Книга Нелидова. Камер-Фрейлина императрицы - Нина Молева

— Верно, в 1770 году. Шесть лет девиц обучать пришлось. Ровно столько, сколько и актёров на театре учат. Зато и было на что посмотреть! Государыня прослезилась, мне тогда особую благодарность выразила. Так ведь девицы наши скольких актёров пересмотрели — какая труппа при дворе ни играет, один спектакль непременно в институте показать должна. Девицам урок наглядный.

— Тут, поди, на уроки и часу совсем не остаётся.

— Что уроки! Одна в уроках отличается — из истории или географии складно рассказывает, иная стихи преотлично читает, а уж кому Бог талант дал, то в искусствах. Сам, Дмитрий Григорьевич, посуди, просто ли, чтобы весь двор день за днём в институт ездил спектакли наши смотреть, а уж они на своём веку чего только не навидались. За один вечер у нас тут тебе и одноактная опера комическая, и комедия, и балетный дивертисмент.

— Ваше превосходительство истинный театрал.

— Скажу по совести, никогда оным не был — всё институт. Как государыне лучше монастырок представить? На экзаменах сидеть — кому охота. Театр — другое дело: и приятно, и для дела нашего полезно. И только после театра о монастырках повсюду говорить да расхваливать их стали.

— Но может, ваше превосходительство, с театра в портретах начнём?

— Как с театра?

— Представим девиц в ролях, в костюмах театральных, а то и вовсе на сцене. Можно ли так, ваше превосходительство? На французский манер — там множество портретов театральных. И господину Дидро знакомо.

— Мысль отличная, Левицкий! Да чего там — преотличнейшая!

— Ваше превосходительство, вам остаётся только назвать имена девиц и спектакли, в которых они отличились.

— Начнём, конечно, с Катеньки Нелидовой. Из четвёртого возраста её одной достаточно. Такого успеха не всякая примадонна из гастролёрш заезжих добивалась. Катенька в «Служанке-госпоже» господина Перголези, отменного композитора итальянского, все лавры собрала: и поёт как соловушка, танцует, что твоя Сильфида, а уж представляет — натуральнее и вообразить себе нельзя. Императрица так растрогалась, что Катеньке тысячу рублей и бриллиантовый перстень в подарок прислала. Шутка ли, богатство какое! Катенька сама из семейства куда какого небогатого, ей каждый рубль пригодится. До поры до времени всё у начальницы института хранится. Её императорское величество о Катеньке самому Вольтеру писала, жалела, что не может её увидеть в сей роли. Господин Сумароков мадемуазель Нелидову вниманием не обошёл — стихи в её честь написал, да и не он один. Катеньку только в этой роли и представлять надобно. Государыне, смею надеяться, сие приятно будет.

— Мадемуазель Нелидова будет старшая из всех девиц, ваше превосходительство?

— А, да! Конечно, старшая. Из третьего возраста возьмём княжну Екатерину Хованскую и Екатерину Хрущеву. Чрезвычайно им роли Нинетты и Кола в опере Киампи «Капризы любви, или Нинетта при дворе» удались. Поверить невозможно, что мадемуазель Хрущевой едва десять лет исполнилось — Кола у неё живой, да такой смелый, ловкий, не в пример Нинетте. Княжне Хованской, хоть на год больше, а робость до того ловко представляет, поверить невозможно. Костюмы им сам придворный театральный портной Христофор Бич придумал — лучше не вообразить. Государыня очень смеяться изволила, девиц к себе пригласила, к ручке допустила. Непременно их изобразить надобно.

— Значит, второй портрет двойной?

— Двойной, конечно, двойной. Только знаете, Левицкий, может, и младшеньких вдвоём на одном портрете представить? Костюмов театральных тут не придумаешь. Первому и второму возрастам одевать их не положено. Да и в спектаклях они ещё не выступают. Во втором возрасте декламацией только занимаются, а в первом — и вовсе одни уроки твердят. Что тут придумаешь?

— Почему же, можно и тех девиц представить, будто старшая декламирует, а младшая её слушает. Театр не театр, а как в жизни.

— Видишь, как славно всё получается. Я тебе двух девиц посоветую: княжну Настасью Давыдову, ей уж девять, и годом старше Федосью Ржевскую. Девица Ржевская в декламациях очень даже отличилась, превосходно басни сумароковские представляла, потому и на торжественном акте приветствие государыне императрице и всем гостям произносила. Она в голубеньком платьице, княжна — в кофейном.

— А срок, ваше превосходительство?

— К сентябрю нынешнего 1773 году господин Дидро, надо полагать, до Петербурга доберётся. Вот к приезду его и надобно кончить.

* * *

Д. Дидро, С.Л. Нарышкин

— Порой мне начинает казаться, что я уже досконально знаю Россию, князь. Ваши рассказы так живы и полны.

— Не обманывайте себя, Дидро, Россию совсем не просто узнать, если вы даже в ней родились и выросли, что же говорить о путевых рассказах. Это как абрис горы на вечереющем небе. Вы относительно начинаете себе представлять её размеры, но для вас остаётся тайной, чем покрыты её склоны и уж тем более что таится в её недрах.

— Вы становитесь поэтом, князь.

— Упаси Господь, это не привилегия Нарышкиных. Просто я возражаю на вашу посылку.

— Возможно, вы и правы. Но знаете, чего мы с вами не коснулись? Моих проектов, столько лет присылавшихся мною в письмах императрице. Расскажите хотя бы об одном из них, по вашему выбору.

— Я уверен, государыня едва ли не в первую очередь захочет показать вам институт благородных девиц.

— О, да, мы очень много обсуждали проекты его устройства, учебные программы и даже режим дня для институток, хотя, видит Бог, я не испытываю специального тяготения к педагогике. Итак, что же из нашего совместного предприятия вышло?

— Немало, и я рад, что разговор зашёл об институте. Вам придётся там побывать и, значит, необходимо быть подготовленным к подобному визиту.

— Подготовленным к визиту? Дорогой князь, это звучит почти как ознакомление с дипломатическим протоколом.

— В известной мере это так и есть. Императрица очень ревниво относится к своему детищу.

— И требует безусловных восторгов по его поводу, вы это имели в виду, князь?

— Думаю, ваш восторг будет вполне оправдан. Вам останется только его выразить императрице и доставить ей тем немалое удовольствие.

— Это так далеко от моих первоначальных проектов?

— Я не в курсе ваших проектов, Дидро, тем более переписки с её императорским величеством. Я могу только описать жизнь института, какой она представляется постороннему наблюдателю.

— Начнём с его задач. Я говорил о воспитании образцовых жён, матерей и хозяек, способных рационально и бережливо вести хозяйство в своих будущих семьях.

— Думаю, императрица не могла так приземлённо рисовать будущее питомиц института.

— Иными словами, её императорское величество открыло школу для дам высшего света.

— Как вы торопитесь с выводами, мой друг! Имейте в виду, это первое в России учебное заведение, дающее общее образование женщинам. В нём есть два отделения: одно для благородных и другое — для мещанских девиц.