Книга Феликс Медведев. Козырная судьба легендарного интервьюера, библиофила, игрока - Ирина Вертинская

Разговор журналиста и Анны Михайловны Лариной растянулся на долгие часы откровений. Судьба мужественной и стойкой женщины вызывала сострадание и трепет.

На том историческом этапе жизненный итог Николая Бухарина трагично закономерен. Недоучившийся юрист с экономическим уклоном, любитель мыслить масштабно-лабораторными категориями, он был классическим революционером-идеалистом, мечтавшим о светлой эпохе коммунизма и счастья для всей планеты. Джон Рид, автор нашумевшего в 20-е годы репортажа из юной страны Советов «Десять дней, которые потрясли мир», отмечал, что Бухарин по своим убеждениям левее Ленина. Хотя казалось бы – куда левее?.. Когда-то Ленин писал о декабристах: «Узок круг этих революционеров. Страшно далеки они от народа». О многих соратниках самого Ильича можно было сказать то же самое. Университетские мечтатели, оторванные от реальности, прожившие многие годы в европейских «ссылках», не работавшие ни дня в поле, у станка или за прилавком, они вряд ли знали цену труду. Особенно далеки они были от чаяний кормильцев России – крестьян, измученных самодержавно-чиновничьим деспотизмом и войной. Революционеры – неопытные врачи больного общества, оперируя умозрительными заключениями западных теоретиков, предлагали единственный рецепт – революция. Вслед за этим «лекарством» прописывались другие действенные средства – коллективизация, военный коммунизм, красный террор. В своей «Экономике переходного периода» Бухарин уверял: «С точки зрения большого по своей величине исторического масштаба, пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является, как парадоксально это ни звучит, методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи».

Для встречи со знаменитым журналистом-огоньковцем в Москву прилетел корреспондент одной из крупнейших датских газет «Arbetarbladet». Газету интересовала непростая и ставшая в годы перестройки злободневной тема о том, что якобы Сталин намеревался первым напасть на Германию, опередив нападение Гитлера на СССР. Увидев опубликованный материал, Феликс воскликнул: «Ну и «отколол» датчанин!» И действительно – фото взъерошенного журналиста размещено рядом с официозной фотографией вождя советских народов

Крайне печально, что люди, с их надеждами, болью, изломанными судьбами, словно во времена фараонов и царей, оставались для социалистов, образованных и интеллигентных, всего лишь «человеческим материалом», работу с которым «начинают от расстрелов». Такое отношение порождает лишь рабство и жестокость, оно сродни бумерангу, и зачастую по затылку получает тот, чьими неумелыми руками бумеранг был запущен. Как отработанную породу, из домны революции спустя короткое время выбросили самого Бухарина… Близкого друга Ленина, «золотое дитя революции» по заданию уже могущественного, но по-прежнему мелкого в своих страхах Сталина обвинили в измене Родине, шпионаже в пользу всех разведок мира, диверсиях и других смертных грехах, наказуемых «по закону военного времени».

…Анюта влюбилась в Николая Ивановича еще в детстве. Веселый, обаятельный умница, эрудит, полиглот, одаренный художник и увлеченный ботаник, он часто бывал у Лариных и был единственным среди друзей отца, кого она называла на «ты» и даже слегка фамильярничала – «Николаша». Бухарин с нежностью относился к девчушке, с удовольствием болтал с ней о разных детских заботах, смешил забавными рожицами в альбомах, но, конечно, о ее чувствах не подозревал. А чувства только крепли с годами. По странному совпадению, первое девичье признание в любви Бухарину доставил Сталин. Юная воздыхательница, сжимая в дрожащей ручке стихотворное послание, заканчивающееся детски-трогательным «Видеть я тебя хочу. Без тебя всегда грущу», металась по подъезду дома, где жил обожаемый Николаша. Она никак не могла решиться и позвонить в дверь, как вдруг увидела Сталина, поднимающего в квартиру Бухарина, и подбежала к нему. Она знала, что Бухарин и Сталин дружили.

– Иосиф Виссарионович, здравствуйте! – радостно обратилась она к Сталину.

– Здравствуй, – негромко ответил тот.

– Передайте, пожалуйста, этот конверт Николаю Ивановичу, – попросила Аня.

– От кого? – спросил Сталин и повертел бумагу в руках.

– От моего папы, Ларина. Там написано…

– Хорошо, девочка, – кивнул Сталин.

Глядя вслед удаляющемуся Иосифу Виссарионовичу, взволнованная Анечка, конечно, и подумать не может, что та самая рука, что сейчас бесстрастно несет конверт с признанием в любви, спустя несколько лет так же бесстрастно задушит эту любовь… Анюта, сохранившая верность своему ненаглядному, такому счастливому и такому несчастному мужу, останется «книгой единственной, из которой не вырван его портрет».

– Молчать!.. – кричал Бухарин на наркома-садиста Ежова, когда тот прямо на Пленуме ЦК обвинил его в убийстве народного любимца Сергея Кирова. – Молчать!

Лицо Бухарина было искажено болью чудовищного обвинения, но никто не решился сказать слово в защиту опального соратника. Прошлые заслуги только ухудшили его положение. Бред обвинений пополнился намеком на убийство Максима Горького. Бухарин чувствовал, что близится тот день, когда он, как и многие другие, будет арестован и брошен в подвалы Лубянки. Анна не отходила от него все последние месяцы перед арестом и учила наизусть его послание-завещание, адресованное «будущему поколению руководителей партии». Любимая работа в «Известиях» уже не приносила радости… Когда его вызвали на Пленум ЦК, он знал, что уходит навсегда.

– Николай Иванович упал передо мной на колени и со слезами на глазах просил прощения за мою загубленную жизнь, – рассказывала Феликсу Анна Михайловна, заново переживая те жуткие минуты. – Просил воспитать сына большевиком…

– Ситуация изменится, обязательно изменится, – твердил он. – Ты молода, ты доживешь… Клянись, что сумеешь сохранить в памяти мое письмо!

Я поклялась. Он поднялся с пола, обнял, поцеловал меня и произнес дрожащим голосом:

– Смотри, не обозлись, Анютка! В истории бывают досадные опечатки, но правда восторжествует!

Пламенный партиец, наивно верящий в светлое «завтра», он до последнего вздоха будет считать годы террора против собственного народа «досадной опечаткой истории», а НКВД – ужасным злобным клоном чистой и честной ЧК.

После череды кошмарных в своей нелепости, но «целевых» допросов решением комиссии было зафиксировано – виновен. Николая Бухарина расстреляют через год, в подмосковном поселке Коммунарка, на бывшей даче Генриха Ягоды, ставшей по указанию Ежова расстрельным полигоном для нескольких десятков тысяч людей. Семью Бухарина, как семью «врага народа», постигнет тяжкая участь изгоев на родной земле.

Годовалого Юрочку отберут у матери, лишат фамилии отца и отдадут в детский дом. 23-летняя Анна, не пожелавшая даже под страхом смерти отказаться от любимого человека, будет приговорена к расстрелу.