Книга Половцы - Светлана Плетнева

Связанные крепкими вассальными отношениями с феодальным государством черные клобуки сами быстро феодализировались. Основу общества у них составляла большая семья (аил), называемая русскими летописцами чадью. В нее входили как кровнородственные члены, так и их слуги из других обедневших семей и даже домашние рабы. Богатые семьи достигали очень больших размеров и превращались, как мы видели выше, в новые этнические единицы. Чадь была не только социальной формой существования, но и в большей степени важнейшей экономической организацией, поскольку вести пастушеское хозяйство было выгоднее большим коллективом. Необходимость таких коллективов усугублялась тем, что все молодые мужчины каждой семьи были всегда обязаны принимать участие в любой войне сюзерена, т.е. у них не было возможности постоянно участвовать в хозяйственной деятельности семьи. Несомненно, существовало сильное экономическое расслоение внутри черноклобуцкого союза. Оно прекрасно выявляется археологами при анализе инвентаря, обнаруженного в могилах вместе с покойниками. Прежде всего бросается в глаза различие захоронений с останками коня и без них.

Те и другие погребения синхронны и произведены под курганами, т.е. по языческому обряду, поэтому разницу в обряде можно уверенно объяснять имущественным неравенством захороненных. Покойники без останков коней, безусловно, принадлежали к беднейшей части населения. Многие из них сопровождаются небольшим ножичком, горшком и кресалом с кремешком. Иногда в них вместо конских частей (чучела) бросали уздечку, от которой сохраняются железные удила. Таких погребений в Поросье обнаружено около 25 процентов от общего числа раскопанных комплексов.

Погребения с чучелами коня далеко не все одинаковы по количеству, разнообразию и богатству сопровождающего инвентаря. Обычно состав находок очень ограничен: кроме оседланного и взнузданного чучела коня, с мужчинами помещались те же ножики, кресала, точила, а у женщин – серьги, зеркала, единичные бусинки и пр. К другой категории относятся погребения воинов с остатками луков и колчанами со стрелами. Третья категория погребений представлена мужскими захоронениями с полным набором оружия, т.е., кроме лука и стрел, в них помещены копья и самое дорогое, обыкновенно передававшееся по наследству оружие – сабля. Самые богатые (единичные) погребения отличаются не только богатой отделкой оружия и сбруи (обычно серебряной чеканкой или резной костью), но и помещением в них оборонительных доспехов: железных шлемов, иногда сложных забрал в виде прекрасно выкованных личин, кольчуг, а также серебряных и золотых украшений и сосудов.

Таким образом, состав и качество находок позволяют нам говорить об очень четком разделении черноклобуцкого общества на несколько экономических и, очевидно, социальных категорий: безлошадных бедняков (пастухов), воинов-лучников, воинов тяжеловооруженной конницы и, наконец, воинов, принадлежавших к верхушке черноклобуцкой аристократии. Почти все категории черноклобуцкого общества и войска отражены в летописных записях. Лучники названы «молодью». Обычно это действительно были молодые воины-стрелки, обязанностью которых в бою был первый обстрел вражеского войска и заманивание его ложным бегством в засады. Тяжеловооруженные воины назывались «лучшими мужами», во всяком случае, часть из них, происходившая из наиболее знатных семей, относилась к этой категории общества. Аристократы, как и половецкие ханы, именовались князьями. Однако в летописи сведения о них почти не сохранились. Мало того, летописец вообще предпочитает не называть имен черноклобуцких воинов. Исключения единичны: это три берендея – Тудор Сатмазович, Каракоз Мнюзович, Карас Кокай (1159 г.), затем Бастий (1170 г.), Кульдюрей, Чурнай и Кунтувдей (1183, 1190, 1192 гг.). О последнем, названном определенно «торческим князем», в летописи сохранились некоторые сведения биографического порядка. В 1190 г. его по ложному навету взял и посадил в «погреб» киевский великий князь Святослав. Соправитель Святослава Рюрик отпустил торческого князя, поскольку, мол, этот «муж дерз и надобен Руси». Кунтувдей не стерпел «сорома» и бежал в степь к половецкому хану Тоглы. «Половцы же обрадовашася ему и почаша с ним думати, куда бы им выехати в Рускую землю» (ПСРЛ, II, с. 668-669). Первый поход Кунтувдея с половцами был направлен на поросский городок Чурнаев, который был взят и сожжен, а две жены Чурная и челядь его были взяты в плен, затем они направились к Боровому, но, узнав, что в Торческе сидит сын Рюрика Ростислав, повернули в степь. Судя по направленности этого похода, от которого фактически пострадал только Чурнай, можно думать, что именно этот князь, или «лепший муж», наклеветал на Кунтувдея и из-за него началась эта ссора сюзерена с вассалом.

Зимой хан Тоглий (Итогды) с Акушем и Кунтувдеем вновь обрушились на Поросье. Половцы с Тоглием во главе неожиданно от пойманного «языка» узнали, что Святослав с войском стоит у городка Кульдеюрева, и бросились в паническое бегство, а половцы, шедшие с Кунтувдеем, дошли до Товарого, но также вынуждены были отступить, причем лед на реке Роси проломился и из-за этого многие погибли и попали в плен, но «Кунтувдей утече», заключает летописец.

В 1192 г. все лето киевские князья простояли с войсками у Канева, сторожа свои земли. Видимо, Кунтувдей не давал возможности передохнуть ни одного месяца. Поэтому зимой этого года Рюрик послал за Кунтувдеем к половцам. Хан пришел с большой половецкой свитой. Дипломатичный Рюрик не позволил себе разгневаться на недоверие к его слову, он «половце одарив дары многими… и отпусти их восвояси, а Кунтувдея остави у себе и да ему горъ на Реи Дверен, Руское земле деля» (ПСРЛ, II, с. 674). Так закончился конфликт. Рассказ этот интересен тем, что в нем неоднократно указывалось не только на существование городков, но и на принадлежность их определенным лицам: Кюльдурею, Чурнаю, наконец, герою повествования Кунтувдею, получившему во владение прекрасную русскую крепостицу. Таким образом, очевидно, что богатые черноклобуцкие аристократы предпочитали уже селиться в «городках», по-видимому, своеобразных феодальных замках, которые, судя по Чурнаеву, занимала одна семья (аил) данного хана или «лепшего мужа».

Итак, у черных клобуков прослеживается ясно выраженная социальная иерархия, совпадающая в их военизированном обществе с военной. Наверху стояли крупные аристократы, подчинявшиеся непосредственно князю главного города княжества. Характерно, например, что в 1185 г., собираясь в поход против Кончака, Игорь Новгород-Северский обратился за помощью к своему сюзерену – черниговскому князю, и тот дал ему «коуев черниговских». Своей властью Игорь не мог взять их в свое войско. Следует сказать, что после образования разноэтничного черноклобуцкого союза в Поросье, видимо, сложилась довольно напряженная обстановка. Ханы трех основных орд – торков, печенегов и берендеев – неизбежно должны были бороться за первенство в союзе. Недаром, как мы уже видели, каждая группа стремилась выступать самостоятельно. Киевского князя такая неустойчивость вполне устраивала, так как объединенные под властью одного сильного хана черные клобуки сразу стали бы для Руси реальной опасностью. Поэтому некоторую разрозненность князья не только допускали, но и поддерживали. Однако им все чаще и чаще, особенно в борьбе с половецкой опасностью, необходимы были соединенные силы черных клобуков. В записи 1151 г. говорится, что сами черные клобуки захотели объединиться, причем не непосредственно под властью киевского князя, который в это время должен был организовать оборону Киева, а под властью его брата Владимира. Так впервые появился у черных клобуков свой русский князь, всегда находившийся в вассальных отношениях к киевским князьям. Юрий Долгорукий, захватив на несколько лет Киев, поставил в Поросье князя Василько. Поросское владение не было наследственным. Туда посылали наиболее верных Киеву бояр и молодых княжичей, как правило, на один или несколько походов (на несколько лет). Черные клобуки предпочитали этих молодых, энергичных и подвижных предводителей.