Книга Дырка от бублика 2. Байки о вкусной и здоровой жизни - Аркадий Лапидус

– Любая?

– Любая! Любая вещь в коллекции!

– Осколки разбитой культуры!

– Правильно. Разбитой культуры. Нет-нет, да что-то и поступает.

– Мда-а. Значит, в итоге это всё только для тебя. И в этом твой смысл жизни?

– Да, Наум, в этом. Прожить отдельно свою жизнь. Прожить её достойно самого себя. А для кого ещё жить? Для государства?

– Ну, зачем же так? Окружающие – это тоже я. Это тоже моё. Моя среда обитания и взаимоподпитка. Как ты правильно выразился, экология.

– А мне насрать на окружающих! – машинально ляпнул Грандкевич и, поняв, что этого-то не надо было говорить вслух, набычился.

Наум Аркадьевич же, наоборот, встрепенулся.

– Ну, а Рая! – воскликнул он.

– Рая – это моя семья! А моя семья – моя крепость.

– Значит, у тебя только малый круг внимания?

– Да, малый круг. Я не человек партии. Любой партии. Любой!

– Но вольно или невольно ты всё равно работаешь и на средний круг и на большой.

– Потому что у меня есть идея России.

– А это-то к чему? Что это за идея такая? Интересно…

– То, что у вас, у евреев, полностью отсутствует! – резанул Грандкевич.

– Может, ты и прав, – ничуть не смутился доктор.

– У нас, наверное, не было России. У нас вообще ничего не было, кроме мечты.

– А вот это ты брось! – возмутился Николай Николаевич. – Не прибедняйся. Как это ничего не было? Вы жили в СССР?

– Так причём здесь Россия? СССР и Россия – это разные понятия.

– Ну да. Тут ты прав. Для меня СССР тоже отсутствует.

– Ну, так что же такое Россия? Объясни это мне – неразумному!

– Россия – это Родина! Это великая страна! Это дух! Это национальный дух! Здесь русский дух! Здесь Русью пахнет!

– Национальный? Пахнет? Чем? Духами, что ли? Или чем покрепче? – ещё больше изумился доктор.

– Что это такое? Непонятно…

Николай Николаевич удовлетворённо развёл руками:

– Непонятно, потому что у тебя нет понятия Родины.

– Ну, как же! Родина – понятие психологическое. Психологически-политическое…

– Ничего подобного! Это – духовное понятие!

– Так же, как и нация – чисто психологическое понятие, – закончил доктор.

– Ну, нет! Духовное! – замотал головой Грандкевич.

– Ну, как духовное? Что такое духовное? – начал горячиться доктор. – Духовное – это и есть психологическое. Комплекс привычек и привязанностей, наконец!

– А-а! Привычек! – взвился Николай Николаевич. – Не-ет! Так говорить не могут… так настоящий человек… полноценный… с идеалами…

– Расизмом! Расизмом попахивает, а не Россией! Что это такое – человек полноценный?

– Ну! Так мы будем с тобой говорить до вечера, – махнул рукой хозяин и потянулся к уже остывшему чаю.

Однако больше глотка он сделать не смог.

– Как это можно не иметь чувства Родины? – возмущённо забасил он. – Это только подонок может не иметь чувства Родины! И это он будет везде болтаться… И у него будет везде Родина… И он будет везде продавать… Кого угодно и где угодно.

– Что продавать? Нечего продавать! – удивился доктор. – Всё духовное принадлежит всем. Хочешь ты или не хочешь этого. Рано или поздно, но обязательно.

– Вот поэтому и нечего тебе продавать, что у тебя Родины нету, – беспардонно тут же развернулся в нужную ему сторону Грандкевич. – У тебя нету ничего. Ты это правильно сказал. Это потому, что ты – бездуховный человек. Ну, ты не русский!

От возмущения и возбуждения Грандкевич начал терять контроль над собой. Провокации доктора всё чаще достигали цели и, похоже, вели к непредсказуемым реакциям. Впрочем, так ли уж непредсказуемым? Из ничего ничего и не возникает.

– У меня Родина – Земля! А может быть, и Вселенная! – жёстко сказал Наум Аркадьевич.

– Ну, ты себя не чувствуешь русским. Правильно! Жид не может чувствовать себя русским.

– Картину «Над вечным покоем» нарисовал истинно русский. Хотя фамилия у него была – Левитан. И потом, я не жид!

– Ну, ты испанец, допустим, – отмахнулся, как от мухи, Грандкевич, не обратив никакого внимания на русского Исаака. – Потому тебе и насрать на Россию. Чем ей хуже будет, тем тебе лучше. Потому что все… Вся жидовня прёт отсюда. С радостью прёт, чтобы насрать этой стране, всё из неё выкачав.

– Да ну? Не всё и не все!

– Не надо! Слушай, жида-дворника ты не найдёшь!

– А что, дворник – идеал совершенства и верх достижений?

– Брось! Брось! Выкачано всё! Всё, что смогли! С кожаных комиссарских курток, мать их пере. б (употребив)! Вот я жидов бы сейчас не выпускал бы. Я бы их выводил на помойку и расстреливал бы…

– Экстремист! Если не сказать больше.

– Да! Я экстремист!

– Но почему? Почему?

– Потому, что это было то самое говно, которое сгубило Россию. Комиссарское!

– Комиссарское, но не еврейское. Евреи были угнетённой нацией в угнетённых.

– Ох, етит вашу мать!..

– Поэтому, когда представилась возможность заявить о себе как о свободных личностях, то пружина сильнее всего и развернулась среди них.

– О!.. О!.. – всё выше и громче зазвучал бас Грандкевича. – До чего же угнетённая!

– Государства не было, силы военной не было, все отовсюду гнали, вот они и вынуждены были утверждаться знаниями, талантом и золотом, – закончил свою мысль доктор.

– О!.. О!.. Все эти ваши Троцкие, все эти ваши ё….е (употреблённые) Наханкинсы-Свердловы-Бухарины – жидовня! Сталин делал добрые дела… Когда пришибли, понимаешь ты, этого самого… Троцкого – это было доброе дело, потому что это был подонок. Подонок величайшего класса. Потому что это был человек, который ненавидел Россию. Он ненавидел Россию! Он ненавидел!.. Эта сволочь жидовская!.. Он истреблял физически казачество. Ты, наверное, ничего этого не знаешь?

– Знаю.

– А! Так за это ему памятник ставить, что ли? Ему и этому Наханкинсу, который распорядился расстрелять царскую семью?

– Так то же самое и Гитлер делал. Это геноцид! Неприемлемое следствие любого партийного или религиозного монархизма.

– Да мне наплевать на Гитлера!

– А мне не наплевать. Это следствия одного и того же явления. Даже в семье, если кто-то считает себя всегда правым и требует тотального беспрекословного подчинения, то непременно наступает геноцид. Вот у тебя в семье ощущается это, ощущается…

– Ладно, ладно… – поморщился Грандкевич и тут же снова побагровел. – Русские люди – это очень много дурацкого бараньего всепрощения… Вот это надо прекращать. Надо в себе воспитывать чувство ненависти и чувство непрощения…