Книга Страна коров - Эдриан Джоунз Пирсон

– Так вы там побывали? – спросил я. – Удалось вам съездить в Техас?

Рауль посмотрел в окно на длинный забор с его выцветающими лозунгами.

– Пока нет, – ответил он. – Как-то пока не сложилось. Хотя один раз чуть было не…

– Всего лишь раз?

– Да, когда я был моложе.

И тут Рауль начал историю о периоде в своей жизни, когда он совсем чуть было не доехал до Техаса и не осуществил посмертно мечту своей матери.

– У меня даже билет был… – сказал он.

Случилось это, когда он писал магистерскую, а его заманивал к себе маленький частный колледж где-то под Далласом. Колледж нанимал перспективных статистиков к себе в новую докторантуру по межкультурной статистике, а академический и культурный багаж Рауля были убедительны. Они даже собирались оплатить ему визит в кампус. То был последний год его магистерской программы, и несмотря на удачу с привлекательной внешностью, ему еще только предстояло влюбиться во что-либо другое, помимо цифр. Вообще-то он так сосредоточился на своих занятиях, что все прочее в жизни – все, от любви до гигиены и нежности, какую мог бы питать к молодым женщинам вокруг, оказывающим ему знаки внимания, – все это вечно откладывалось на потом, словно иррациональное число, помноженное само на себя. Такое могло бы длиться вечно, если б не случайный поворот судьбы, вынудивший его готовить к экзаменам студентку, которой оказалось на роду написано, какой может быть любовь. Выяснилось, что девушка далеко не блистательна, но мерцала она так, что большего ему и не требовалось. «Зачем так далеко уезжать?» – спросила она. И он отменил поездку, забрал заявление и отказался от стипендии, чтобы остаться там же, где и был. С того момента он и начал одеваться с умыслом, научился играть на гитаре, говорить стал со слегка модулированным каталанским акцентом, который вдруг начал привлекать внимание противоположного пола. И хотя это решение изменило всю его жизнь, он так и не оправился ни от своего тогдашнего нравственного выбора, ни от упущенной возможности.

– Странная штука – любовь, – сказал он. – Мать любила меня семнадцать лет. А я отбросил память о ней ради девушки, с которой был знаком всего несколько недель.

– Уверен, мать бы вас поняла…

Рауль покачал головой.

– Может, и поняла бы. Но от этого все только хуже…

– А что стало с девушкой? – спросил я.

– Вскоре после мы с ней расстались. Но она все же успела показать мне, какими бывают последствия любви.

Тут Рауль печально задумался.

– Сегодня нас попросили поделиться нашими понятиями о любви. А я слышал множество разных мнений по этому вопросу. Кто-то говорит, что любовь – это процесс. Другие возражают, что это результат. Но если вы спросите меня, любовь – ни то и ни другое. Потому что в действительности это вообще не что-то, а лишь его последствия. Без такого последствия никакой любви не бывает. Поэтому, отвечая на ваш вопрос – вернее, вопрос доктора Фелча, – любовь, я бы сказал, есть само следствие себя.

– А как же Техас, Рауль? Вы планируете туда съездить?

– Конечно. Хотя в данный момент ничего конкретного.

– Отчего же? Вы этому, похоже, очень привержены.

– Это же так далеко…

– Отсюда?

– Да. От Разъезда Коровий Мык.

– Но, Рауль, это будет очень легко осуществить. В смысле, если вдуматься, сколько вы проехали, чтобы попасть сюда. По сравнению с расстоянием от Барселоны до этого пересохшего пастбища, расстояние от этого пастбища до Техаса – почти совсем ничто.

– Наверное, так и есть, – сказал он. – И я уверен, что когда-нибудь туда доберусь. Пока же буду просто терпеливо ждать. Пока у меня нет другого выбора – лишь терпеливо ждать.

И тут мне в голову пришла мысль. Словно внезапный шквал бури она обрушилась на мой ум, и я, не подумав, выпалил:

– А как насчет будущего лета, Рауль? Могли бы съездить! Мне самому всегда хотелось посмотреть, что это за место – Техас. И у меня кое-какие деньги отложены. Поедем вместе, вы и я!..

Рауль рассмеялся и протянул мне руку. Я пожал.

– Вы очень любезны, друг мой. Я это запомню.

Я вспыхнул от собственной восторженности. Потом сказал:

– А ваша постыдная тайна, Рауль? Вы не против поделиться ею со мной?

– Моя тайна? – переспросил он. – Да, тайна у меня есть. Но я был бы благодарен, если бы всей группе ее не передавали.

– Конечно, – ответил я. – И в чем она?

– На самом деле я не из Барселоны.

– Нет?

– Нет, нет. И никогда не пересекал Атлантику. Говоря честно, я никогда не был ни в Венеции, ни в Рио, хотя весь остальной мой рассказ – правда. Мать моя действительно работала на трех работах, лишь бы я закончил колледж. И мы действительно перешли границу, чтобы сюда попасть. И от своей третьей работы она умерла. И я по-прежнему жалею, что так и не доехал до Техаса.

– Но если вы не из Барселоны, из какой же культуры вы на самом деле?

Рауль помолчал, глядя в окно, словно копался в далекой памяти. Затем произнес:

– Нынче я принадлежу культуре подтверждений[9].

– Но зачем вам эта басня? К чему вам мифология?

– Ну, Чарли, вы же знаете, как говорят: на этом свете есть ложь, наглая ложь и автобиография.

– Не статистика?

– Она, наверно, тоже.

Я рассмеялся.

– Вероятно, вы правы, – сказал я. – Спасибо, что поделились. Да и как бы то ни было, не беспокойтесь – я буду нем как рыба.

Мы проезжали выжженное поле с видавшей виды сеялкой, валявшейся в отдалении. Небо раскрылось во всю ширь, и жара в автобусе нарастала с каждой милей, оставшейся позади. В нескольких рядах за нами добродушно беседовали Льюк и Этел. А еще дальше за ними, по другую сторону прохода, Стэн Ньютаун и Нэн Столлингз, похоже, обменивались собственными важными прозрениями. Впереди же всех, в самой голове автобуса, сидел доктор Фелч с зажженной сигаретой – его десятой – и о чем-то пересмеивался с шофером, его давнишним приятелем еще по старшим классам; судя по всему, президент колледжа был удовлетворен тем, как у него за спиной проходят мероприятия по взлому льда.

– А у вас как, Чарли? – спросил Рауль. – Я, похоже, рассказал вам обе истории моей жизни. Что же с вашей? Как вам досталось ваше имя? И какую часть света вы б вероятнее всего посетили? Что б вы делали, не будь вы координатором особых проектов в нашем общинном колледже на грани краха? И как вы вообще тут оказались, в этом жарком школьном автобусе, что едет мимо выцветающих заборов ранчо «Коровий Мык»?