Книга Оружие времен античности - Джек Коггинс

Все то же самое повторилось, когда войско подошло к Евфрату, – и Кир наконец вынужден был сознаться, что его целью был Вавилон и свержение Великого царя. Обещана была еще более высокая плата, поднявшийся было ропот смолк, и армия пустилась в свой долгий поход вниз по течению Евфрата. У селения Кунакса (sic!), примерно в шестидесяти милях от точки своего назначения, они были остановлены армией Великого царя. В последовавшей за этим битве греки сражались на правом фланге – хотя Кир (который сам начинал становиться великим вождем и в случае, если бы стал им, оказался бы серьезной угрозой для греческого мира) настаивал, чтобы Клеарх переставил их ближе к левому флангу, где его удары пришлись бы по вражескому центру. Именно в центре занимал позиции Артаксеркс, и его поражение или бегство могло решить исход всей битвы. К сожалению, Клеарх не решился отступить от греческой военной максимы, гласившей, что правый фланг никогда не должен позволять обойти себя.

Сражение закипело, и греки стали обходить противника, оставляя его слева от себя. Кир, находившийся в центре, предпринял попытку прорваться конницей и захватить своего брата. Но, вырвавшись далеко вперед, без отставшего прикрытия, он был убит, а его армия тут же пустилась в бегство. Победоносные греки, вернувшись после погони за неприятелем, обнаружили, что оставшаяся часть армии бежала, их лагерь разграблен, а принц, от которого они ожидали столь многого, мертв. Потрясенные, но отнюдь не побежденные, они отвергли требование Артаксеркса о сдаче. Чтобы отделаться от столь неприятных (да еще и непобедимых) визитеров, персидский монарх согласился снабдить их продовольствием. Его полководец Тиссаферн взялся провести их домой маршрутом, на котором они смогли бы найти продовольствие для обратного пути (вся территория вдоль 1500-мильной дороги от Сард была обобрана армией еще по дороге сюда). Возвращаясь от Вавилона в Мидию вдоль левого берега Тигра, греки форсировали реку Большой Заб несколько ниже античных развалин города Ниневия. Здесь разногласия между греками и их персидским эскортом достигли апогея, и Тиссаферн пригласил греческих лидеров на совещание. Ничего не подозревая, Клеарх с четырьмя своими генералами, двадцатью офицерами и несколькими телохранителями прибыл в лагерь Артаксеркса, где все они были убиты, и лишь одному тяжелораненому воину удалось пробиться обратно к грекам.

Персидский сатрап не имел никакого желания предпринимать атаку на основные силы греков. Он предполагал, что, оказавшись в странной и незнакомой для них стране, лишившись своих командиров, они прочувствуют весь ужас ситуации и тут же сдадутся в плен. Армия, состоявшая из азиатов, несомненно, так бы и сделала, но греки поступили по-другому. Их природный разум и чувство дисциплины подсказали им, что, если они хотят снова увидеть населенную своими сородичами страну, они должны оставаться организованной армией, а не толпой беженцев. Они не представляли в полном объеме всех опасностей и трудностей, лежащих перед ними, но их солдатский опыт подсказывал, что пробиться сквозь многие мили незнакомой и враждебной для них страны будет труднейшим предприятием. Тем не менее без всякой паники, на которую так рассчитывал Тиссаферн, они спокойно избрали себе новых вождей, которым предстояло командовать ими на обратном пути.

К счастью для них и для их потомства, среди них оказался афинский всадник по имени Ксенофонт. Сословие всадников по политическим соображениям было не слишком популярно в Афинах в 401 году до н. э., и Ксенофонт – блестящий молодой человек (которому тогда было около 30 лет), солдат и философ, называвший Сократа своим другом, с радостью воспользовался шансом сопровождать экспедицию в качестве волонтера, не имея никакого формального звания. Его природный ум и здравый смысл сделали его популярным, и в сложившихся обстоятельствах он был избран генералом. Очень быстро его способности к убеждению и дар лидерства сделали его командующим.

Беспрецедентный поход греческих воинов и возвращение их в родной им мир Греции стали объектом эпических повествований о высоком воинском опыте и стойкости. Переправы через безымянные реки, переходы через высокие горные кряжи, бесконечная борьба с холодом, голодом и дикими местными племенами – во всех этих испытаниях греческая армия сохранила свое единство и дисциплинированность, поддерживаемую не насилием, но здравым смыслом. Никогда еще горстке людей не приходилось совершать подобный марш, пересекая одну из самых диких стран Малой Азии, без проводников или опытных офицеров, в самый разгар зимы.

Поскольку войско не располагало проводниками, было принято решение пробиваться на север, к побережью Черного моря, на берегах которого располагались греческие колонии. На первых этапах похода войско беспокоили отдельными наскоками отряды Тиссаферна, которые днем держались на значительном расстоянии от греков, а на ночь устраивались лагерем не ближе шестидесяти стадиев (около семи миль) от них. Частью сил Тиссаферна были всадники, которые в случае атаки должны были распутать стреноженных лошадей, быстро взнуздать их, а к тому же и надеть свое собственное защитное снаряжение. Можно представить себе суматоху, которая возникла бы, если все это надо было проделать за несколько минут в случае нападения. Замечание Ксенофонта о том, что «персидская армия в ночных условиях плохо управляема», можно смело считать преуменьшением.

Критские лучники уступали персам в дальности стрельбы, а греческие копьеметатели не могли поразить своими дротиками персидских пращников. Не могли греки, лишенные конницы, и отогнать персов на безопасное расстояние. Число раненных в частых стычках все росло, а греки были лишены возможности достойно ответить своим преследователям. В конце концов Ксенофонт отобрал лучших наездников из числа рядовых пехотинцев, посадил их на лучших из обозных лошадей и вручил командование над ними немногим оставшимся в живых офицерам конницы. Создав таким образом конное подразделение численностью в пятьдесят человек, он поручил им держать вражеских пращников и лучников на безопасном расстоянии. Зная также, что среди пехотинцев есть много родосцев, Ксенофонт вызвал самых опытных из них в обращении с пращой – родосцы славились как отменные пращники. Две сотни добровольцев были вооружены импровизированными пращами. Теперь преимущество в этом роде вооружения перешло на сторону греков, потому что родосцы в соответствии со своими обычаями использовали при стрельбе свинцовые пули, которые они посылали на расстояние вдвое большее, чем тяжелые камни, используемые персами.

Так, импровизируя по мере сил и необходимости, греки продолжали продвигаться на север – покинув Мидию и углубившись в дикую холмистую местность Кар духи. Обитатели ее в те времена были не более сговорчивыми, чем их потомки в наши дни, и, когда греки с огромным трудом пробирались по горным тропам, дикие горцы обрушивали на их головы деревья, скатывали огромные камни, осыпали дротиками и стрелами, нанося изрядный урон. Когда же это угрюмое нагорье осталось позади и греки вышли к реке, являвшейся границей Армении, они обнаружили, что сатрап этой провинции со своими войсками поджидает их на дальнем берегу, а позади них еще маячат разъяренные горцы. Искусным маневром они все же форсировали реку и смогли договориться с сатрапом о беспрепятственном проходе через его территорию в обмен на обещание не грабить население. (В этом случае трофеи состояли бы исключительно из продовольствия. Солдаты, идущие по неприятельской территории, обычно легки на грабеж, но нам трудно представить себе ветеранов, отягощающих себя бесполезными украшениями и безделушками, когда перед ними на пути вздымаются снежные шапки гор.)