Книга Он спас Сталина - Анатолий Терещенко

— А как, когда и чем доставите мидовцев? — спросил Сталин.

— Через полчаса за нами полетят еще два борта с сотрудниками МИДа.

— Какое воздушное прикрытие? — вдруг поинтересовался Верховный.

— Три девятки истребителей, — ответил главком, а потом неожиданно спросил у Сталина: — На каком самолете вы желаете полететь?

— Хм, генерал-полковники редко водят самолеты, навыки теряются, мы лучше полетим с полковником. Приглашаю с собой вас, товарищи Молотов, Ворошилов, Берия и Штеменко.

Надо отметить, что Грачев был лучшим летчиком страны и, как уже говорилось выше, личным пилотом наркома внутренних дел СССР. Потом все они, герои описываемых событий тегеранского периода, пострадают в разных степенях от мстительного и волюнтаристского волеизлияния Хрущева после смерти Хозяина Кремля.

С мертвым телом вождя злобный сатрап-политикан «повоевал отменно» — втихаря вынес из Мавзолея и зарыл на кремлевском погосте. Берию, Меркулова, Абакумова и десятка два других сотрудников госбезопасности казнил. Тысячи профессионалов разведчиков и контрразведчиков-участников войны отправил в отставку с поражением в правах, Молотова и Ворошилова вышвырнул из руководства страны. Штеменко и Грачева понизил в должностях и всячески унижал. Судоплатова за то, что «тесно» работал с Берией, упек на 15 лет тюрьмы — во Владимирский централ, где тот ослеп и заработал два серьезных инфаркта. Жукову подло подставил ножку, жульнически снял с должности министра обороны…

Добрался и до нашего героя — Николая Григорьевича Кравченко. С подробностями этой истории читатель еще познакомится.

Такие сумасбродные люди, каким был новый Первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров СССР, «с гнусностью подходят к объяснению прошлой истории», как говорил Тютчев.

Но все эти гнусности проявятся потом, а пока вернемся к Тегерану, периоду, когда Хрущев готов был лизать и лизал, говорят, сапоги вождю за пьяные проделки своего старшего сына — летуна Леонида. Но это другая история. О ней честно написал в своей книге «Записки контрразведчика» генерал-майор В.Н. Удилов, с которым автору доводилось общаться во время службы на Лубянке. За его плечами десятки успешно завершенных дел, хитроумных операций, о которых широкая общественность если и знала, то только из куцых сообщений ТАСС либо из официальных нот МИДа.

* * *

Итак, известно, что самолет со Сталиным вел шеф-пилот Берии полковник Виктор Георгиевич Грачев.

В описаниях поездки советской делегации со Сталиным в Тегеран Голованова и Штеменко есть разночтения, которые можно объяснить только субъективностью восприятия.

А вот как освещал приезд в Баку литера «А» С.М. Штеменко в своей книге «Генеральный штаб в годы войны»:

«…К вечеру приехали в Баку. Здесь все, кроме меня, сели по машинам и куда-то уехали. Я ночевал в поезде. В 7 часов утра за мной заехали, и мы отправились на аэродром. На летном поле стояло несколько двухмоторных винтовых самолетов «Дуглас Си-47», кстати, самых надежных машин в мире. Американцы их построили более 13 000 единиц. У одного из них прогуливался командующий Авиацией дальнего действия А.Е. Голованов. У другого самолета я заметил знакомого мне летчика В.Г. Грачева. В восемь часов на аэродром прибыл И.В. Сталин.

Новиков доложил ему, что для немедленного вылета подготовлены два самолета: один из них поведет генерал-полковник Голованов, другой — полковник Грачев…

Новиков пригласил Верховного главнокомандующего в самолет Голованова. Тот сначала, казалось, принял это приглашение, но, сделав несколько шагов, вдруг остановился.

— Генерал-полковники редко водят самолеты, — сказал Сталин. — Мы лучше полетим с полковником. И повернул в сторону Грачева. Молотов и Ворошилов последовали за ним.

— Штеменко тоже полетит с нами, и в пути доложит обстановку, — сказал Сталин, уже поднимаясь по трапу. — Как говорится, совместим полезное с приятным.

Я не заставил себя ждать.

Во втором самолете полетели А.Я. Вышинский, несколько сотрудников Наркоминдела и охрана…»

«МАЛАЯ ТРОЙКА»

Нельзя быть злодеем другим, не будучи и для себя негодяем. Подлость универсальна. Нарушитель любви к ближнему первым из людей предает самого себя.

Борис Пастернак

Непросто складывалась политическая обстановка в США вокруг идеи президента Франклина Рузвельта об открытии второго фронта в Европе и участия в переговорном процессе «Большой тройки» по вопросам послевоенного переустройства мира, в частности Европы, после поражения в войне Германии.

«Подводные рифы» то и дело встречались по курсу следования корабля администрации Франклина Рузвельта. Несмотря на громадный его авторитет в стране в связи с победами «нового курса», так называемая конструктивная оппозиция в лице деловых финансовых кругов делала все возможное, чтобы не дать американскому президенту встретиться со Сталиным, выехать на встречу в Тегеран и провести там международную конференцию.

Это были идеологические злодеи внутри американского истеблишмента, заточенные против политики президента. В отношении самого Рузвельта они ничего не имели, даже жалели его из-за болезни, а вот его курс в конце войны пришелся им не по нутру. Они готовы были взорвать политику президента, используя различные подлости.

Как все это похоже на современность: давление янки — ястребов и ненавистников России — на новоиспеченного президента США Трампа, заговорившего в ходе предвыборной кампании о сближении с Москвой. Не дали они ему и не дадут развернуться в сторону России, заставят давить ее санкциями, в первую очередь экономическими. Сегодня мы все являемся свидетелями этого антироссийского разбоя, за исключением псевдолибералов и практически открытой «пятой колонны»…

1943 год. Год величайших событий на фронтах Великой Отечественной войны — Сталинград, Курская дуга, форсирование Днепра и освобождение Киева. Реверс Второй мировой войны был переведен и стоял на отметке движения на Запад. Наработанный опыт, помощь союзников, развернутая мощь отечественного производства — все это говорило о том, что красные лавы, идущие вперед, уже не остановить. Они сомнут любую силу на своем пути. И действительно, такой силы в Европе не существовало.

Прошло всего два года с того дня, когда Реза-шах бежал из Тегерана. В стране несомненно на фоне побед русского оружия происходил небывалый подъем общественной жизни. Иран бурлил страстями. Политические сходки, манифестации, митинги и демонстрации то и дело сотрясали города, деревни и аулы. Эти процессы становились общественным явлением.

Крепли профсоюзные организации. Волнами накатывались на периферии крестьянские восстания. Все эти события заставили правительство встать на путь поиска радикальных реформ. Но оно, иранское руководство, шло на некоторые уступки с одной целью — ввести простых людей в заблуждение. Ставка «новых» верхов делалась теперь не столько на немцев, сколько на американцев, а через них — на усиление карательного аппарата.