Книга Волчья тропа - Бет Льюис

Когда тело упало на землю, я вновь открыла глаза. Лайон не шевельнулась, словно ей было все равно, что рядом умирает женщина.

Мимо проскользнул какой-то малец, и я почувствовала, как в кармане орудуют крошечные пальчики. Вот ворюга! Я схватила его за руку и подтащила поближе. Он был весь покрыт пылью и угольной сажей. Лет десяти.

– Отпусти, – тихонько взвизгнул пацан.

Я опустилась на колени, лицом к лицу.

– Верни!

По моему взгляду он понял, что я с ним шутки шутить не собираюсь, и разжал ладонь. Один из моих силков упал в грязь. Я про них совсем забыла. Взять-то у меня больше нечего – в карманах ни гроша.

– Вокруг столько полиции, а ты воровать пытаешься?

Пацан молчал.

– Сделаешь для меня кое-что, и я тебе дам кусочек серебра. Он подороже сотни силков будет.

Глаза пацана вспыхнули, и он кивнул.

Я ему прошептала на ухо все, что нужно сделать.

– Понял?

– Да, мэм, понял.

Он попытался выдернуть руку, но я держала крепко.

– И не вздумай предать меня, горло перережу!

Я вытащила нож, и мальчишка оцепенел, а потом еще раз кивнул, уже серьезно. Больше никаких шуток – в его глазах я видела страх. А страх, если им правильно пользоваться, действует на людей лучше, чем все деньги мира.

Я отпустила пацана, и он начал проталкиваться сквозь толпу. Я стояла и смотрела, как он идет прямиком к Лайон. Та опустилась на колени, чтобы поговорить с ним, и испачкала в грязи черные брюки. Впрочем, на это она внимания не обращала. Она слушала пацана, а я, затаив дыхание, ожидала ее реакции.

Лайон резко обернулась к своим помощникам и что-то сказала – мне было не разобрать. Потом улыбнулась малышу, дала ему монетку и отпустила. Он вскочил на ноги и сорвался с места.

Вскоре мальчишка подбежал ко мне.

– Я ей все передал.

– Уверен? Повтори, что ты ей сказал.

Пацан набрал в грудь побольше воздуха и затараторил:

– Моя кузина видела того мужчину с татуировками в Мартинсвилле пару дней назад. Он кричал, что законники спалили его дом, и если он кого из них увидит – им мало не покажется. Я сказал ей: думаю, вам стоит об этом знать, мисс Лайон.

– Молодец! – Я почти не соврала – тот мужчина в доме преподобного рядом с Мартинсвиллем вполне мог оказаться Крегаром. Правда, случилось это шесть месяцев назад, а не пару дней. Черт, да мне просто нужно было знать, не сидит ли он в одной из Лайоновских камер или не повесили ли его уже на том бедном дубе. – А что она сделала?

– Сперва серебро! – Пацан протянул руку, нахмурив тонкие брови, словно я уже его обманывала раньше.

Я рыкнула, как Волк, и повторила:

– Что она сделала?

Он обиженно фыркнул.

– Она спросила, была ли с ним девушка.

К горлу подкатил ком.

– А ты ей что сказал?

– Сказал, что про девушку ничего не слышал.

Я облегченно вздохнула, но ком в горле так и не исчез.

– И что потом?

– Она крикнула мужикам, чтобы седлали лошадей. Сказала: «Хочу увидеть, как этого ублюдка повесят за то, что он сделал с моим мальчиком». А потом они ушли.

Меня затрясло.

Я отдала пацану одну из ложек и отпустила его. В голове мутилось – похуже, чем возле того озера. Значит, Крегара еще не поймали, и это он убил сына Лайон. Теперь ясно, отчего она так его ненавидит. Да она всю страну прочешет, и могу поспорить, тот, кто встанет у нее на пути, получит пулю. По спине побежали мурашки. Я перешла ей дорогу, и теперь она охотилась и за мной. Тогда, в Долстоне, я ее обманула, а теперь, когда узнала, что забрал у нее Крегар, мне прям не по себе стало. Наверное, она решила, что мы с ним заодно. Может, она и права. Я столько всего не помнила о жизни с Крегаром; теперь же, вдали от него, воспоминании возвращались все быстрее и быстрее.

Как правильно плевать в корабли

НЕ ЛЮБЛЮ ДОРОГИ. Одни люди их протоптали, а другие идут по ним, не задавая вопросов. Я всю жизнь жила по правилам леса и по своим собственным. И одно из этих правил – никогда не иди по следам другого человека. Люди делают то, что им мамы с папами говорят, и повторяют их жизни: те же ошибки, те же радости и печали. Деревья не могут расти рядом с родителями – им не хватает пространства, света и воды. Они хиреют и умирают. У людей все то же самое, хотя с первого взгляда и не скажешь. Ранчо и магазины передаются от отца к сыну, от мамы к дочери, и выбора не остается. Если сыновья пытаются управлять наследством по-своему, отцам это не нравится, они начинают ссориться, и семья разваливается.

Я всегда выбирала свой собственный путь. Конечно, Крегар меня многому научил, однако идти по его стопам, особенно после того, как я узнала, чем он занимался, – нет уж, ни за что. Когда я жила с ним, то шагала по его тропе, но сейчас хотела просто забыть об этом. Глядя на горящую хижину, я поклялась, что больше никогда не пойду по пути другого человека, и очень надеялась, что боги простят меня за то, что я шла по нему так долго.

Я понятия не имела, что там, на дороге, ведущей к северу от Генезиса. Дороги притягивают воров и всяких сомнительных личностей. Они охотятся за дураками, а я совсем не дура.

Я вернулась туда, где оставила волка. Его там, конечно, не было. Дикий зверь не станет долго сидеть на одном месте. Он знает мой запах и найдет меня, если ему понадобится еда или компания. Я уж было собралась уходить, когда вдруг заметила нечто, отчего мороз пошел по коже.

Отпечатки ботинок на земле.

Прямо там, где я оставила волка, там, где я несколько часов назад лежала на животе, рассматривая город с вершины холма. Они были раза в полтора больше моих. У одного на подметке не хватало куска, а второй стоптан изнутри. Я знала эти ботинки. Сколько раз их мыла, а потом сушила у печки после дождя. Он пробежал здесь – когда идешь спокойным шагом, отпечатки не такие четкие – и сделал это специально. Он хотел оставить мне послание.

Лес вдруг замолчал, и только сердце билось в ушах, заглушая все звуки. Крегар шел за мной, наступая на пятки. Он стоял здесь, глядя на Генезис, и знал, что я там. А вдруг он все еще где-то неподалеку? Прячется за тем стволом или за тем выступом и поджидает меня?.. Я резко обернулась, рассматривая каждую веточку, каждое деревце, – и вдруг увидела на коре бурые потеки. Чья это кровь? Его или новой жертвы? Я чувствовала его запах, видела среди стволов очертания его фигуры, слышала, как он шепчет мое имя.

Я сорвалась с места.

Мчалась, путая следы, старалась держаться дороги, но не выходить из леса. Ближе к ночи отыскала небольшую пещеру и устроилась там на ночлег. Я старалась забыть про те отпечатки – что они значили и кому принадлежали. У входа в пещеру я развела большой костер, чтобы медведи не подумали сунуться в мое укрытие. Потом достала последнюю банку консервов, доставшихся от преподобного, и, положив в рот первый кусочек, поняла, что уже давно ничего не ела. Я запихнула в себя всю банку, как чайка, глотающая рыбу целиком.