Книга Прощальный поцелуй - Тасмина Пэрри

Роз расхохоталась:

– Но мы же проехали всего какую-то сотню ярдов!

– Да, но уже холодно и мне нужно выпить.

– А еще вы не могли упустить возможность показать мне свой автомобиль.

Перед входом в паб Роз приостановилась и с опаской заглянула внутрь. Она понятия не имела, чего ожидать от питейного заведения в этом районе. В конце концов, она совсем недавно оказалась в Примроуз-Хилл и просто не знала, приходят ли в этот паб приличные люди, чтобы немного выпить, или же это место встречи здешних гангстеров. Но в зале было тихо и тепло, хотя и немного душно. За столиками вперемежку сидели старики, битники и бородатые интеллектуалы, здесь ощущалась дружелюбная атмосфера спокойного пятничного вечера. В своем темно-синем полупальто от «Кромби» Доминик выглядел тут своим.

Пока он ходил к бару, Роз посетовала на то, что вела себя так вызывающе агрессивно по отношению к нему. У нее ушла целая неделя на то, чтобы набраться духу и позвонить ему, но когда она вчера наконец решилась на это и с ходу выложила ему свою идею насчет того, как контрацептивная таблетка трансформирует экономику, он тут же дал ей свое «добро». Срока у нее было две недели, но она, вернувшись в Теддингтон, в тот же вечер разразилась материалом в тысячу слов. Мысли и аргументы буквально лились рекой, сразу же сами собой укладываясь в связный гладкий текст, как элементы простейшего пазла, несмотря на то что это была ее последняя ночь под родительским кровом. Она приехала в офис ГПД в семь утра, чтобы напечатать все это, а перед обеденным перерывом сама принесла статью в редакцию «Капитала», испытывая радостное возбуждение, а также желание переделать написанное.

Подняв глаза, она увидела, что Доминик болтает с барменшей. Он взял всего две пинты сидра, но разговор их выглядел так, будто они старинные друзья. Когда он возвращался к их столику, Роз видела, что барменша проводила красивого клиента внимательным взглядом.

– Так вам понравилась статья? – спросила она, пригубив из своего бокала.

– Я позвонил вам, как только ее прочел. У вас, несомненно, есть талант, Роз.

– Я рада, что вы не принимаете меня за неразборчивую представительницу богемы, – со вздохом облегчения сказала она.

– Пардон, не понял, – признался он, едва не расплескав свой напиток.

– Ну, когда я утверждаю, что такие таблетки будут полезны для нашего общества, – быстро пояснила она, не веря, что назвала себя неразборчивой в первые пять минут разговора с ним.

– Ну нет, я не считаю вас неразборчивой представительницей богемы, – рассмеялся он, глядя на нее из-под этих своих темных, приводящих в замешательство ресниц. – Хотя верю, что у вас есть потенциал, чтобы стать очень проницательным экономистом. Как вы там высказывались насчет таблеток, которые дадут женщинам работу, приведут их в правительство, в советы директоров крупных корпораций, к власти?.. Да прочитав это, издательство «Макмиллан» выдаст национальной службе здравоохранения свой релиз на шесть месяцев вперед. Или не выдаст, – после короткой паузы добавил он с циничной улыбкой.

Он вытащил оттиск статьи из кармана своего пиджака и пробежал ее глазами.

– А заголовок? Есть какие-нибудь идеи?

– Как насчет «Женщины сверху»? – быстро предложила она и только потом поняла двусмысленность этого словосочетания. – Впрочем, скорее всего, не пойдет.

– Нет, пойдет. Просто блестяще! – воскликнул он и, нацарапав это заглавие над статьей, протянул ее ей. – Она должна расшевелить и даже возмутить читателей «Капитала», так что, как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж.

Все еще красная от смущения, Роз быстро просмотрела замечания и предложения, которые он набросал на полях красной ручкой. Их было много, и она решила, что статья безнадежна, так что Доминику пришлось убеждать ее, что это всего лишь обычная редакторская правка.

Он снял свое полупальто и откинулся на спинку дивана, положив на нее руку.

– Итак, когда вы собираетесь написать для нас еще что-нибудь?

– Это у нас с вами получается вроде как собеседование при приеме на работу? Я вас правильно понимаю?

– Да, что-то в этом роде, – сказал он, не сводя с нее глаз.

– При условии, что вы не поместите мой материал рядом с какой-нибудь ужасной статьей правого толка по поводу смертной казни или травли лис на охоте.

– А мне, наверное, нужно выдвинуть условие, что я стану вас печатать, если вы не будете так ужасно резки со мной.

– Девочкам-скаутам присуще благородство, – отозвалась она, стараясь перевести разговор на менее серьезную тему.

И почувствовала, что настроение его изменилось.

– Только не говорите мне, что вы были скаутом. – Он улыбнулся и закурил сигарету.

– А почему нет? Это очень позитивная социальная программа, базирующаяся на армейских принципах. Председателю Мао очень бы понравилось, – намеренно добавила она в конце.

– Он бы не одобрил походов маршем в церковь под флагом Соединенного королевства каждое воскресенье.

– Ну, я была освобождена от всей этой религиозной чепухи.

Доминик кивнул:

– Разумеется, ведь вы, вольнодумцы, считаете религию опиумом для народных масс.

– Дурманом, – поправила она его. – Все, однако, не так. Мой дед был иудеем, а мои родители с детских лет были приучены следовать предписаниям обеих религий. Так что у нас в семье есть и ханука, и Рождество, и английский воскресный обед[21], и традиционный еврейский ужин в шаббат. И, по правде говоря, странно, что я в пятницу вечером сижу в пабе, а не ем дома куриный супчик и халу[22].

– Еще более странным может показаться то, что сидите вы здесь с человеком, которого подвергли публичным нападкам всего какую-то неделю назад.

Она позволила себе слегка улыбнуться на это замечание, после чего сложила оттиск статьи и сунула его в сумочку.

– Я перечитала вашу статью насчет репатриации индейцев. Мне было интересно.

– Это можно считать вашим извинением? – улыбнулся он.

– Скажем так: вообще-то я не разделяю взглядов журнала «Капитал», но признаю, что в тот день, да, я поступила несколько опрометчиво, устроив акцию протеста.

Подняв голову, она увидела, что в его серых глазах словно чертики танцуют. Эти глаза явно дразнили ее. Было очевидно, что Доминик Блейк из тех мужчин, которые привыкли к тому, что женщины относятся к ним раболепно. Она не могла отрицать, что он ей нравился, но в то же время ей не хотелось, чтобы это было заметно.