Книга Соль с Жеваховой горы - Ирина Лобусова

– Нет, – Туча был настроен решительно, – нету досюдова Алмазной. Давно вся вышла. Опосля Японца.

– Зря, Туча, ты ее покрываешь. Ты наши законы знаешь. За бабу вписаться – себя не уважать!

– Ой, наше вам здрасьте! Он вспомнил. Так Алмазная не баба, как по-твоему. За нее можно и вписаться. Вписка не заламается, – хохотнул Туча.

– Дай адрес! – Зайдер тяжело вздохнул.

– Нет в деле, – Туча смотрел на него в упор, – Алмазную за сходом выбросил. Нету в деле. С концом.

– Неправда это, Туча, – Мейер отвел глаза в сторону, – я справки наводил. За прежнее работает. Низший класс – «усыпальницей». Чигирь хотел ее к ногтю, да ты защитил. Ты за нее везде вписываешься.

– Не твоего ума это дело! – рассердился Туча. – Ты иди, куда шел! Оставь меня за покой, как до неба! Швицер драный!

– Да ты не сердись! Я ж до нас двоих и хочу. И Алмазной за то с руки будет, как она Паука возьмет. За своих же стараюсь! – Зайдер пытался уговорить Тучу изо всех сил.

Но Туча был непреклонен. Так прошло почти два часа. К концу второго часа он начал сдавать. Аргументы Зайдера звучали для него все весомей и весомей. Туча не выдержал:

– Ладно, поговори с ней. Но не настаивай, не дави до горла! Иначе не посмотрю, шо ты друг Японца. Кишки за тухес намотаю. Смотри мне… Бикицер! И если до шухера душу ей зашкрябаешь, ты мне держись!

И вот Зайдер стоял перед домом на Екатерининской, где жила Алмазная. И думал о том, как странно возвращаются прежние времена.

Дверь открыла темноволосая девушка с бледным лицом и глазами такой красоты, что у Зайдера сразу перехватило дыхание. С удивлением он увидел, что девушка страшно похожа на подругу Соляка – ту самую, что произвела на него такое сильное впечатление. Именно такую девушку он представлял в своих мечтах! В ней было все, что так нравилось ему – утонченность, порода, манеры. И, не отрываясь от нее, Зайдер смотрел во все глаза.

– Простите… – девушка нахмурилась, – вам кого?

– Я Мейер Зайдер, друг покойного Японца, – представился он, – мне бы Таню.

– Я слышала о вас! – Девушка удивленно приподняла брови. – И даже видела… В свое время. Забавно. Войдите.

Она посторонилась в дверях. Мейер следом за ней вошел в просторную гостиную.

– Я Ида, подруга Тани, – сказала девушка, – мы живем вместе. А Тани сейчас нет.

В глубине квартиры заплакал маленький ребенок, и девушка метнулась туда. Вернулась она со светловолосой девчушкой на руках, по виду годовалой или чуть больше. Успокоившись, ребенок сосал леденец.

– У вас очень красивая дочка! – улыбнулся Зай­дер, смотря на ребенка.

– Это дочь Тани, – сказала Ида, – но у меня тоже есть дочь. Она постарше.

Дочь Тани! Зайдер удивился. Он вспомнил, что до него доходили слухи о какой-то любовной драме с участием Алмазной. Вроде там был замешан какой-то князь. Темная, мутная история, как и время, в котором они жили. Так и появляются в такие времена дети – кто, откуда… никак не понять, ничем не объяснить…

Девушка усадила ребенка на широкую кровать и поправила выбившуюся прядь темных волос. У Зай­дера перехватило дыхание! Именно о такой женщине он мечтал всю свою жизнь!

– Хотите чаю? – Глаза у нее были лучистые. Улыбаясь, она смотрела на Зайдера. – Или вы спешите?

– Я никуда не спешу! – едва дыша, ответил он.

– А Таня вернется только утром. Она осталась у своего друга, – сказала девушка.

– А я останусь у вас! – выпалил Зайдер на одном дыхании. Она засмеялась. Ему вдруг показалось, что он знал ее всю свою жизнь. Эта девушка была даром судьбы, внезапно оказавшимся на его пути. И он не собирался от нее отказываться.

Глава 9

История Пересыпи. «Рай» в аду. Встреча с Фирой. Жена Соляка

Выйдя из трамвая, Таня оглядела мрачную местность с болотцами жидкой грязи и стала спускаться вниз по склону. Ноги разъезжались, и ей казалось, что эта грязь не высохнет никогда.

Недаром Пересыпь считалась самым гиблым местом в городе. Она находилась в низине, и ее нещадно заливали дожди, а также стоки, текущие вниз со всего города. Потому и грязные болота на плохих дорогах не высыхали на Пересыпи даже в жару.

Из-за обилия промышленных предприятий и мастерских в воздухе стоял неприятный, тяжелый запах. Это была тошнотворная смесь из дыма, металла, окиси селитры, горючего и болотного смрада, запах, которым отличался этот рабочий район. Дома здесь были низенькие, одноэтажные, часто – глинобитные и крытые соломой. И даже невооруженным глазом было видно, что живет здесь сплошная беднота.

Таня знала не понаслышке запах и вкус бедноты. Этим отчаянием бедности были пропитаны почти все отдаленные районы города – такие как Молдаванка, Слободка, Пересыпь. И Таня с печалью думала о том, что эта страшная бедность будет усугубляться все дальше и дальше.

В городе все чаще проявлялись ужасающие контрасты, и то тут, то там вспыхивали самые настоящие голодные бунты, когда бедняки громили хлебные лавки и продуктовые склады.

С одной стороны была невообразимая роскошь модных ресторанов и разбогатевших людей, с другой – толпы безработных и голодных, неспособных купить продукты по адским ценам, которые ставили богачи. Цены никто не контролировал, и они постоянно росли. Все больше и больше людей едва сводили концы с концами. А с другой стороны, было изобилие, нагло построенное на человеческой крови.

Спускаясь вниз, Таня думала о том, что Пересыпь и была таким образцом самого яркого контраста. И что тем, кто заседал в роскошных заведениях на Дерибасовской и в кабинетах большевистского начальства, не мешало бы спуститься в самый низ, к Пересыпи, и посмотреть в лицо городской бедноты.

Вот и первые улочки за железнодорожной насыпью. Теперь надо повернуть направо. Пытаясь отыскать дорогу к нужному ей месту, Таня вспоминала все, что читала и слышала об этом районе.

История его началась в средние века, когда, задолго до основания Одессы, Пересыпь была дном Черного моря, вдававшегося в сушу узкими заливами. Позже эти заливы стали Куяльницким и Хаджибеевским лиманами. Принято считать, что в XI-XV веках море отступило, а поднявшийся со дна одесского залива песок образовал большой перешеек.

Тут пролегали торговые пути, образовывались казачьи хутора. Почти сразу после своего основания Одесса превратилась в преуспевающий торговый город, через который проходило множество грузов. Рядом со складами и амбарами стали возникать фабрики и мануфактуры. Места не хватало – порт оказался зажат между морем и горой. Поэтому местом складских кварталов за портом как раз и стала Пересыпь. Тут же образовались многочисленные мастерские и небольшой поселок для рабочих.