Книга Лейденская красавица - Генри Райдер Хаггард

– Не вздумайте играть со мной шутки или торговаться, – сказал он, – теперь некогда. Делайте, как я вам сказал, иначе на вашей голове будет кровь этого псалмопевца. И не вздумайте натравить его на меня: у меня есть шпага, а он безоружен. В случае необходимости еретик, как вам известно, может быть убит на глазах у всех должностным лицом. Когда доложат о нем, подойдите к двери и прикажите принять его.

С этими словами, взяв свою шляпу с плюмажем, которая могла выдать его, Монтальво скрылся за портьерой.

С минуту Лизбета простояла раздумывая. Но увы! Она не видела выхода: она была в тисках, с веревкой на шее. Ей предстояло или повиноваться, или обречь любимого человека на ужасную смерть. Она решилась ради него уступить, прося у Бога прощения и отмщения за себя и Дирка.

Раздался стук у двери, Лизбета отворила.

– Хеер ван Гоорль внизу и желает видеть вас, барышня, – послышался голос Греты.

– Просите, – отвечала Лизбета и, отойдя к стулу почти на середине комнаты, села.

Вскоре на лестнице раздались шаги Дирка, эти знакомые, дорогие шаги, к которым она часто так жадно прислушивалась.

Дверь снова отворилась, и Грета доложила:

– Хеер ван Гоорль!

Исчезновение капитана Монтальво, по-видимому, удивило служанку, потому что она изумленно обводила комнату глазами, но выдержка или хороший подарок со стороны испанца заставили ее удержаться от выражения своих чувств. Грета знала, что господа, подобные графу, имеют способность исчезать при случае.

Таким образом, Дирк вошел в роковую комнату как ничего не подозревающее создание, идущее в западню. Ему и в голову не могло прийти, чтобы девушка, которую он любил и к которой пришел теперь свататься, могла служить приманкой, чтобы погубить его.

– Садитесь, кузен, – сказала Лизбета таким странным и натянутым тоном, что Дирк невольно взглянул на нее.

Но он ничего не увидел, так как она сидела, отвернувшись в сторону, да и сам он был слишком занят своими мыслями, чтобы быть зорким наблюдателем. Очень много потребовалось бы, чтобы пробудить в простодушном и открытом по своему характеру Дирке подозрения в этом доме и в присутствии любимой им девушки.

– Здравствуйте, Лизбета, – проговорил он застенчиво. – Отчего ваша рука так холодна?.. Я уже несколько раз заходил к вам, но вы уехали, не оставив адреса.

– Мы с тетушкой Кларой ездили к морю, – прозвучало в ответ.

На некоторое время, минут на пять или даже больше, завязался натянутый, отрывистый разговор.

«Неужели этот хомяк никогда не доберется до главного? – рассуждал Монтальво, наблюдая через щель. – Боже мой, какой у него глупый вид!»

– Лизбета, – сказал наконец Дирк, – мне надо переговорить с вами.

– Говорите, кузен, – отвечала Лизбета.

– Лизбета!.. Я… я люблю вас давно и пришел теперь просить вас выйти за меня. Я откладывал это предложение в продолжение года или больше по причинам, которые вы узнаете впоследствии, но я не могу молчать дольше, особенно теперь, когда я вижу, что вашу благосклонность старается приобрести гораздо более изящный господин, чем я. Я говорю об испанском графе Монтальво, – добавил он с ударением.

Лизбета ничего не отвечала, и Дирк продолжал изливать свою страсть в словах, становившихся все убедительнее и сильнее и, наконец, дошедших до настоящего красноречия. Он говорил, как с самой первой встречи полюбил ее, и теперь имеет одно желание в жизни: сделать ее счастливой и быть самому счастливым с ней. Далее он начал было развивать свои планы на будущее, но Лизбета остановила его.

– Простите, Дирк, но я должна задать вам один вопрос, – начала она.

Голос ее прерывался от сдерживаемых рыданий, однако, сделав усилие, она продолжала:

– До меня дошли слухи, которые нуждаются в разъяснении. Я слышала, Дирк, что вы по своей вере принадлежите к так называемым еретикам. Правда это?

Он колебался, прежде чем ответить, сознавая, как много зависит от этого его ответа. Но колебание продолжалось всего минуту, так как Дирк был слишком честен, чтобы солгать.

– Лизбета, – сказал он, – я скажу вам то, чего не сказал бы ни одному живому существу на свете, даже брату. Примете ли вы мое предложение или отвергнете его, говоря с вами, я уверен, что нахожусь в такой же безопасности, как тогда, когда преклонив колени, беседую с Господом, которому служу. Да, я действительно, как вы называете, еретик. Я приверженец этой истинной веры, в которую надеюсь обратить вас, но которую насильно никогда не стану навязывать вам. Именно это обстоятельство так долго удерживало меня от объяснения с вами: я не знал, имею ли я право просить вас связать вашу судьбу с моей и могу ли я жениться на вас, если вы будете согласны, сохранив свою тайну в себе. Только вчера вечером мне дал совет… – кто, это все равно, – …и мы, помолившись вместе, вместе стали искать ответа на мой вопрос в слове Божьем. По неисповедимому милосердию Господа я нашел этот ответ и разрешение всех моих сомнений: великий святой Павел предвидел подобный случай, – в его писаниях все случаи предвидены, – и я прочел, как неверующая жена освящается мужем, а неверующий муж – женою. После того все стало для меня ясно, и я решился говорить с вами. Теперь, дорогая, я высказался, и ваша очередь ответить мне.

– Дирк, дорогой Дирк! – вырвалось у Лизбеты почти с криком. – Ужасен ответ, который я должна дать вам. Откажитесь от своего заблуждения, покайтесь, примиритесь с Церковью, и я выйду за вас. Иначе это невозможно, хотя я люблю вас, и никого другого, всем своим сердцем…

Тут в ее голосе зазвучала страстная энергия.

– Но иначе я не могу, не могу быть вашей.

Дирк слушал и побледнел как полотно.

– Вы требуете от меня единственного, чего я не могу дать, – сказал он. – Даже ради вас я не могу отречься от своего обета и поклонения Богу по моему разумению. Хотя прощание с вами убивает меня, но я отвечаю вам вашими же словами: «Не могу, не могу!»

Лизбета взглянула на него и была поражена: до чего преобразились, приобретя почти сверхчеловеческое просветление, его честные грубые черты и коренастая массивная фигура при этом страстном отречении. В эту минуту некрасивый голландец походил на ангела, по крайней мере на ее взгляд. Она стиснула зубы и прижала руки к сердцу. «Ради него, ради его спасения», – прошептала она и потом сказала вслух:

– Я вас уважаю и люблю за это признание еще больше, но, Дирк, между нами все кончено. Когда-нибудь здесь, на земле, или в другой жизни вы поймете все и простите.

– Пусть будет так, – глухо проговорил Дирк, отыскивая рукой шляпу, так как не видел ничего. – Странный ответ на мою просьбу, очень странный, но, конечно, вы имеете полное право следовать своим убеждениям так же, как я имею право следовать моим. Мы должны нести свой крест, дорогая Лизбета, вы сами видите, что должны. Об одном прошу вас, я говорю не как человек, ревнующий вас, потому что во мне затронуто нечто высшее, чем ревность, но как друг, каким, что бы ни случилось в жизни, я всегда останусь для вас: остерегайтесь этого испанца, Монтальво. Я знаю, он хочет жениться на вас. Он человек злой, хотя вначале и очаровал меня. Я чувствую это: его присутствие как бы отравляет воздух, которым я дышу. И я был бы рад, если б он услыхал это, так как убежден, что все это дело его рук. Но и его час настанет: за все ему придется отплатить в здешней жизни или в будущей. А теперь прощайте, да благословит и защитит вас Бог, дорогая Лизбета. Если вы считаете замужество со мной грехом, то вы правы, отказывая мне, и я убежден, что вы никому не выдадите мою тайну. Еще раз прощайте!