Книга Леонора. Девушка без прошлого - Хармони Верна

– Это правильно. По-мужски, – отозвался Ган.

– Вы рассуждаете как закоренелый холостяк, мистер…

– Ган.

– Ган, да? Вы из Турции?

– Нет. Когда-то был погонщиком верблюдов, как афганцы.

Мистер Файерфилд понимающе кивнул и продолжил:

– Конечно, моя жена права относительно очень многих вещей. Но мужчине иногда не хочется поступать правильно. Хочется делать все наоборот, хочется вести себя как сопливый подросток. Глупо, разумеется, по-детски, я знаю, но ничего не могу с собой поделать. И поэтому в конце дня получаю свой нагоняй и поцелуй в лоб.

Вялость и немощность голоса он оставил в Перте – теперь его манера говорить была легкой и свободной, даже твердой. Между затяжками мистер Файерфилд непринужденно улыбался.

– Вы никогда не бывали в Америке, Ган? – спросил он.

– Нет. Даже за пределы Австралии не выезжал.

– Что ж, я несколько раз объехал вокруг света и вот что могу вам сказать, Ган: Австралия и Америка похожи так, как только могут быть похожи две страны.

Ган попытался представить себе такое сравнение.

– Нет, правда, – продолжал развивать свою мысль мистер Файерфилд. – Обе страны очень молоды, они младенцы в этом мире, можно сказать, наполовину сестры. У нас общая мать – Англия, но сама она сильно сдала, поэтому пригласила в качестве отцов для остального населения мужчин из Европы, пока мы как нация не превратились в кипящий котел, в котором уже непонятно, у кого чья кровь. За исключением туземцев, разумеется.

Гана завораживали его акцент и плавная речь. Возможно, все объяснялось тем, что он три дня провел без компании, но ему нравилось то, как этот человек говорит, нравилась пестрая смесь его слов, их непривычные сочетания.

– Австралия и Америка огромны, – продолжал мистер Файерфилд, обращаясь к невидимой аудитории. – Наши города и лучшие угодья располагаются на востоке и западе, а посередине – поля пшеницы и пустыни. У нас и у вас лучшие в мире стада крупного рогатого скота и самые крутые парни, которые эти стада пасут. Между нашими ковбоями и вашими гуртовщиками нет разницы: это жесткие, загоревшие на солнце парни, которые ловко и скоро управляются как с кнутом, так и со шлюхой в постели. Это настоящие мужчины, сделавшие мужскую дружбу своей религией. По сравнению с ними я – нежная барышня. – Мистер Файерфилд осекся и повернулся к Гану. – Послушайте, мистер Ган, я еще не прожужжал вам уши своей болтовней? Вы скажите, если что, и я сразу умолкну. – Они помолчали немного, после чего он продолжил, на этот раз уже не с таким жаром: – Как приятно находиться в стране, где говорят по-английски! – Мистер Файерфилд обернулся к Гану. – А знаете, что делает наш говор таким непохожим? Австралийцы говорят так, будто спрашивают, а американцы – будто дают ответ. – Он громко рассмеялся. – Да, сэр, американцы дают ответ на любой вопрос. – Мистер Файерфилд поставил ноги в блестящих туфлях из тонкой кожи на подножку. – Вы ведь обо мне раньше не слышали, верно?

Ган отрицательно покачал головой.

– Вас это, наверное, удивит, но большинство людей слышали. Видите ли, Ган, я очень богатый человек, – без всякой манерности сообщил он. – Хотя к богатству никогда не стремился. Я учился на геолога. Мне безумно нравились разные камни и почвы, жилы минералов и давление внутри земли, которое может сжимать породу в алмазы или размягчать в нефть. Похоже, у меня был нюх на нужные места. Не успел я опомниться, как у меня уже был медный рудник в Юте, угольная шахта в Пенсильвании и серебряный прииск в Неваде. А теперь у меня шахты по всему миру. Это объясняет, почему я сейчас здесь, – заметил мистер Файерфилд. – Собираюсь расширить свой бизнес в Австралии. Я наблюдал за вашей золотой лихорадкой и трезво ее оценил. Я видел не так давно, как похожее происходило у нас в Калифорнии, и знаю, к чему это приведет.

– Боюсь, вы опоздали, – заметил Ган. – Весь буш уже и так разрывается от горнодобывающих компаний. Тут не может остаться много золота.

Американец согласно закивал:

– Вот именно, мой друг. Но я не хочу золота. Все эти люди со своими кирками – слепцы, которые, кроме золота, ничего не видят. Пусть они его и ищут. А мне нужен никель и железная руда – вещи, которые не так блестят, но в которых мир нуждается в гораздо большей степени, чем в золоте. – Мистер Файерфилд повернулся и испытующе посмотрел на Гана. – А что за человек ваш управляющий, мистер Мэтьюз?

Ган закатил глаза:

– Тот еще ублюдок.

– В каком смысле?

– Ленивый очень. Плохой человек. – Выражение лица его вдруг стало лукавым. – Но его в этом винить нельзя.

Американец в ожидании продолжения подался вперед:

– Расскажите, расскажите!

– Ну, у мистера Мэтьюза большой дом недалеко от копей, и его жена постоянно рассказывает, что у нее что-то сломалось: водопровод, дверные петли, водосточная труба… Поэтому мистер Мэтьюз берет одного рабочего из забоя и посылает в свой дом.

Американец озадаченно почесал затылок:

– А этот парень не может сам все отремонтировать?

– Понимаете, ничего там чинить особо и не нужно. – Ган хитро подмигнул. – Просто миссис Мэтьюз таким образом получает свое обслуживание – если вы понимаете, о чем я.

– Вы смеетесь надо мной!

– Да пропади я пропадом, если это не так! Каждый парень, которого посылали в дом, возвращался оттуда вприпрыжку с такой рожей, будто ему медом намазано. Причем она непереборчива. Однажды Мэтьюз послал к ней одноглазого Эрла. Так когда тот вернулся, его единственный глаз сиял так, что мы уже думали, из-под рубца на месте второго прорежется новый глаз!

– Хорошая история, мой друг. – Мистер Файерфилд закрыл рот, прищелкнул языком и с озорным видом приподнял брови. – Очень хорошая история!

Некоторое время они сидели молча, погруженные каждый в свои мысли.

– Не возражаете, если я спрошу вас кое о чем? – Ган почесал обрубок отсутствующего уха. – Зачем вы привезли с собой жену? Ей тут будет одиноко.

– Она направляется в сиротский приют на побережье у Джералдтона. – Выражение лица мистера Файерфилда стало мягче, а голос тише. – Мы собираемся взять маленькую девочку.

Глава 19

Элеонора Файерфилд приехала в сиротский приют в сопровождении рослых мужчин с аккуратно подстриженными усами и стоячими воротничками. Адвокаты обступили ее треугольником в своих темно-серых костюмах, однако эта женщина, высокая и худая, в изумрудно-зеленом платье, закрытом от лодыжек до горла и с белым кружевным воротничком под подбородком, возвышалась между ними так, что сразу становилось понятно, кто тут главный.

– Миссис Файерфилд… – приветствовал отец Макинтайр, когда она отделилась от общей группы. – Добро пожаловать!

Она протянула руку, слегка согнув ее в запястье. Оглядывая священника, она отметила складки на помятой сутане и однодневную щетину на подбородке.