Книга Право на убийство - Сергей Бортников

— Хорошо… Я в принципе не против. Как по-моему, так ты не самый нужный на зоне кадр… — сказал я достаточно искренне, глядя Барону в глаза, — Только ничего у нас не выйдет, дружище!

— Это почему же?

Я глазами указал Мисютину на его левую руку.

Чуть выше запястья на ней красовалась татуировка: церковь, собор с тремя куполами, вознесенный на некой протянутой ладони. Наверное, имелась в виду Длань Божья. Собор был вытатуирован аккуратно, со знанием дела; «длань» — похуже, с анатомическими погрешностями, если считать, что творение человека Господом «по своему образу и подобию» — не пустая фраза. Но суть была, конечно, не в художественности и не в теологии, а в самом факте существования наколки.

Барон побледнел и зло выругался.

— Все пропало, — жалобно запричитал он. — Из-за такой херни — рухнуло все!

— Не паникуй. Дело можно уладить, — спешу обнадежить товарища по несчастью. — Хотя это будет непросто. Хавчик нам с воли передали?

— Передали.

— Карты принесли?

— Да.

— Дай указку, чтоб добыли какое-нибудь хорошее гримерное средство. На киностудию пускай смотаются или еще куда!

— Кирилл, ты гений! — из широкой груди Мисютина вырвался стон облегчения.

25

17 января, в субботу, мы в карты не играли. Целый день я экзаменовал сокамерника.

— Фамилия?

— Семенов Кирилл Филиппович.

— Год рождения?

— Тысяча девятьсот пятьдесят седьмой.

— Дата и место рождения?

— Седьмое октября, город Ленинград.

— Адрес?

— Набережная реки Карповки, дом двадцать пять, квартира восемнадцать.

— Родители?

— Отец — Филипп Дмитриевич, умер в шестьдесят девятом году от инфаркта. Мать — Нина Васильевна, бывшая медсестра, ныне пенсионерка. В семьдесят восьмом вышла замуж за Рудковского Виктора Васильевича, строителя.

— Судимости?

— Пока не судим.

— В чем обвинялся?

— Нанесение легких телесных повреждений, статья сто двенадцать уголовного кодекса Российской Федерации, ношение оружия, статья двести восемнадцать. Кстати, обвинение не подтвердилось!

— Молодец. Так и будешь отвечать. Образование?

— Институт физической культуры имени Лесгафта. Педфак. Закончил в восемьдесят четвертом… Там же числился на работе. Кроме того, подрабатывал тренером по подводному и надводному плаванию, давал консультации бойцам спецподразделений по различным видам боевой подготовки. В девяносто первом защитил кандидатскую диссертацию: «Влияние длительного пребывания под водой на организм человека»… Художник-эзотерист…

(Барон с трудом выговорил последнее слово, но так старательно с трудом, что я снова засомневался: действительно он ничего не знает про эзотерику или опять прикидывается шлангом?)

…четыре персональные выставки, две в Санкт-Петербурге, по одной в Москве и Свердловске. Только кому это надо? О таком не спрашивают!

— А вдруг?

— Ладно, мучитель, давай дальше…

— Семейное положение?

— Вдовец. Жена Наталья, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года рождения и дочь Кристина, восемьдесят второго года рождения, погибли двенадцатого сентября девяносто седьмого года…

В очередной раз без заминки выпалив эти безрадостные для меня факты, Мисютин изрек с неподдельным состраданием и сочувствием:

— Вот теперь я знаю, как отблагодарить тебя, если наша затея удастся!

— Как?

— Помогу найти убийцу!

Именно такие слова я мечтал услышать! Именно для такой помощи и была задумана вся комбинация.

По всем данным, которые удалось собрать, получалось, что к расстрелу моей семьи причастны боевики из банды Кузнеца — смертельного врага моего нового знакомого. Но действительно ли так, кто инициатор и почему, выяснить не удавалось. Оперативные мероприятия компетентных органов, равно как и мое собственное расследование, ни к чему не привели. Все, что мы делали, было с нашей, легальной стороны или через старую агентуру, — а группировка Кузнеца оставалась пока «непрозрачной» для представителей закона и посредников, и весьма осторожна была в контактах. Перепробовав прежние средства, я решил, что надо поискать информацию на «черной» стороне, а затем, по логике, — что добиться правды мне поможет Мисютин.

Почему именно он? В принципе мне было все равно, с кем разделить миссию возмездия. Просто Барон оказался самым влиятельным из противостоящих Кузнецу бандитов, угодивших в сети правоохранительных органов в данный период. И к тому же у него была отменная агентура во всех преступных группировках еще со времен былой славы.

Используя все свое влияние, я повернул дело так, чтобы его без проволочек провели через суд, отвесили максимальный срок и в ожидании этапа направили в «Кресты». Прямехонько в мои лапы.

Конечно, проще бы было «подселить» меня к нему в «СИЗО-2» на Шпалерной, но такой вариант нас не совсем устраивал — уголовники с большим подозрением относятся к тем, кого бросают к ним в камеру, видя в каждом из таких «клиентов» ментовских стукачей. Зачастую их подозрения вовсе небезосновательны. Еще не перевелись на Руси желающие за три доллара провести сутки в чужой камере. И получить спецпайку еще на два «баксика».

Можно было попробовать действовать совсем напрямую — самому внедриться в банду Кузнеца, — но этот путь мы посчитали слишком рискованным. Ее главари могли бы признать во мне человека, на которого покушались в сентябре, и натравить другого киллера. Тот не промахнется…

Вот почему я поставил на Мисютина. И пока что Барон оправдывает мой выбор!

26

После победы в «соцсоревновании» Иван Иванович еще больше зауважал строптивца Шнобеля и не пропускал случая побеседовать со мной по душам.

— Ну что, старина, надумал? — такими словами он встретил меня на этот раз.

— Что, пришло время возвращаться домой? — как всегда, когда генералу этого хочется, я легко угадываю ход его мыслей.

— Да.

— Приказы выполняют, а не обсуждают!

Иванов рассмеялся. И ошарашил меня нестандартным ходом.

— Вот тебе пять тысяч — мамке на кооператив. Возвращайся в свою квартиру — и живи спокойно. Женишься, детишки пойдут — тогда подсобим еще, расселим соседей, будешь отдельно жить с семьей в самом сердце Питера!

— Спасибо, Иван Иванович!

Жадности при виде денег я никогда не испытывал. А тут прямо комок к горлу подступил и чуть не перекрыл мне кислород. Где же это видано — такие деньжища! Мама всю жизнь в медицине лямку тянет — и никакого просвета. Вместе с отцом, умершим десять лет назад, умерли все надежды на расширение жилплощади. Пока я в армии служил, она вышла замуж за строителя, ему что-то обещают в новых микрорайонах, но обещанного в нашей стране надо ждать даже больше, чем три года! Эх, вернуться бы к ней сейчас, да с этими деньгами, — вот бы радости было!