Книга Вечная отличница: В школе арабских танцев - Михаил Оселедчик

— Дьявол! — сказал ему вполголоса Роджер. — Какая женщина! Береги ее!

— Берегу! — твердо ответил Алекс, подошел к Ксюше и по-хозяйски обнял ее за талию.

Ксения просияла. Она обожала его собственнические замашки. С каких это пор? — поймала она себя на неожиданной мысли. Ведь она так стремилась к независимости! Или это…

— Мое! — улыбнулся Алекс в ответ.

— Твое! — подтвердила Ксения.

Сзади неслышно подкрался Роджер:

— Меня мучает любопытство: где ты научилась так танцевать?

— В Москве.

— Так ты профессиональная танцовщица?

— Сейчас да.

— А раньше она была юристом! — добавил Алекс.

— Юристом?! — не поверил Роджер. — Ты шутишь?!

— Нет, никоим образом. Как у нас говорят, так уж вышло.

Выслушав подробности Ксюшиной истории, Роджер предложил:

— Об этом надо снять фильм. За такой сюжет точно «Оскара» дадут!

— Ой, я не знаю… — растерялась Ксения.

— А я знаю! — отрезал Роджер. — Ну-ка, посиди здесь.

Он понесся в дом и спустя минуту выскочил, что-то неся в руках.

— Вот, держи, — с этими словами он вручил Ксюше хорошенький маленький ноутбук. — Все равно на съемках сидишь, дурака валяешь. Начни-ка писать автобиографию.

— Роджер! Я не писательница!

— Значит, будешь! Я тебя в покое не оставлю. У тебя месяц. Сиди и строчи, а я найду сценариста и продюсера.

Потрясенные, Ксения с Алексом не нашли что возразить и только согласно закивали головами.

В Москву! В Москву!

Возвращение домой оказалось совершенно будничным. Пару дней Ксюша с Алексом отдохнули, а потом вернулись к обычной жизни.

Как-то утром они по привычке занялись любовью, но вдруг Ксения почувствовала себя плохо. К горлу подкатывала тошнота. Она едва успела добежать до умывальника, и ее несколько раз мучительно вывернуло. Когда стало легче, она подняла глаза и с ужасом увидела свое отражение в зеркале: мертвенно-бледное лицо и лихорадочно блестящие глаза.

— Кошмар! — констатировала Ксюша. — Тень отца Гамлета!

Новый приступ заставил ее вновь согнуться пополам.

Испуганный Алекс бегал вокруг и требовал, чтобы она немедленно шла к врачу, но Ксения по свойственной большинству наших соотечественников привычке оттягивала этот приятный момент, надеясь, что «все пройдет само».

Но ни строгая диета, ни питье раствора марганцовки, ни прочие народные средства не помогали совершенно. На третий день Ксюша еле ползала по квартире. Алекс заставил ее одеться и чуть ли не силой затолкал в машину.

Старенький терапевт долго осматривал больную, хитро косился на бледное Ксюшино лицо с темными кругами под глазами, прицокивал языком и все приговаривал: «Ага, ага, матушка!» Отделавшись в итоге направлением на анализы, он назначил повторный визит на следующий день.

Наутро врач встретил взволнованную пару, радостно улыбаясь.

— Поздравляю! Кого хотите?

— В смысле?! — удивился Алекс.

— Что значит «в смысле»? И так понятно! Мальчика или девочку хотите?

— Доктор! Вы о чем? — не веря своим ушам, пролепетала Ксюша.

— Как о чем?! — развел руками доктор. — Вот беда с молодежью, просто ничего не соображают. Вы беременны, матушка, у вас будет ребенок! Поняли, наконец?

— Теперь поняли… — Новость ошеломила Ксюшу настолько, что она не сразу смогла ее осмыслить.

— Господи! — пробормотал Алекс. — Не может быть!

— Ну почему не может быть? — снисходительно похлопал его по плечу врач. — Вы люди молодые, естественно, что должны быть дети. Закон природы, однако.

— Мне говорили, что у меня не может быть детей. Я столько лет лечилась…

— Мало ли, кто что говорит. К тому же вы упоминали, что несколько лет занимаетесь танцем живота. А это значительно улучшает состояние внутренних органов. У вас, наверное, были всякие спайки и рубцы. Судя по всему, они просто рассосались. И вообще, ступайте, что-то я устал от вас, — весело закончил доктор. — У меня там очередь настоящих больных. Идите, идите! Осознавайте новость.

Ксюша и Алекс в молчании покинули кабинет и уселись на скамейку перед входом в поликлинику, крепко держась за руки.

— Как ты? — тихо спросила Ксения.

— Я… я… я даже не знаю. Я не то что счастлив, я просто потрясен. Я так хотел этого!

…Прошло четыре года. В субботу утром Ксения, проснувшись, привычно пошарила по постели. Алекса рядом не оказалось. Она неохотно поднялась, натянула халатик и прошлепала в детскую. Алекс с маленьким Сережей увлеченно собирали купленную накануне железную дорогу.

— Привет! — окликнула она свое семейство.

— Привет! — хором отозвались мужчины. — Как насчет завтрака?

— Обжоры! Станете толстыми и противными, если будете все время просить есть!

Ворча, она направилась на кухню. На полдороге ее нагнал Алекс, обнял и, прижав к стене, стал жадно целовать.

— Ребенок начеку! — предупредила Ксюша.

— Пусть учится! — отозвался Алекс, подхватил ее на руки и покружил по кухне. — В нашей семье мужчины умеют любить женщин.

— Умеют, умеют, — подтвердила Ксения. И деловито распахнула дверцу холодильника. Семейство уселось за стол и выжидающе уставилось на нее в ожидании пропитания.

— Омлет? — спросила Ксюша. — Каша? Сосиски? Бутерброды?

— Омлет! И каша! И сосиски! И бутерброды! И побольше! — послышалось в ответ.

— Какое счастье, что обедать мы будем у Фариды! — Ксения с деланным смирением посмотрела на потолок, будто надеясь найти подтверждение своим словам. На потолке, кроме люстры, ничего не обнаружилось. Хозяйка с легким вздохом принялась за утреннюю готовку. Она была счастлива.

В доме Фариды, как всегда, стоял страшный шум и гам. За прошедшие годы она, стараясь наверстать упущенное, родила то ли троих, то ли четверых детей. Точно подсчитать их никогда не удавалось, поскольку они непрерывно с воплями бегали по дому, создавая впечатление, что их по крайней мере в два или три раза больше. Маленький Сережа с воодушевлением принял участие в их забавах.

Гоша за прошедшее время потерял волосы и право голоса в решении семейных дел, зато приобрел килограммов сорок веса. Целыми днями он валялся на тахте в состоянии полной атараксии, непрерывно ел и пил пиво. На запястьях у него красовались золотые браслеты, на шее — толстая цепь. Пальцы, как у средневекового феодала, были унизаны перстнями-печатками. С некоторых пор дома он обряжался в яркий халат и тюбетейку. Даже глаза у него стали узкими, как у природного азиата.