыми и детьми по сравнению с иллюзией взаимопонимания между взрослыми (то, от чего мы все так страдаем) – это тихий ужас.

Кому-то, впрочем, может показаться, что я слишком застрял на этой теме. Но поверьте, это только так кажется. Проблема, которая здесь кроется, стоит того, чтобы о ней говорить и говорить. Ведь главная родительская беда – это слово «понимаешь». «Ты что, не понимаешь, что я тебе говорю?!», «Что тут непонятного?!», «И не делай вид, что ты не понимаешь!» – эти реплики суть бесконечные вариации на данную тему.

Причем, именно так выглядит главный запрос родителей, обращающихся за помощью к детскому психологу.

«Я ей говорю, что книжки рвать нельзя, а она рвет! – говорит мамочка полуторагодовалого ребенка. – Прямо смотрит на меня и рвет! Она мне это назло делает, да? И так ведь во всем! Разве она не понимает?! Я же ей все объяснила!»

«Доктор Курпатов» смотрит в такой ситуации на мамочку с тоской и говорит обреченно: «Не понимает…»

Мамочка трехлетнего и трехмесячного сыновей чуть не в слезах жалуется доктору: «Я ему объясняю, что он старший брат, а Ваня – маленький, поэтому ему нужно больше внимания. А он берет и – прямо вот видно же, что из вредности, – идет и ломает игрушку. Я, конечно, к нему сразу бросаюсь, начинаю его шлепать… Я понимаю, что это неправильно, но я не понимаю, что тут непонятного?! Он же видит, что Ваня маленький, лежит в конверте!»