Книга Уругуру - Алексей Санаев

– Интересно... – протянул я.

Впрочем, жуткая семейная трагедия Амани ничуть не приближала нас к разгадке тайн, которые с самого начала сопровождали наше путешествие. Я хотел было спросить, есть ли у нее фотография матери, но осекся – откуда? Вместо этого я задал ключевой для себя вопрос:

– Вы видели фотографию Чезаре Пагано?

Амани резко повернулась ко мне:

– Что вы имеете в виду?

– То, что я получил сегодня привет от нашего с вами знакомого. Он, знаете ли, умер несколько недель назад при странных обстоятельствах, – продолжал я. – Будто бы свалился с утеса глубокой ночью. Да только я знаю, что такие люди, как он – профессиональные авантюристы, – обычно не падают с утесов, по крайней мере по своей собственной воле. И уж точно не посылают они друзьям по почте своих посмертных фотографий – вот таких, как эта. Смотрите сюда!

Я вынул из конверта снимок поляроидом и положил ей на колени. Амани судорожно вцепилась в поручни сиденья.

– Вот мне и хотелось бы, мадемуазель Амани, – закончил я с плохо скрываемым раздражением, – чтобы кто-нибудь в этой ненормальной стране объяснил мне, что за мистификация происходит и когда это кончится.

Амани быстро оглянулась на наших попутчиков, сидевших через проход от нас, но те увлеченно разглядывали в журнале Paris Match фотографии новой жены французского президента и не обращали на окружающих ни малейшего внимания. У Оливье между коленями была зажата открытая бутылка красного вина, а Жан-Мари держал на весу тарелку с ломтиками козьего сыра. Отвлекать их от такого приятного времяпрепровождения, демонстрируя портрет мертвого итальянца, мне показалось несколько бестактным.

– Я не знаю, что происходит, Алексей, – жалобно зашептала Амани, – я предупреждала вас, что вы едете в страну, где...

– Слушайте, мне плевать на эти предупреждения, понимаете! – Я перешел на русский, потому что во французском языке крепких слов значительно меньше. – Почему вы были против возвращения Чезаре в Страну догонов? Ведь вы же его отговаривали ехать в Мали? Почему? Куда он поехал и почему там погиб?

Амани, это не шутка, это, черт возьми, уголовщина, а вы тут... Сидите и рассказываете мне, что ничего не знаете! Давайте выкладывайте. Только не надо опять этих занудных историй про летающих человечков, про тварей с тремя головами, потому что они все меня больше не веселят. Мой дружище Чезаре прислал привет с того света, – и как удачно, прямо в номер моей гостиницы, и не по почте, а с курьером, в конверте, на котором написано «Уругуру»! Вы знаете, что это слово означает? Ну, что молчите?

Я был на взводе и не собирался останавливаться. Мы оба разумные люди, и у каждого явления существует разумное объяснение. Мне важно было знать, что Амани на моей стороне и не будет морочить мне голову мистериями в стиле старика Хоттабыча.

– Не кричите на меня, ну что же вы делаете, – жалобно и тихо попросила она по-французски. – Думаете, мне так легко все объяснить? Все знают, что тех, кто пытается проникнуть в Страну догонов, ждет смерть. Да, я написала Чезаре. Он был весьма агрессивен, ваш друг, как и все итальянцы. Уверен был, что я мужчина, а я не стала его разубеждать. Говорил, что собирается любыми средствами раскрыть секреты, которые мой народ бережет много столетий. Горячился, просил помощи, едва ли не угрожал. Он дал мне ваши координаты, и я подумала, что он и вас захочет увлечь за собой в эту опаснейшую поездку. Я написала вам, потому что одному, без подготовки соваться в Страну догонов – безумие. Ведь такие, как он, не смогут добраться до цели, погибнут на плато... Я говорила ему, но он и слушать не хотел! Вот он и сгорел, как и все те, другие... А отчего? Я не знаю, поверьте мне, да и вы не узнаете.

– А вас допрашивали? Вы сообщали, что имеете отношение к этой истории?

– Какие допросы? – удивленно посмотрела на меня Амани, и глаза ее были – сама честность. – Ведь это самоубийство!

Я в раздражении отвернулся. Ну вот что с нее взять? Африканка есть африканка! Какое же это самоубийство? Человеку, видите ли, скучно было сводить счеты с жизнью в родной Перудже, он выбирает экзотическую африканскую республику, едет туда на перекладных, чтобы ночью сигануть там со скалы. И откуда тогда фотография? Опять «не знаю»? Впрочем, может быть, и правда не знает... Она и сама жертва мистических проделок этих шизофреничных догонов.

– Что такое Уругуру?

– Не имею понятия.

– А как же я? – вдруг пришло мне в голову. – Я тоже еду туда и тоже намерен раскрыть тайну летающих людей. Я что, тоже погибну, с вашей точки зрения?

– Нет, – серьезно сказала Амани и неожиданно взяла меня за руку. Я едва не вздрогнул: до этого меня еще никогда не касалась чернокожая женщина, рука у нее была гладкая и мягкая, как у новорожденного. – Нет. Вы не погибнете, Алексей. Потому что вы умный. Вы сможете раскрыть секрет. Только прошу вас, будьте очень осторожны. Ведь вы стоите на пороге самого трудного испытания в вашей жизни...

Я убрал руку.

Город Бамако встретил нас обычным для стран Востока вселенским бардаком. Французский посол, клятвенно обещавший нам направить своего человека, чтобы встретить нас у трапа, конечно же никого не прислал. Люди с самолета повалили в здание терминала с немыслимой для европейского человека скоростью. И когда мне удалось вытащить на трап Жана-Мари с его чемоданами пробирок, которые он со страшным трудом сумел пронести в самолет в качестве ручной клади, мы оказались в самом конце очереди. И хотя очередь эта сначала не показалась нам чересчур большой, у каждого из стоявших в ней пассажиров нашего самолета находились друзья и родственники, которых они охотно пропускали вперед, так что в результате она разрослась в галдящую разноцветную толпу людей с огромными баулами. Никто из нас не представлял, за кем мы в этой толпе должны стоять. Через стойки паспортного контроля в обе стороны свободно перемещались пассажиры и встречающие, ничуть не стесняя себя формальностями. Всюду стоял гвалт, раздавались крики на всех языках этой многонациональной республики.

Оливье и Жан-Мари воспринимали происходящее со спокойствием бывалых колонизаторов. Едва встав в хвост, они затеяли между собой спор на чрезвычайно существенную, на их взгляд, тему фенотипических различий различных этносов Западной Африки, и мне постоянно приходилось подгонять их, чтобы не потерять очередь. Амани, напротив, немедленно исчезла куда-то. Видимо, успела пробраться в начало очереди и сейчас уже ждала нас там, на свободе, по ту сторону бесконечных таможенных формальностей.

Я оставил Оливье за старшего, окруженного чемоданами и рюкзаками, на одном из которых уселся невозмутимый Жан-Мари Брезе, и отправился попытать счастья в кабинку с надписью «не входить», где гнездились пограничники. Спустя минуту я вернулся к очереди в компании с флегматичным лейтенантом средних лет, одетым в безукоризненный мундир, рубашку, галстук и шлепанцы на босу ногу.

– Вот видите, господин капитан, – миролюбиво говорил ему я, указывая на груду нашей ручной клади, – вещей у нас всего ничего, но в багаже еще восемь мест, и как бы их не растащили, пока мы стоим здесь. Не могли бы вы помочь нам?