Книга Это Настоящий "Красный цветок", а не Ци-Гун "99 пальцев" - Мария Роттер

– Гарнитуры, – брякаю.

Аж зашлась в смехе:

– Твоя что, мебель коллекционирует?

– У нас так говорят, – оправдываюсь. – А как у вас называется кольцо и сережки, и то и другое?

– Комплект…

– Пусть будет комплект…

Она и с бриллиантами эти штуки комплектовала, и с гранатами, так старалась, мужики аж слюной изошли, а мне – хоть бы хны, даже обидно. Но Gemologist глянула на меня с пониманием и сказала: «Просто это не твое – это твое», – ткнула пальцем в мой старинный «Мозер», который на жаргоне советских часовщиков назывался «Тряпка».

Этимологию мне объяснил ветеран часового дела. Вынув из глаза лупу, внимательно посмотрел на меня: «Вы же знаете, за чем гоняются модницы? За шмотками, или, как некоторые говорят, «шмутками». Почему? Потому что на идиш шмата – это тряпка. У Генриха Мозера первые буквы имени и фамилии АШ и М (Heinrich Moser) – вот вам и «шмата».

Мне часы достались от одноклассника Гришки, которому эти громадные наручные «котлы», выпущенные еще в XIX веке, перешли от прадедушки. Они были, как карманные, но с «ушками» для ремешка. Такие неудобные в носке и такие любимые. Я подивился наблюдательности израильтянки: и вправду, куда тем брюликам против моего утиля…

– Прохладно отношусь, Тайд! Проверено… Никак! И уж с тобой поехал не из пристрастия к камням.

– Ну, оптимист считает, что живет в лучшем из миров, а пессимист опасается, что так оно и есть на самом деле… Я, братец, камни просто обожаю. Не в украшениях, а сами по себе. У меня классная коллекция. Среди людей моих возможностей лучше – только у полковника Шукаева. Но он еще в советские времена рыскал за камнями и в Средней Азии, и в Африке, и во Вьетнаме: служба способствовала. Он у нас, только не смейся, геолог-артиллерист.

Но я не о том. Мы едем за топазами. За тяжеловесами, как их называли уральские рудокопы, за кристаллами силиката алюминия. Топазы – кристаллы, но полудрагоценные, а аморфные опалы, стекло стеклом, – драгоценные. Но, знаешь, полудрагоценные топазы не стеснялись вставлять в королевские и султанские короны, называли «сибирскими алмазами». В России старые копи уже отработаны. Рекордный вес камня – 10 кг. На Украине в 1965 году нашли топаз на 117 кг винно-желтого цвета. А в Бразилии, говорят, добыли кристаллище на 6 тонн. Место, куда мы едем, к нам ближе всего. Кроме того, дело опробованное.

– Там государственный промысел?

– Самое интересное, что до восьмидесятых годов все эти топазы и бериллы как мусор отправляли в отвал. Все было заточено на добычу пьезокварца – оборонка! С затратами не считались – выработки, прикинь, проходили в гранитных щитах. А чтоб всякие не богатели на «левых» камешках, отвалы периодически рекультивировали, попросту засыпали землей и устраивали лесонасаждения. Интерес для власти представляли только кристаллы-гиганты. В 1976 году достали огненный топаз на 39 кг, редкой красоты, его в лихие девяностые из музея украли, так нигде и не всплыл потом. Может, тупо распилили на поделки…

Рухнул Союз – ухнул промысел. Наш Петрович невзначай сунул хрен в английский чай, и все сразу стало новым – хрен английским, чай – хреновым… Я в последнее время стараюсь не употреблять крепкие слова без нужды, так ты сам переводи. Кварц оказался никому не нужен, тут бойкие люди и потянулись на камешки: открыли совместное предприятие и наладили экспорт. Сколько ушло за кордон, никто толком не знает, но, наверное, много, потому как спрос сильно упал. И все опять затихло. Там теперь, дорогой Ариэлюшка, зона, как у Стругацких.

– Мы сталкеры?

– Типа того.

– А если спроса нет, зачем мы туда? У нас некоммерческое предприятие?

– Все зависит от крупности добычи. Я лелею мечту найти кристаллюгу и настроился на эксклюзив. Может, повезет напасть на берилл. А это уже другой коленкор. Некоторые из разновидностей берилла, тот же изумруд или хорошей окраски аквамарин, – это, батенька, драгоценка. А если нет – не обессудьте, панэ, вы ж в туристы записывались, проветриться захотелось, вот и будет вам экскурсия.

«Застегните ремни!», посадка, доставка до аэровокзала, получение багажа, и вот мы уже садимся в такси. «Гаражный кооператив «Звезда», – буднично командует водителю Тайд. Тот без лишних разговоров везет нас через весь город в спальный район, разворачивается и уезжает, оставив двух искателей приключений посреди пустынного двора, обставленного каменными гаражными боксами, в компании набежавших местных собак. Достать ключи из тайничка, открыть ворота – плевое дело, и на тебе, серый «Ниссан-Кашкай» уже пофыркивает двигателем.

– Посмотри, документы в бардачок положить не забыли?

В бардачке лежала черная кожаная папочка, в ней аккуратно сложенные: техпаспорт, страховка, доверенность, документы на оружие. Следом за ней я вытащил два мобильных телефона, по логике с местными симками, и махонький, как игрушечный, двуствольный-бок пистолетик с рукоятью типа головы попугая и картонную упаковку патронов.

– Дерринджер. Оружие последней надежды… – сказал он, увидев мое замешательство, – можно и в носке спрятать. Люблю такие штучки. Не дрожи, все законно…

Сам Тайд осматривал содержимое багажника: автомобильный аккумулятор, перфоратор, лампы-коногонки, каски, веревки, лопаты, спальники, небольшая палатка, ящик минеральной воды в больших пластиковых бутылках и всякого-всякого, вплоть до маленького холодильника.

– Заботливые у тебя друзья, даже крошку-холодильник приложили…

– А как бы мы с тобой без холодильника аэрофлотовские наборы с едой сберегли?

«Вместе весело шагать по просторам, по просторам, по просторам…» – мурлыканье со стороны кормы, думаю, означало удовлетворение от осмотра.

– А кто готовил этот плацдарм?

– Друзья!

– А почему «ниссан»?

– У тебя есть какие-то предубеждения? Военным атташе, знаю, приличествует «вольво». Во всем дипломатическом корпусе. Будь то европейским, будь то африканским, будь то демократам, будь то каннибалам: «вольво»! Если ты ездишь на «вольво», ты не обязательно атташе, но если ты атташе – ты обязательно ездишь на «вольво»! У вас тоже есть принципы, мистер Фикс?

– Каким ветром надуло о пристрастиях военных дипломатов?

– А я знаком с милейшим Виктором Ивановичем Корзухиным, который в Москве их всех пользует – Volvo Diplomat Sales! Давай, Арик, переодеваемся, да по коням! Нас, граф, нас-то-ятельно ждут великие дела!

Тайд держит руль и слушает музыку, а я не могу выпустить из рук пистолетик.

– Скромное обаяние Дерринджеров, правда? Эта модель – «Кобра». Что тебе для дамской сумочки, что в жилетный карман сунуть. Легкие, компактные, отдача небольшая, да и точность для таких пукалок отменная. Derring, если перевести, – отчаянная смелость. Фамилия мастера до такого недотягивала одной буквы «р»: Деринджер, Генри Деринджер. И вставили, чтоб уж смелость так смелость. То, что ты уже полчаса мацаешь, – модель марки «Ремингтон 95 Дабл Дерринджер». «Ремингтон и сыновья» за почти 70 лет напечатал под 100 тысяч таких братцев. Разошлись по миру детки, поплевывают себе свинцом. Попробуй, поверни рычаг защелки, стволы откинь вверх-назад. Видишь, в таком положении удобно и стреляные гильзы экстрактором удалить, и новые патроны задать. Потом запер стволы – и пали!