Книга Модельер - Элизабет Обербек

Клод становился мрачнее тучи и однажды вечером пожаловался Анатолю, выполняя очередной заказ кого-то из местных жителей: это был голубой блайзер с золотыми пуговицами. Как скучно! Почему не желтый пиджак цвета перьев на затылке Педанта?

Маленький городок Сенлис в течение сорока шести лет служил для него идеальным убежищем, теперь он вызывал непонятное чувство тревоги. Обитатели городка вели бесконечные пустые разговоры. Жизнь проходила впустую. Можно ли увидеть новые лица? Как же он не замечал раньше, что большинство обитателей его родного городка полуседые или абсолютно седые люди, которые передвигаются с помощью палочки? Вымрет ли Сенсил на его глазах? Даже его работа, включая мелкие заказы, которые он с удовольствием в прежнее время выполнял для своих друзей, казалась ему монотонной. Все чаще его мучала мысль: он портной слишком высокой квалификации, чтобы оказывать услуги, которые в течение трех поколений исправно предоставляли члены его семьи. Он зря теряет время.

В тот полдень, обычно разговорчивый, семидесятипятилетний сосед месье Ласуянь пришел к нему и протянул в сжатом кулачке пуговицу, а в другой держал рубашку. Клод нетерпеливо взял ее и вежливо поздоровался.

— Добрый день, месье.

Человек, который был другом его родителей, вошел в комнату и сел в кресло, которое помнило еще папу Рено. Клод быстро пришил ржавую пуговицу. Когда он закончил, то удивился, заметив хмурый взгляд месье Лассоньон.

Клод наклонился к уху старика.

— Извините меня, дорогой друг. Простите за дерзость. Я должен покинуть наш городок.

— Никто не приковывал вас к этой земле. — Сморщенный старичок с трудом поднялся из кресла.

— Это правда, месье. Я сам себя приковал!

Вечером Анатоль ругал своего друга:

— Твоя раздражительность и разочарование становятся невыносимыми, Клод. Даже мне стало трудно с тобой. Не все в жизни получается так, как бы ты того хотел. Поведай о своих чувствах Богу, а не жителям Сенлиса и не членам семьи.

— Я лучше соберу свои вещи, — сказал Клод.

С обеденного стола Анатоля он забрал свои новые наброски, ткани и положил их в самодельную коляску. В течение нескольких минут он упаковал одежду и швейные принадлежности в два больших измятых коричневых бумажных пакета.

— Пошли, Педант, — позвал он.

Птица отказалась выполнить приказ хозяина и спрятала голову под крыло.

— Ко мне, Педант!

Только после некоторого размахивания крыльями попугай сел на руку хозяина. Анатоль молчал, наблюдая, как Клод открыл дверь и аккуратно закрыл ее за собой.

Уже на улице Клод обратился к попугаю:

— Разве это называется дружбой? Ты расстроен, а тебя еще и ругают?

По дороге к своему «пежо» он остановился на площади Нотр-Дам де Сенлис и глубоко вдохнул прохладный воздух. Он стоял на нижней ступени лестницы, ведущей в собор, и смотрел на купол. Клод наконец-то использовал свой сотовый телефон по назначению и принял предложение, которое отвергал в течение двух предыдущих месяцев: он согласился присоединиться к команде ведущих дизайнеров в модном доме, одном из лучших в Париже. Первый день работы на новом месте — понедельник, сразу после свадьбы Валентины.

Как только он закончил разговор с Андре Лебраи, директором салона, зазвонил его сотовый. Клод посмотрел на часы — шесть сорок две вечера. Голос Валентины. Его рука задрожала. Голос звучал издалека, был хриплым, ее трудно было узнать.

— Клод, извини. У меня ужасная простуда. Но я должна с тобой поговорить. Ты можешь приехать ко мне сегодня вечером? — Она чихнула.

— Конечно, — сказал он.

— Спасибо. Я буду дома около девяти, — продолжала она. — Я знаю, что это поздно, но у меня безумная неделя. Распродажа в течение последующих нескольких дней, а это означает, что я должна быть на работе и утром, и вечером.

— Позволь мне принести тебе бульон, чай, салфетки…

— Нет-нет. У меня все в порядке. Но в любом случае спасибо. — В ее голосе не чувствовалось энтузиазма.

«Должно быть, холодная погода, — подумал Клод. Заложенный нос, холодная весна, дождливый день в парке. Она хочет поговорить со мной и сообщить, что мы расстаемся. Вполне понятно — она не желает покидать свою квартиру, свою привычную жизнь, свою работу».

Попытки убедить самого себя в том, что все эти подозрения неправда, изрядно утомили его. Он поплелся к своему «пежо».

— Неужели я — это старенький оранжевый «пежо» и скарб, который поместился в двух коричневых пакетах? Я ничем не лучше нищенки на улице, с той только разницей, что несу еще рулоны ткани, а на плече сидит попугай. Педант, ты можешь делать все, что угодно, только не устраивай беспорядок!

Добравшись до Парижа, Клод оставил Педанта в припаркованном автомобиле, приоткрыв немного стекло, и в девять вечера явился к дому Валентины.

Он позвонил в дверь. Нет ответа. Неужели еще не пришла с работы? Он посмотрел на темные окна, выходящие на улицу. Клод зашел в ближайшее кафе, заказал перно и стал дожидаться ее возвращения. За соседними столиками сидели хорошо одетые люди и весело болтали.

Почему ты всегда должен смотреть на все со стороны? Почему ты никогда не был в группе таких же веселых и словоохотливых друзей, как эти? Его друзья жили по всему миру, это были люди, которые едва знали друг друга. Когда он учился в высшей школе моды и университете, чувство долга заставляло его спешить домой, где ждали родители, чтобы вместе поработать и вместе пообедать. Даже в Институте моды в Гренобле у него был лишь один хороший друг — Рико. Может быть, он боялся, что ровесники посчитают его недостойным их дружбы? Он испытывал странное чувство, будто по собственной инициативе отгораживается от обыденности.

Перно было выпито, счет оплачен, он снова посмотрел на окна Валентины. В них сих пор не видно света. Может быть, он не заметил, как она вошла в дом? Он снова позвонил по домофону. Его часы показывали десять тридцать. И тут услышал ответ:

— Да?

Клод сказал, что это он.

— Клод. — Пауза. — Я спала.

Она открыла дверь, и он помчался вверх по ступеням. Валентина стояла в дверях квартиры: босые ноги, бледное лицо, белый пикейный халат с розовой отделкой. Красный от простуды кончик носа. Глаза сонные, под ними темные круги.

— Извини меня, Клод. Я ждала тебя, затем подумала, что ты не придешь, и отправилась в постель. Не целуй меня, я не хочу передать тебе…

Он не послушался и поцеловал в обе щеки. Разве его губы когда-либо касались чего-то более нежного?

— У тебя температура, — сказал он.

Она закашлялась, прикрыв рот скомканной салфеткой, и пригласила в затемненную комнату, где сбросила постельное белье с заваленного вещами дивана. Из ее руки выпал платок. Оба потянулись за ним.

— Ты подхватишь мою простуду. — Она рассмеялась, и напряженность в темной комнате, где царил беспорядок, сразу же исчезла. — Спасибо, что пришел, — сказала она, включая небольшой светильник в углу комнаты и проходя на кухню. Он слышал, как она сморкалась и кашляла, переживал, что прервал ее сон. Она вернулась, держа хрустальный стаканчик с янтарной жидкостью. Как она поняла, что он хотел немного перно? Он не смог этого понять. Несмотря на ее простуду, он захотел поцеловать ее в губы.