Книга Тени и солнце - Доминик Сильвен

Наконец показалась стройка. Лола, у которой болела голова и отекли ноги, обливалась потом. Ингрид потела не меньше, но лицо ее лучилось радостью, как будто она с рождения жила в тропиках. Босые ребятишки, играющие в футбол, рабочие в оранжевых касках, бродячие собаки, техника, покрытая живописной красной грязью. Работы еще не закончились, лишь часть здания казалась обжитой. Ингрид заговорила с маляром, который направил их к электрику, а тот в свою очередь отвел их к каменщику. Этот человек с печальным лицом и сгорбленной спиной, казалось, сгибался под тяжестью негативной ауры. Окружающие говорили с ним почтительно, но старались поскорее отойти, словно боясь какой-то неведомой заразы. Лола уговорила несчастного отвести их туда, где был обнаружен Марс.

Желтая охра резко выделялась на фоне зелени. Дом в форме куба – Лола узнала его. На фото Службы криминалистического учета он казался больше. Унылый каменщик поднимался впереди них по лестнице, а она представляла себя Марсом, которого преследует убийца.

С плоской бетонной крыши открывался изумительный вид на лес. Тысячи птиц, целая армия макак и полчища цикад производили невообразимый шум. Каменщик показал место, где лежал скелет.

– Это вы его нашли?

Он кивнул, вид у него сделался еще более потерянным, и он стал торопливо рассказывать. Он сообщил начальнику стройки, тот пошел за полицейскими. Адрес комиссариата каменщик им тоже назвал.

– Вы приходили работать в этот дом, когда нашли его?

– Нет, дом к этому времени был достроен. Оставалось его только оштукатурить. Я тогда поругался с отцом…

– И что же?

– Этот дом стоит ближе всего к лесу. Я хотел побыть один, подумать и посмотреть на птиц. Вот я и поднялся на крышу.

– Никто не почувствовал запаха разлагающегося тела?

– Этого мужчину сожрал муссон. Много времени не понадобилось.

Лола вспомнила свой разговор с Франклином в Институте судебной медицины. “После обнаружения останков их нужно было идентифицировать. Никаких документов, только дорогие часы. К тому же нелегал. Иностранец”.

– Каспар Кумба. Это имя вам о чем-нибудь говорит?

Он уверенно ответил “нет”. Она описала ему внешность Саша. Он заявил, что никогда такого в этих краях не видел.

– У нас считают, что покойник находится среди живых и ждет, пока настанет время совсем уйти. Иногда я вижу тень, пляшущую за моим окном. Потом все наладится. Вы здесь, и это хороший знак.

– Почему это?

– Вы ведь французская полиция?

– Само собой.

– Значит, вы убьете тайну. И покойник почувствует, что стал свободным. И хозяин будет доволен, потому что снова сможет продавать дома.

– Когда нашли тело, продажи остановились?

– Ну да! А мы, рабочие, гадаем, будут ли нам нормально платить. Мои товарищи сердятся на меня, ведь это я нашел скелет. Вы ведь арестуете убийцу этого человека, правда?

– Мы только об этом и думаем! – возмутилась Ингрид.

– В ночь убийства стройку охраняли? – спросила Лола.

– Нет, это слишком дорого – платить человеку за то, что он будет смотреть, как идет дождь. Ведь тогда еще в доме жильцов не было. Если кто-то что и видел, так только бродячие собаки.

– А раньше вы никого здесь не замечали?

– Нет, никто ничего не видел.

Они опросили немногочисленных обитателей полупустого дома. Все напрасно. Тогда они отправились в местный комиссариат.

Лола оглядела фасад и заявила, что заходить сюда рискованно. Если Кумба известен здешним полицейским, не факт, что они поделятся информацией. Тем более что Арди наверняка поддерживает связь со своими африканскими коллегами.

– Поспрашиваем тех, кто для нас неопасен.

– Например, почтальонов, – предложила Ингрид.

Они обошли все почтовые отделения Абиджана, не пропустив ни одного. Никому из почтальонов не доводилось доставлять корреспонденцию Каспару Кумбе. Они решили попытать счастья на базарах, но и там результат был такой же.

Глава 20

29 января, вторник

Расследование топталось на месте. За пять дней они прочесали город во всех направлениях, опросили сотни людей, но Кумбу так и не нашли. Вечером они в очередной раз возвратились в пустую квартиру: Леонтен уже ушел на работу. Лола пошатывалась от усталости. Ингрид, несмотря на невероятную выносливость, тоже выглядела довольно скверно.

– Давай позвоним Берлену, – предложила Лола. – По-другому ничего у нас не выйдет.

Друг Марса ответил в начале второго сигнала. Видимо, она его разбудила.

– Я думаю, но пока не понимаю, как вам помочь.

– Думайте лучше.

– Для этого мне нужно будет подумать. Я вам перезвоню.

Ингрид пошла в душ. Лола повалилась на свою кровать с москитной сеткой и уснула как убитая. Ее разбудил звонок мобильника.

– Марс говорил мне о детях.

– И все?

– Кумба может быть педиатром, клоуном, учителем или педофилом. Откуда мне знать? Сами разбирайтесь.

Экс-шпион, образец вежливости, бросил трубку. Лола прижала мобильник к груди, но постепенно пальцы ее разжались. Она снова уснула.

Женщина с серебряными волосами и телом из светящегося тумана танцевала под дождем. Капельки впитывались в ее тело и превращались в свет. Танцовщица плакала…

Лола проснулась, не понимая, где она. Москитная сетка, шум машин, шелест лопастей вентилятора… Она в Кот-д’Ивуаре, в квартире Леонтена, друга Тимоти Харлена, но здесь явно кто-то плачет. Она включила лампу у изголовья, разглядела складки москитной сетки, позвала Ингрид. Никакого ответа, только чьи-то всхлипы. У нее перехватило дыхание: кто-то мог всхлипывать только в самой квартире. Что-то передвинули на кафеле. Она направилась в ванную.

На краю ванны сидели двое мужчин в спортивных костюмах и капюшонах. У их ног голая связанная Ингрид. Это ее всхлипы слышала Лола. Она с сожалением вспомнила о “манурине”, оставшемся в Париже.

Какое-то движение сзади. Свет померк.

Глава 21

30 января, среда

Лола жадно глотнула воздуха. Пахло паленым. Гремела музыка. Голова готова была взорваться. Она сидела связанная на стуле в кухне. Напротив трое мужчин. Здоровенные, с темными глазами, сверкающими из-под капюшонов. Один, вооруженный, сидел развалившись на стуле, посасывая сигару.

– ИНГРИД!

– Захлопнись! Все равно твоя подружка уже не помнит, как ее зовут.

У мужика с сигарой был хриплый голос, африканский акцент и тяжелый золотой перстень на левой руке.

– ТЫ ЕЕ БИЛ, ПОДОНОК?