Книга Письмо Софьи - Александра Девиль

– Не знаю, но моя природа влечет меня к тебе…

Внезапно Софья почувствовала, что мысли ее начинают путаться, тело охватывает дремотная слабость, а глаза застилает радужная пелена. Лицо Призванова, освещенное пламенем свечи, вдруг показалось ей призрачным, нереальным, и она заплетающимся языком пробормотала:

– Это все вы… вы меня чем-то опоили?…

Вместо ответа он обнял девушку и прижался к ее губам долгим, страстным поцелуем. Потом сбросил на пол свою одежду и осторожно снял рубашку с обмякшего тела Софьи.

Девушка пыталась сопротивляться, но волны дурманящего сна лишали ее сил. В первую минуту краем сознания она еще чувствовала грозящую ей опасность, а потом это ощущение прошло, сменившись знойной истомой, в которой смешались сон и явь. В томительно-сладких грезах перед Софьей мелькали сверкающие долины, роскошные сады с фонтанами, душистые гирлянды роз, беломраморные дворцы, спускавшиеся ступенями к морю; и все эти яркие видения сопровождались упоительной музыкой, которая то затихала до нежных переливов, то звенела безумным торжеством, словно возвещая приближение чего-то небывалого, какого-то ликующе-сокрушительного апофеоза… Погруженная в дурман сна девушка не сознавала, что чувственные картины, распалявшие ее воображение, подогреваются извне страстными и умелыми ласками Даниила, который все сильнее возбуждался от ее красоты, наготы и беспомощности. И в тот миг, когда она в забытьи ответила на его поцелуй, уже никакая узда не смогла бы сдержать воспламененного соблазнителя.

И вдруг сквозь сон девушка ощутила боль. Она не сознавала природу этой боли и не могла проснуться до конца, а только пыталась освободиться от чего-то тяжелого, твердого, властно завладевшего ее телом.

– Больно… – прошептала она одними губами.

У самого уха Софьи прозвучал хриплый голос Призванова:

– Боже, ты девственна… я не думал, прости…

Это открытие его удивило, но он уже не мог остановиться, слишком сильным и мучительным в своей остроте было его желание.

– Больно… – снова повторила девушка, хотя в этот миг к ее боли примешалась какая-то пронзительная сладость, а еще стыд, сознаваемый даже во сне.

Она уже наполовину проснулась, когда возбуждение ее любовника достигло предела, и он со стоном и неистовыми поцелуями утолил свое желание до конца.

Перемена, свершившаяся в теле Софьи, была слишком ощутима, чтобы не победить усыпляющее действие выпитого ею зелья. Сквозь пелену дурмана к девушке прорвалась мысль о чем-то важном и непоправимом, и в следующую минуту Софья уже сидела на кровати, протирая глаза и мучительно пытаясь сбросить с себя остатки ночного наваждения. Она вскрикнула, увидев рядом с собой обнаженного Даниила, и еще раз вскрикнула, увидев свою собственную наготу. Телесная боль свидетельствовала о потере девственности, и Софья готова была зарыдать от отчаяния.

– Прости, я был уверен, что ты уже отдавалась своему жениху, – вздохнул Призванов. – Но, оказывается, ты не притворялась невинной. Я искренне раскаиваюсь.

– Я ненавижу вас! – громким шепотом сказала Софья. – Вы загубили мне жизнь!

– Ну, зачем так сокрушаться? Если жених любит тебя, то он не будет допытываться, девушка ты или нет. Кстати, вряд ли он сделал бы тебя женщиной более искусно, чем я.

Даниил подал Софье ее ночную рубашку, которую она тут же натянула на себя, потом и сам стал поспешно одеваться.

– Я убью вас! – выкрикнула Софья, дернувшись в его сторону, но боль помешала ей встать с кровати. – Распутный негодяй!.. Я всем расскажу, что вы подпоили меня зельем, а потом изнасиловали!

Призванов выплеснул за окно остатки воды из графина, потом сел на кровать и, взяв девушку за подбородок, внушительным голосом сказал:

– Ты будешь молчать о том, что произошло. Помни, что у меня твое письмо к врагу отечества. Ты же не хочешь прослыть предательницей и наполеоновским агентом?

– Я ненавижу вас! – снова повторила Софья и ударила его по руке.

– А я питаю к тебе совсем противоположные чувства! – рассмеялся Призванов. – Мне приятно будет вспомнить о нашей встрече. Однако нам пора прощаться. Боюсь, мы теперь не скоро увидимся, ведь начнется война.

– Желаю, чтобы вас убили на этой войне! – воскликнула Софья дрогнувшим голосом.

– Не надо так резко, ведь пожелания иногда сбываются.

Призванов еще не успел встать с кровати, как вдруг дверь в спальню распахнулась и девушка с ужасом увидела на пороге Горецкого. Он шагнул в комнату, переводя потрясенный и гневный взгляд с Софьи на Даниила. А за его спиной мелькнуло ухмыляющееся лицо Заборского.

– В чем дело, Заборский, мы ведь так не договаривались! – тут же вскинулся Призванов. – Зачем ты привез этого господина?

Заборский пожал плечами:

– Что же я мог поделать? Горецкий приехал сегодня вечером и немедленно захотел проведать свою невесту!

Софья, совершенно потеряв дар речи, прижимала к груди покрывало и боялась взглянуть в глаза Юрию. А он, выйдя из замешательства, стал бросать ей в лицо сбивчивые и жестокие обвинения:

– Поверить в твою чистоту!.. Как я мог быть таким простаком!.. Недаром моя мать воспротивилась этому браку! Но я хотел жениться даже без ее благословения! Черт возьми!.. Еще немного – и я бы связал себя с распутной девкой! Хорошо, что вовремя остановился!

– Юрий!.. – воскликнула Софья, сдерживая слезы.

– Может, хочешь еще зарыдать в свое оправдание? Но ведь никаких слов не надо, когда весь твой позор – налицо! Что, скажешь, вы тут на кровати играли в шахматы? Или пели псалмы? Или, может, он взял тебя силой, а ты побоялась позвать на помощь в собственном доме?

Глаза Софьи метнулись в сторону Призванова, но он выразительно похлопал по карману куртки, из которого выглядывал краешек письма, и девушка не решилась ничего сказать.

В этот момент из коридора в комнату заглянула Оксана и подала голос в защиту своей барышни:

– Наверное, пан офицер шел к Варьке, да перепутал комнаты, вот и оказался здесь! А Софья Ивановна не виновата, это Варька собиралась встретиться с кавалером, а не она!

Но Варька, тоже прибежавшая на шум, тут же прервала Оксану:

– И ничего не ко мне он шел, а к этой самой байстрючке Соньке, которая в барышни выбилась! И не мог офицер перепутать комнаты, эта спальня от нашей девичьей далеко!

Горецкий подступил к Призванову:

– А вы, сударь, почему здесь оказались? Вы ведь знали, что девица Софья – моя невеста?

– Знал, – спокойно ответил Призванов.

– Вот как? И все-таки захотели именно ее соблазнить? Не нашли себе другой забавы, как только опозорить меня, сделать посмешищем? Вы бесчестный человек, и я вас вызываю!

Горецкий хотел дать пощечину Призванову, но тот перехватил его руку и с иронией сказал: