Книга Волки траву не едят - Константин Стогний

– Я не твой Хозе! – говорил Кассандре пьяный нищий из темного флигеля с голубыми, как у Хозе, глазами.

– Я не твой Хозе! – говорил плачущей Кассандре пьяный безногий нищий с родинкой на верхней губе – совсем как у Хозе.

– Я не твой Хозе! Уйди от меня, женщина! – рыдал больной старик-нищий, эмоционально размахивая руками – совсем как Хозе тридцать лет назад у их любимой реки Мапочо, декламируя прекрасные стихи: «Я твой Хозе! Я твой Хозе…».

Ветер на склоне горы бушевал, будто прощаясь. Город Сантьяго горел огнями, встречая очередной праздный вечер богачей… А прачка Кассандра кубарем катилась вниз, как когда-то в своих видениях. Но уже не во сне, а наяву…

Сидя за рулем и следя за дорогой, Виктор слушал рассказ Анабель и открывал для себя еще одну грань этой удивительной девушки. Оказывается, она была великолепной рассказчицей.

– Кассандра была сестрой бабушки моей однокурсницы.

– Так, – замотал головой Лавров. – Еще раз. Сестра бабушки вашей однокурсницы?

– Именно, – улыбнулась Анабель, а потом вдруг опять стала серьезной. – Тяжелая судьба была у их поколения. Хунта, Пиночет, людей мучили, пытали… Ходили слухи, что несчастных отправляли в колонию к немцам и там над ними издевались.

– …Не просто издевались. Ставили медицинские опыты.

– То есть как? – девушка беспомощно захлопала глазами.

– Вот так…

– Я много читала о немецких нацистах, но чтобы здесь, в Чили…

– Пауль Шефер – слышала о таком? – Виктор неожиданно перешел на «ты», но Анабель, увлеченная разговором, даже не заметила этого.

– Разумеется. Руководитель колонии Дигнидад.

– …А еще умелый нацистский доктор, – кивнул головой Виктор. – Они во время войны такие опыты ставили над людьми в концлагерях, что волосы дыбом становятся. Поэтому я не удивляюсь, что ваш Хозе жрал траву, как конь, и вернулся оттуда без ног. Я вообще удивляюсь, что он выжил и сумел удрать.

– Но как же так! У нас об этом ничего не известно… – Анабель была ошарашена. – Я всегда верила нашему правительству…

– Анабель, послушай. У меня был друг, российский журналист Артем Боровин. В его статье было прямо указано, что чилийские журналисты, погибшие впоследствии, утверждали, что в годы диктатуры генерала Пиночета колония Дигнидад служила центром заключения и пыток десятков политических узников режима. Дескать, тайная полиция ДИНА обеспечивала натурализацию прибывающих в Чили нацистов и решала вопросы государственной безопасности в масштабах страны.

– Ну, это еще проверить надо…

– …Он проверил. Ценой собственной жизни. Несколько дней назад его самолет разбился, едва набрав высоту…

Анабель сконфуженно смотрела то на дорогу, то на Виктора.

– Простите, Виктор. Я не знала, что ваш друг погиб.

– Да, сеньорита Феррер, так бывает, – отозвался Лавров. – Когда журналисту-расследователю нужна поддержка, он оказывается никому не нужен. Но на самом деле… он никому не нужен никогда. Просто замечает это в экстренных ситуациях. А иногда уже замечает не он, а его оставшиеся в живых друзья.

Пауза, вызванная смущением Анабель, затянулась, и Виктор решил продолжить беседу.

– Теперь вы понимаете, куда мы с вами едем, сеньорита будущая журналистка?

– Я считала, что журналистов за владение информацией убивают только в кино, – промямлила совершенно обескураженная аргентинка.

– Ну что? Может, все-таки развернем машину пока не поздно? Я вас отвезу обратно в Сантьяго, а сам уже поеду завтра.

– Ни за что! – возмутилась Анабель, – Тем более вы плохо знаете испанский язык.

– А вы – русский! – парировал Виктор.

– Ну, мы же с вами едем в Дигнидад, а не в Кировоград.

– Кировоград, милочка, это не Россия, а Украина.

– Я розумiю, пане Лавров, – вдруг по-украински ответила девушка.

– Ни хрена себе! А откуда вы знаете?..

Виктор от неожиданности чуть не потерял управление. «Да уж, Лавров, сейчас окажется, что она пела в хоре Веревки».

– Сказать по правде, я только это и знаю, – смутилась аргентинка. – В интернете вчера нашла. Просто хотелось сделать вам приятно.

– Считайте, что вам это удалось в полной мере. Так и быть! Я беру вас с собой!

– Тем более что мы уже приехали, – заключила аргентинка.

«Вилла Бавиера» – бывший Дигнидад и официальная колония немецкой религиозной секты – располагалась среди рощ и цветущих лугов. Здесь все было немецким, не только люди: типичные альпийские пейзажи, аккуратные нарядные домики, ухоженные палисадники. На здании администрации «Вилла Бавиера» была изображена немецкая Родина-мать, держащая за руки двух маленьких белокурых детей.

В 1961 году чилийское правительство предоставило немецким переселенцам сельхозтерриторию для колонии на пятьсот человек. На нее, как и на ее жителей, не распространялась юрисдикция чилийского правительства. Здесь отсутствовали деньги, а обитатели не имели документов. Официальный язык поселения – немецкий.

Сами немцы-колонисты не были крестьянами. Это местные индейцы обрабатывали поля колонии и разводили для немцев скот. За это они бесплатно лечились в немецкой больнице. Чилийские бедняки с радостью отдавали своих детей в интернат нацистов, где образование и питание тоже были бесплатными. Счета Дигнидада за телефонные переговоры и электричество оплачивались армейским командованием, а руководитель колонии Пауль Шефер числился в списках агентов тайной полиции ДИНА под псевдонимом «доктор Шнайдер».

«В общем, такое себе сочетание пионерского лагеря с санаторием со старшим пионервожатым – доктором-садистом», – размышлял Лавров.

Трудно было поверить, что где-то здесь, на территории этого умиротворенного уголка Латинской Америки, действовала лаборатория, где нацистские врачи совершенствовали свои навыки, приобретенные в концлагерях Второй мировой: как ампутировать конечности без наркоза, как пересаживать органы от одного человека другому, как изменять внешность до неузнаваемости. В режиме строгой секретности проводились опыты по разработке психотропного оружия, по скрещиванию людей с животными. По сей день никто не знает, были ли эти опыты успешными, зато ясно то, что оппозиционеры, арестованные вассалами Пиночета, как и несчастные индейцы, случайно забредшие в Дигнидад, попадали сюда и больше никогда не возвращались обратно…

После того как режим Пиночета пал, руководитель Дигнидада, бывший капрал Пауль Шефер, бежал в Аргентину. Там его арестовали, обвинили в сексуальном насилии и пытках детей. «Доктор Шнайдер» умер в тюрьме Буэнос-Айреса при загадочных обстоятельствах. Документы, нацисты-медики и огромные деньги колонии исчезли бесследно. Так же бесследно пропадали здесь и журналисты. Кто-то скажет, что смерть тысяч людей на задворках мира никогда не вызывает такого отклика в медиа, как, например, смерть нескольких человек в благополучной стране и у всех на виду. Но это не так. Число журналистов, исчезнувших во время расследований в немецкой колонии, не установлено до сих пор.