Книга Гибель мира - Камиль Фламмарион

Предвиделось также возникновение двух других чувств, но оба они подверглись роковой задержке в своем развитии, так сказать, при самом своем рождении. Первое из них относилось к возможности видеть ультрафиолетовые лучи солнечного спектра, столь ощутимые при разных химических процессах, но совершенно невидимые для человеческого глаза. К сожалению, все упражнявшиеся в различении этих лучей почти совсем ничего не приобретали в смысле новой силы, но много теряли в прежних своих зрительных способностях. Второе чувство имело целью способность ориентироваться в пространстве, но также не привело к заметным успехам, несмотря на все исследования по приложению земного магнетизма.

Тем не менее земные люди не дошли до возможности закрывать уши, чтобы не слышать надоедливых разговоров, подобно тому, как мы можем по произволу закрывать свои глаза, а между тем во вселенной есть такие привилегированные миры, где уши обладают этой завидной способностью закрываться по произволу. Что делать, наша несовершенная организация роковым образом противится многим желательным улучшениям.

Открытие новой периодичности в женских яичниках в течение некоторого времени произвело возмущающее влияние на число обычных рождений и грозило изменить соразмерность в отношении между появлением на свет мальчиков и девочек, так как можно было опасаться, что теперь будут рождаться исключительно мальчики. Равновесие могло восстановиться только вследствие глубокого изменения в обществе. Оказалось, что во многих странах светские женщины почти совсем перестали быть матерями, предоставив эту обязанность и возложив все бремя материнства, считавшегося не совместимым с ложно понимаемым женским изяществом, на женщин простого народа и сельского населения. Это было естественным последствием крайней роскоши утонченной и извращенной цивилизации.

Ознакомление с явлениями гипноза дало возможность с большой выгодой заменить старые, нередко совершенно варварские и бессмысленные приемы медицины, фармацевтики и даже хирургии способами гипнотическими, магнетическими и психическими. Телепатия, то есть общение между людьми на расстоянии, сделалась предметом обширной и весьма плодотворной науки.

Вместе с родом человеческим преобразилась и обитаемая им планета. Промышленная деятельность была очень оживлена, но ограничивалась производством эфемерных предметов. В тридцатом веке море было подведено к самому Парижу посредством широкого канала, так что электрические корабли из Атлантического океана, а также и из Тихого, проходившие через Панамский канал, приставали теперь на набережной у аббатства Сен-Дени, за которое далеко простиралась теперь к северу великая французская столица. Теперешние суда тратили лишь несколько часов на переход от аббатства Сен-Дени до Лондонского порта, и очень многие путешественники еще пользовались ими, несмотря на правильные воздушные сообщения, а также несмотря на соединительный туннель под Ла-Маншем и мост над ним. За пределами Парижа царила такая же оживленная деятельность. Морской канал соединял между собой Атлантический океан и Средиземное море от Бордо до Нарбона и таким образом делал совершенно ненужным длинный обходный путь через Гибралтарский пролив. С другой стороны металлическая труба, по которой непрерывно сновали поезда, приводимые в движение воздухом, соединяла Иберийскую республику (древние Испанию и Португалию) с западной Алжирией (древний Марокко). Париж и Чикаго имели в это время по девять миллионов жителей, Лондон — десять, а Нью-Йорк — двенадцать миллионов. Постоянно продолжая свое движение к западу по все более и более расширявшемуся кругу, Париж продвинулся тогда до слияния Сены с Марной, далее прежнего Сен-Жерменского предместья. Все большие города продолжали разрастаться за счет селений и деревень; земледельческие работы производились электрическими машинами; из воды морей в громадном количестве добывался водород; речные водопады и морские приливы состояли теперь на службе человечества, и их сила передавалась на большие расстояния, служа для освещения и приведения в действие машин. Солнечная теплота, запасенная летом, правильно распределялась зимой, благодаря чему резкость времен года почти исчезла, особенно с тех пор, когда устроены были почти бездонные колодцы, проводившие на поверхность земного шара теплоту, скрытую внутри его и казавшуюся неистощимой.

Их столица простиралась от Бордо до Тулузы

Но что значит тридцатый век в сравнении с сороковым, сотым и двухсотым! Известна легенда об арабе, рассказываемая одним путешественником тринадцатого века, не имевшим, впрочем, никакого понятия о продолжительности многовековых периодов в естественной истории Земли.

— Проезжая однажды, — рассказывает он, — через один очень древний и перенаселенный город, я обратился к одному из его жителей и спросил, давно ли основан этот город. «Разумеется, — отвечал тот, — это очень богатый и могущественный город, но мы не знаем, с какого времени он существует, да и наши предки знали не больше нас». Через пять веков мне вновь пришлось проезжать через эту местность, и я не мог заметить здесь никаких признаков города. Я увидал крестьянина, вязавшего снопы среди поля, раскинувшегося на месте древнего города, и спросил его, давно ли разрушен бывший здесь город. «Вот так действительно странный вопрос, — отвечал он. — Эта земля никогда не была ничем другим и всегда оставалась такой, как теперь.» «Но разве не было здесь в древние времена великолепного города?» «Никогда, — отвечал он, — по крайней мере, насколько нам это известно, ничего подобного здесь не было, да и отцы наши никогда ни о чем таком не упоминали». Еще через пятьсот лет при моем возвращении я нашел эту местность занятой морем; на берегу его расположилась на отдых артель рыбаков; я спросил у них, давно ли земля эта затоплена морем. «Ты, кажется, человек вполне зрелых лет, а задаешь такие странные вопросы. Это место всегда было таким, как теперь». Через новые пятьсот лет я еще раз возвратился сюда. Моря не было уже и следа. Навстречу мне попался один человек, случайно оказавшийся в этой пустынной местности. Я спросил его, давно ли произошла здесь такая перемена, и он мне дал такой же ответ, какие я получал и раньше… Наконец, после нового промежутка времени, равного предыдущим, я возвратился сюда в последний раз и вновь встретил здесь цветущий город, еще более многолюдный и более богатый всякого рода памятниками, чем первый, виденный мной город. И когда я хотел узнать о времени его возникновения, жители его мне отвечали: начало его теряется в глубочайшей древности; мы не знаем, сколько времени он существует на свете, да и отцы наши в этом отношении знали не больше нас.

Не представляет ли этот красноречивый пример того, насколько коротка человеческая память, насколько тесен наш горизонт как в пространстве, так и во времени? Все мы склонны думать, что Земля всегда была такой, как теперь; лишь с большим трудом мы можем представить себе те вековые изменения, которым она подвергалась; громадность этого времени точно так же подавляет нас, как беспредельность пространства, открываемая нам астрономией.

А между тем все изменяется, все преображается. И вот наступил наконец день, когда Париж, этот центр притяжения для всех народов, лишился своего лучезарного света и перестал светить миру.