Книга Марко Поло. От Венеции до Ксанаду - Лоуренс Бергрин

Воображение отказывалось охватить величину пустыни, однако Марко пытался передать своей европейской аудитории, привычной к густозаселенным ландшафтам, впечатление от ее безжизненности, сообщая, что потребуется целый месяц почти безостановочной езды, чтобы пересечь ее даже в самой узкой части. Пройти ж ее в длину просто немыслимо. «Вдоль нее нельзя пройти по причине великой длины, потому что невозможно нести с собой столько пищи… Месяц идут по песчаной равнине без пищи и жилья. Только голые горы и песчаные долины, и ничего съедобного там не найти». Правда, попадалась хорошая вода, «но воды не хватает для отряда, ее достаточно для пятидесяти или ста человек, но не для их вьючных животных». Пятьдесят человек для него достаточно большое число, которое может организовать караван — пятьдесят заложников зноя, песчаных бурь и ненадежных водных источников. «Идешь день и ночь, ничего не находя, пока не найдешь воду, чтобы напиться в пути. Более того, в трех местах из четырех находишь горькую, соленую, негодную воду». Ни животных, пишет он, ни птиц, «потому что здесь они не найдут себе пропитания».

Устрашающее описание пустыни Лоп, приведенное Марко, вполне точно. Эта пустыня, расположенная на высоте около трех тысяч футов, представляет собой почти ровную местность. Под ногами грязно-желтые или желтовато-серые пески, простирающиеся до самого горизонта.

Временами бури так сильны, что начисто сдувают песок с открытых мест, а поднятые мощным воздушным потоком массы песка ударяют в скалы и постепенно выбивают расщелины глубиной до двадцати футов, наметая монотонные ряды барханов, гипнотизирующие путешественника. Дикая жизнь здесь практически отсутствует. Марко не указывает, в какое время года они пересекали пустыню, но если их караван углубился в пустыню весной, в ней, по словам другого путешественника, могло быть «столько пыли, что вся она занавешена безжизненной пеленой». В этом лунном ландшафте температура в течение суток резко меняется. Марко терпел жару до ста градусов по Фаренгейту днем и температуру ниже нуля ночью.

Среди безжизненной пустыни Лоп Марко нашел удивительную красоту и ощутил близость сверхъестественного. Подобно святым древних времен, он ушел в пустыню, и ему являлись видения, особенно ночью, когда чувства обострены, а страхи множатся. «Тут обитает множество духов, которые наводят на проезжих дивные иллюзии им на погибель, — говорит он. — Когда караван пересекает пустыню… часто случается, что люди слышат в воздухе зловредных духов, говорящих так, что те принимают их за голоса спутников, потому что духи зовут их по именам, и много раз бывало, что они следуют за этими голосами и сбиваются с верного пути, и никто о них больше не слышит, и они не знают, как возвратиться, и, оставшись без воды и пищи, многие из них теряются и гибнут». Бесплотные голоса, умеющие подражать людям, несколько неверных шагов, особенно ночью, и все пропало… В пустыне путешественников подстерегали неведомые опасности.

Опасаясь, что его примут за сказочника, Марко подчеркивает правдивость своего описания. «Опять скажу вам, что не только ночью они являются, но часто и днем люди слышат голоса духов, и часто кажется, что слышишь игру множества инструментов, особенно барабанов, и лязг оружия». В других случаях поющие пески звучат, как «говор людей в другой стороне». Сбитые с толку путники гонятся за иллюзией, надеясь догнать «проходящую кавалькаду», но при свете дня обнаруживают, что безнадежно заблудились, обманутые духами, «и многие, не знавшие об этих духах, встречали жестокий конец».

Путешественники, отважившиеся преодолеть этот отрезок Шелкового пути, изобретали способы борьбы с опасными иллюзиями. «Те, кто хочет пройти этот путь и пересечь пустыню, должны остерегаться и ни за что не отбиваться от спутников, и идти с великой осторожностью. Они должны подвесить бубенцы на шеи коней и вьючных животных, чтобы постоянно слышать их, чтобы не уснуть и не заблудиться». Даже при дневном свете требовалась осторожность. «Иногда днем духи являются в виде каравана, показывающегося отставшему, который отклоняется с пути, они же оставляют его скитаться одного в пустыне и гибнуть». А в других случаях духи «собираются в образе войска и несутся к людям, и те, приняв их за разбойников, бегут и, сбившись с дороги, не могут найти путь, потому что пустыня простирается очень широко, и их ждет жестокая гибель от голода».

Чтобы убедить читателей, что он описывает факты, а не легенды, Марко повторяет: «Удивительно слышать их, и трудно поверить, что творят эти духи, но в самом деле все так, как сказано, и даже много удивительней».

Хотя описаниям Марко трудно поверить и представляется, что эти видения вызваны избытком солнца и недостатком воды, однако он правдиво описывает часто наблюдавшееся явление «поющих песков», вызванное воздействием ветра на барханы. Производимый ими гул сравнивали то со звоном таинственной арфы, то с жужжанием или пением, и явление это встречается в Монголии, в Китае, где его называют «гудящими песками», и даже в Бразилии. В XIII веке китайский ученый Ма Данлинь говорил об этой коварной местности: «Во все стороны не видно ничего, кроме неба и песков, без малейшего следа дороги, и вехами для путешественника служат лишь кости людей и животных да верблюжий помет. Вдруг слышатся звуки, иногда пение, иногда стенания, и часто случается, что путник, отклонившись в сторону, чтобы увидеть, откуда эти звуки, сбивается с пути и теряется навсегда, потому что это голоса духов и чудовищ» — в точности как описывал Марко Поло. В XIX веке Чарльз Дарвин упоминает тот же феномен в дневнике плавания на «Бигле». В окрестностях Рио-де-Жанейро находится холм, известный как «Эль Брамадор» — «Ревун», или «Мычащий холм». Насколько можно судить, пишет Дарвин, «холм покрыт песком, и шум производится, только когда люди поднимаются на него, приводя песок в движение».

И по сию пору пески пересыпаются на ветру, завораживая путников своим пением.

На северной окраине Центрального Китая караван Поло вышел из пустыни Лоп в отдаленную провинцию Тангут, известную как Западное царство. Сто лет назад этот регион провозгласил независимость от Китая, а теперь хранил верность далекому Хубилай-хану. Марко даже здесь нашел следы несторианского христианства, но преобладал буддизм, официальная религия тангутов. Эта местность, как отмечает Марко, отличается истовой религиозностью и полна «множества аббатств и монастырей».

Впервые Марко уделяет более чем беглое внимание буддийским «идолам» и, несмотря на упрямое старание пренебречь ими, остается под стойким впечатлением. Некоторые изображения достигали «десяти саженей». Они изготавливались из дерева, глины, камня или бронзы и, что особенно поражало, были «покрыты золотом и весьма хорошо изваяны». Он даже находит несколько добрых слов для «идолопоклонников» — то есть буддистов, — которые «живут более достойно, чем другие, потому что воздерживаются от чувственности и иных непристойностей». И все же, отмечает он, «если женщина приглашает их, они могут возлечь с ней без греха, но если они первыми приглашают женщину, то почитают это за грех. Но скажу вам, что если они находят человека, который возлег с женщиной неестественным образом, то предают его смерти».

Чем более Марко вдумывается в почитание «идола», тем больше находит аналогий с христианством. «Они устраивают празднества в честь своих идолов в разное время, как мы в честь своих святых, и у них есть нечто вроде календаря, где установлены дни праздников их идолов».