Книга Аромагия - Анна Орлова

У меня дрогнули губы. Видела бы она, какое лицо было у госпожи Мундисы, когда та прибежала искать спасения от столь впечатлившей повариху «страсти безумной»…

Я принялась прощаться.

Кстати, к хозяину дома меня не пустили, сославшись на предписание доктора.

С трудом удалось отказаться от свертков с пирожками, сандвичами и кексами, и пришлось пообещать непременно зайти снова.

Меня торжественно усадили в кэб, благословили на дорожку и помахали вслед…

Уф. Мило, хоть и несколько утомительно.

— Куда ехать, госпожа хорошая? — поинтересовался возница, обдав меня запахом пота и перегара.

— Аптекарский переулок, дом доктора Торольва, — ответила я, дыша ртом.

Он фыркнул, пробормотал себе под нос что-то об изнеженных дамочках, и тронул лошадей.

Мерное покачивание кэба на крутых улочках Ингойи, перестук копыт, гортанные выкрики возницы, даже смачные звуки плевков были так знакомы и привычны, что, думая немного поразмыслить по дороге, я незаметно для себя задремала.

Снились мне всякие нелепости. То Ингольв кричал, что я его бессовестно приворожила; то свекор требовал зелье для мужской силы; а потом лично я сыпала в тарелку господина Холлдора (лица его я не видела, но была твердо уверена, что это именно он) некий белый порошок, злорадно при этом хохоча…

Я была рада проснуться от стука в окошко и грубого голоса возницы.

— Приехали, госпожа хорошая, — громко сообщил он.

Рассчитавшись, я выбралась из тесного кэба и с радостью вдохнула свежий солоноватый воздух. Моросил дождик — такой может зарядить на неделю, а я опрометчиво не захватила зонт. Впрочем, идти недалеко, а полы шляпки и добротное пальто защищали от холодных брызг.

Кэб укатил, а я осталась на тротуаре. Аптекарский переулок состоял всего из двух зданий: собственно дома доктора и аптеки, принадлежащей господину Фросту.

К почтенному господину Торольву меня проводили незамедлительно.

Он вкушал послеобеденный отдых, лениво куря трубку и листая книгу, которую при моем появлении поспешно спрятал в ящик стола.

— Ох, здравствуйте, госпожа Мирра. Очень рад вас видеть! Попрощаться, так сказать. Да-да, попрощаться!

Доктор вскочил на ноги и стоял, забавно покачиваясь с носков на пятки и обратно, опираясь маленькими ручками на стол. Он напоминал пингвина: маленький, кругленький, в неизменном темном жилете и белой рубашке, плотно натянутой на солидном брюшке.

— В каком смысле — попрощаться? — начала я, но нас прервали.

Служанка принесла чай, на который доктор посмотрел с плохо скрываемым отвращением. Когда она вышла, он открыл ящик стола, чем-то там пошелестел и извлек небольшую бутылочку коньяка.

— Повод, да-да, есть важный повод! Я решил выйти на покой. Да-да, на покой! — сообщил он со смесью радости и сожаления, с потешной суетливостью наливая коньяк в чай. — Хочу розы растить, за овечками ухаживать. Тоска зеленая, смею вам сказать. Но деваться мне решительно некуда: я совсем ослабел. Я старик. Да-да, старик!

— Ну что вы, — возразила я. — Вы еще многим молодым фору дадите.

— Ах, госпожа Мирра, не утешайте старика. Да-да, старика! — расчувствовался доктор. — Я не оставлю старых пациентов, но остальным придется рассчитывать на вас, аптекаря Фроста и нового доктора… Да-да, нового!

— В Ингойю приезжает новый доктор? — удивилась я, принимая из его рук чашку.

Мало желающих переехать в самую северную столицу мира (а Ингойя действительно носит этот почетный титул, хоть и является столицей всего лишь острова). Тем паче среди переселенцев немного людей образованных и солидных — таких и в родных местах ценят. С другой стороны, местные тоже не стремились в другие страны, даже ради учебы. Выпускников единственного Хельхеймского университета отчаянно недоставало на все городки и поселки, поэтому на всю Ингойю из лекарской братии имелся только доктор Торольв, аптекарь Фрост и в определенном смысле я сама.

— Да-да, буквально на днях.

— Как жаль, — непритворно опечалилась я.

— Надеюсь, мой преемник окажется славным парнем. Да-да, славным парнем!

Я неопределенно пожала плечами — перемены всегда не слишком приятны — и решила говорить по существу.

— Доктор, а вы совершенно уверены, что господина Холлдора отравили?

— Несомненно! Да-да, несомненно, — ответствовал он, тщательно протирая пенсне и привычно покачиваясь с носков на пятки и обратно. Пахло от него лимоном — уверенностью. — Сам он ничего сказать не смог, но, видите ли, проба Марша…

Закончить ему не дали: дверь приоткрылась, в щель заглянул взволнованный секретарь и застрекотал что-то о срочном вызове.

Привычный к странной манере разговора своего секретаря, доктор с минуту слушал, потом вскочил, торопливо схватил медицинский чемоданчик и ринулся к двери. Только на пороге он вспомнил обо мне.

— Ох, госпожа Мирра, мне, право, неловко… Да-да, неловко. Простите меня, безотлагательное дело! Вы придете в другой раз или обождете здесь? Уверяю, это ненадолго. Да-да, ненадолго. О чем я? Ах, да, мы с вами говорили о пробе Марша. Вот, у меня на столе новейший журнал, там есть статья, почитайте сами… Да-да, почитайте! А я вскорости вернусь…

Не дав мне даже слова сказать, почтенный доктор выскочил из кабинета.

Мне оставалось только взять предложенный журнал, лежащий чуть в стороне от стопки других.

Надо думать, доктор внимательно следил за новейшими веяниями в медицине, если выписывал с материка такую кипу литературы. Отыскать статью об отравлениях мышьяком удалось без труда. Действительно, весьма похоже, что несчастного господина Холлдора накормили этим ядом…

Не было решительно никаких соображений о том, кто кроме госпожи Мундисы мог покушаться на жизнь ее мужа.

Тут я добралась до любопытных фактов, изложенных в самом конце. Наряду с данными о безопасной для человека дозе мышьяка и сообщением, что он широко применялся стеклодувами и позволял придавать стеклу разную степень прозрачности, там содержались еще более интересные сведения…

Я отложила в сторону журнал. В этой темной истории наконец забрезжил свет! Расследование — будто клубок ниток, тут главное найти кончик и суметь за него потянуть.

Все стало на свои места, но едва ли это можно считать моей заслугой, тут скорее невероятное везение и немножко внимательности. Просто полиция наверняка даже не удосужилась проверить другие версии! Обрадованный идеей моей причастности к отравлению, инспектор Бернгард ухватился за нее обеими руками…

Что ж, ему придется за это поплатиться!

За следующую четверть часа я успела хорошенько проштудировать статью. Оставалось прояснить один немаловажный момент, для чего пришлось дожидаться доктора Торольва.