Книга Веселые истории про Антона Ильича (сборник) - Сергей и Дина Волсини

При виде этой картины Антон Ильич горько вздохнул. По инерции он вытащил из стопки помятую рубашку, расправил ее и повесил на спинку дивана. В этот момент в дверь постучали. Татьяна, стоявшая напряженно как натянутая струна, обернулась. Антон Ильич, решив, что должен ее опередить, пошел открывать. Это был охранник. Он проскользнул в прихожую, закрыл за собой дверь и, понизив голос, произнес:

– Алексей Евсеич приказал девушку ни шаг от себя не отпускать. Завтра утром с ней вы улетаете домой, билеты я вам занесу.

– Но я же завтра должен…

– Здесь деньги на расходы.

Он вложил в руку Антона Ильича карточку.

– Вань, а может, я все-таки в другой номер?.. По соседству?.. – с надеждой в голосе прошептал Антон Ильич.

– Нет, нельзя, – отрезал тот и так же быстро вышел.

Антон Ильич вернулся в комнату. У него сердце сжалось от боли при виде своей зубной щетки, застрявшей внутри ботинка, и придавленного вещами любимого галстука, который он всегда бережно сворачивал улиткой и укладывал в специальную коробку. Он не знал, за что хвататься, как привести в порядок свои вещи и куда их уложить. В этом номере он чувствовал себя чужим, и места для него здесь не было. Но надо было что-то делать. Может, позвонить в службу уборки номеров, пусть пришлют кого-нибудь? Хотя, соображал Антон Ильич, как они смогут навести порядок? Нет, придется самому как-то обустраиваться, найти себе место в шкафу и перенести вещи. Надо спросить у Татьяны… И почему он должен у нее спрашивать? Разве он по собственной воле очутился здесь? С другой стороны, и она в этом не виновата. Жила себе спокойно, и вдруг как снег на голову свалился он, посторонний мужчина, со своим ворохом вещей. От этих мыслей Антон Ильич снова тяжело вздохнул. Как все запуталось! Что вообще ему делать с этой Татьяной? И что значит «ни на шаг не отпускать»? Сторожить он ее должен, что ли? Зачем карточка? Для чего ему деньги на расходы? Какие расходы? Он что, в ресторанах с ней кутить будет?

Его размышления прервала Татьяна. Она затушила сигарету в пепельнице и решительно двинулась к нему. Увидев выражение ее лица, Антон Ильич совсем погрустнел. Сейчас начнет скандалить, понял он.

– Вы пойдете со мной? – строго спросила она, делая акцент на слове «вы». – Или мне позвонить Алексею?

– Нет-нет, не надо звонить.

– Так вы идете?

– Куда?

– Оплачивать. У меня отложены покупки в «Английском дворике», осталось только оплатить и забрать. Мы должны были пойти с Алексеем.

– А вещи? – растеряно произнес Антон Ильич, указывая на груду своих вещей.

– Надо идти быстрее, они закрываются через час.

Она прошла в прихожую, достала из шкафа свою куртку и стала одеваться, как будто вопрос уже был решен.

– Идемте скорее, здесь рядом.

Магазин, в который привела Татьяна, был действительно недалеко от отеля, посередине центральной улицы. Однако, в отличие от остальных магазинчиков, маленьких и уютных, какие обычно бывают в европейских городках, «Дворик» оказался современным трехэтажным торговым центром, огромным по местным масштабам. Здесь в открытом пространстве соседствовало множество товаров различных марок. Посетителей в этот час не было.

Татьяна бегом взобралась по эскалатору на второй этаж и попросила подъехавшего вслед за ней Антона Ильича подождать ее у кассы. Сама же опрометью кинулась к вешалкам и принесла на кассу несколько вещей. Антон Ильич решил было, что это и есть ее покупки, но ошибся. Татьяна снова нырнула в ряды с одеждой, затем направилась в примерочные с грудой вещей наперевес, и Антону Ильичу стало ясно, что выйдет она оттуда еще не скоро.

За окнами раздались звуки самбы. Громко била барабанная дробь, играл оркестр. Антон Ильич подошел к окну и увидел разряженных музыкантов с трубками и барабанами, шествовавших впереди. За ними следовали карнавальные повозки – огромных размеров конструкции, которые катили сами участники. Их сопровождали длинноногие женщины с перьями на головах, крутящие бедрами в отчаянно коротеньких юбочках, за ними шли дети, потом взрослые, тоже наряженные, в масках. Все пританцовывали, толкаясь друг с другом, кричали, смеялись и веселились. В воздух то и дело взлетали конфетти, осыпая все вокруг разноцветным дождем. С двух сторон от шествующих медленно текла ликующая толпа. Кто приплясывал, кто подпевал, кто снимал действо на камеру.

Антон Ильич заворожено смотрел на все с высоты второго этажа. Продавщицы тоже подбежали к окну и встали рядом с ним, выглядывая на улицу. В здании напротив люди также приникли к окнам. Одна только Татьяна ни на что не отвлекалась и продолжала методично обходить магазин, мерить и относить вещи на кассу. С первого этажа к ним поднялся охранник, и продавщицы принялись объяснять Антону Ильичу, что магазин закрывается и пора оплачивать покупки. Они двинулись к кассе.

– Они закрываются, что мы берем? – крикнул Антон Ильич пробегавшей вдалеке Татьяне.

– Все, что там лежит.

– Все?!

Антон Ильич оглядел груду вещей, посмотрел на ценники некоторых из них, удивился, но виду не подал, лишь кивнул головой ожидавшим продавщицам, и те взялись за дело. Они заработали в восемь рук, как конвейер: одна подает, другая сканирует, третья снимает защиту, четвертая упаковывает. Антон Ильич отнесся к процессу со всей ответственностью, проверяя, чтобы цены пробивали верно, а вещи складывали аккуратно. Раздался звонок, рабочий день в магазине подошел к концу. Продавщицы задвигались еще быстрее, всем хотелось поскорее закончить и идти – на улице гремело веселье.

Татьяна не останавливалась. Прикрикивая на продавщиц, оставшихся в зале, она требовала, чтобы ей принесли туфли другого размера, сняли кофту с манекена на витрине и достали сумочку с самой верхней полки. Тем временем двери главного входа закрылись, металлические жалюзи опустились, основной свет погас. Антон Ильич протянул карточку и выдохнул с облегчением, когда понял, что денег хватило. Наконец, все закончилось. Им вручили пакеты. Эскалаторы уже не работали, они спустились по ступенькам, охранник проводил их к выходу для персонала, открыл дверь и выпустил на улицу.

Танцующая толпа подхватила их и увлекла за собой. Увешанный бумажными пакетами с ног до головы, Антон Ильич гармонично вписывался в карнавальное шествие, где каждый был наряжен как угодно, лишь бы не обычно. Однако ему было совсем не до веселья. Боясь, как бы пакеты не выскользнули из рук или не порвались, зацепившись за чей-нибудь костюм, он медленно перебирал ногами, лихорадочно соображая, как быть. Видя, что выбраться из толпы не получится, он решил укрыться за дверями впередистоящего ресторана. Оглушительная барабанная дробь не давала произнести ни звука, и он показал глазами, чтобы Татьяна держалась за ним. Пропустив в дверях группу из нескольких человек, как раз выходивших из ресторана, они запрыгнули внутрь и заняли освободившийся только что столик.

Официанты шныряли среди посетителей, которых здесь был полный зал. Некоторые забежали перекусить прямо с карнавала – в костюмах, с раскрашенными лицами, в париках. Все столики были заняты, многие ели, стоя у барной стойки. Оглядевшись, Антон Ильич догадался, что это был не ресторан, а закусочная, где почти все пили вино в высоких округлых бокалах, редко пиво, и ели булочки и рулетики со всевозможными начинками. Официанты все не подходили, и когда Антон Ильич поймал-таки одного, то не стал терять времени на изучение меню, а показал ему пальцем на тарелки с других столов, перечислив в общей сложности около десяти разных закусок.