Книга Точки над Ё - Наталья Нестерова

Я мало участвовала в общей беседе, зато активно реагировала на шутки. В моём лице ребята получили благодарного слушателя, который заливается смехом после каждого анекдота. Потешались над нравами программистов, их полётами в облаках и оторванностью от земных реалий.

Лена рассказывала:

– Как-то тёща попросила одного программиста, не будем указывать пальцами, – она выразительно посмотрела на Илью, – сходить в магазин, дала ему список. Сейчас изображу.

Лена написала на обороте какого-то счёта в столбик:

1 Хлеб

2 Яйца

3 Картофель

4 Капуста

5 Молоко

6 Сахар

7 Соль

– Возвращается программист и приносит! Булку, два яйца, три картофелины, четыре огромных вилка капусты, пять пакетов молока. И! Шесть килограммов сахара и семь кило соли. Как вам нравится?

Смех подхватил даже Вася, подражая веселью взрослых. Я хохотала до слёз. Костя, мотая головой, сказал, что эту байку читал в Интернете два года назад.

– Ленка её и запустила в Сеть, – то ли оправдал жену Илья, то ли упрекнул.

Я не поняла, развлекали меня историями из собственной жизни или приписывали себе чужие казусы. Впрочем, это было неважно. Гораздо удивительнее то, что Лена с Ильёй веселили меня, потому что решили, будто я для Кости много значу. Они могли бы вполсилы, в десятую часть силы каламбурить – всё равно я очаровалась бы их ребёнком, их отношениями, столь прозрачными и одновременно непростыми, с безошибочно угадываемыми вечными ценностями.

Об этом мы говорили с Костей, когда ехали в машине. Но сначала я спросила:

– Это твои самые близкие друзья?

– Вовсе не близкие, – удивился Костя. – Просто приятели. У меня много приятелей. Хороших ребят вообще много, времени не хватает со всеми общаться.

У Прохиндея люди, окружавшие его, были в той или иной степени мерзавцами, старавшимися напропалую использовать Прохиндея в корыстных целях. Даже родные братья, не говоря уж о закадычных друзьях и собутыльниках. Все – сволочи, каждый на себя выгоду, как одеяло, тянет. Наверное, абсолютные эгоисты по-другому чувствовать не могут. Но при этом почему-то с ними дружат, подают руку, не отказывают от дома. Себялюбцы притягивают, точнее – затягивают в вакуум, где надеешься обнаружить скрытый клад. Хотя там – пустота. Я много раз отмечала: избалованные эгоисты засасывают человеческие эмоции, не отпускают от себя, берут в плен, погружают в мо2рок.

Костя был полной противоположностью Прохиндею.

– У меня нет самого близкого друга, – признался он. – Или как в «Трёх мушкетёрах» – компании с рапирами. Но один за всех, все за одного – присутствует, в расширенном варианте. Я тебе уже говорил: достойных людей много, проблема во времени. Двадцать четыре часа – это кот наплакал.

«И девушки постоянной тоже нет, – ревниво подумала я. – Да и к чему? Столько хорошеньких вокруг».

Вслух сказала другое:

– Мне показалось, что ребята очень хотели тебе угодить. В смысле – доставить удовольствие. И поэтому меня развлекали, очаровывали. Конечно, я без тебя...

– Ася, Ася, Ася! – повторял Константин, выкручивая руль то в одну, то в другую сторону, паркуя машину на тротуаре у дома моих родителей. – Ты себе цены не знаешь. Чихали Ленка с Ильёй на моих... назовём их подружками. Если бы не понравилась ты, легко ручкой сделали, в мониторы уткнулись, дятлами по клавиатуре застучали, выход сами найдёте. А Васька – классный парень, да? Чёрт, у меня голову ведёт, хотя ни глотка не принял. Ты на меня действуешь, как шампанское на сопливого пацана.

Он говорил и отстёгивал свой ремень безопасности. В отличие от Кости я пила изрядно, бутылку пива за бутылкой, наравне с Ильёй. Опьянение пришло лавинно. А в голове моей запустилась карусель, всё убыстрялась и убыстрялась, обещая чудо на пике скорости.

Чудо не заставило себя ждать. Костя целовал меня: то нежно касался шеи, то, отвечая моему призыву, долго и сладостно припадал к моим губам... Не выдерживал переполнявших его чувств, прерывался, осыпал поцелуями мои руки, плечи... снова рвался к губам...

Я – летала! Парила в раю лёгкой невесомой пташкой. Так приятно чувствовать себя воздушной и счастливой, забыть про свои увесистые бёдра и тяжёлый зад. Если бы я знала государственные тайны и в этот момент потребовали их выдать, легко бы выдала. Женщинам тайны противопоказаны, потому что находятся мужчины, способные любую довести поцелуями до умопомрачения. Поцелуи – абсолютно деморализующее средство. Теряешь голову, память, честь, совесть... Всё теряешь, когда тебя целует любимый, и ты становишься маленькой новорожденной вселенной, в которой нет места ничему, кроме жажды продления удовольствия... Вселенная несётся, кружась в космосе, Земля уже далеко, и чёрт с ней. Прощайте, страхи и комплексы, мысли глупые и умные, опасения напрасные и справедливые – я улетела.

Неожиданно Костя замер, поднял голову, издал звук: «Пш-ш!» Так шипят на собаку или кошку, которые не вовремя требуют внимания. Повернув голову, я проследила за Костиным взглядом и вскрикнула испуганно. К окну прижималась чья-то морда. Стекло было чуть тонировано, у морды по-свинячьи расплющился нос – так хотелось рассмотреть нас.

Костя высвободил руку, которая до этого, пробравшись между дублёнкой и кофточкой, нежно меня гладила. Нажал кнопку на двери, стекло поехало вниз.

– Убирайся отсюда! – гаркнул Костя.

– Так это Ася! Точно, Ася!

Соседка тётя Вера стояла в несимпатичной позе: согнувшись в поясе, приставив к голове ладони как громадные уши.

Я хотела поздороваться, но из горла вырвалось невнятное бульканье.

– Как тебе, Ася, не стыдно! – разогнулась тётя Вера и упёрла руки в боки.

– Бабка! Пошла вон! Рога обломаю! – грозил Костя.

– Только попробуй, хулиган! Насильник! – почти кричала тётя Вера.

– Заткнись, карга старая, и уматывай! Точно накостыляю.

Я стремительно летела из космоса на землю, после райского парения спикировала в пошлую склоку. Трезвела и пропитывалась ужасом.

– Костя, прекрати! – прошептала я. – Здравствуйте, тётя Вера, извините, пожалуйста! Всё в порядке.

– Ездют тут всякие! Девок уже на проезжей части лапают! – бушевала соседка.

Я сжала Костину руку – не отвечай!

Он надавил на кнопку, стекло медленно поднималось, и всё глуше становились вопли тети Веры, которая грозила привести мою маму и вызвать милицию. Мне было стыдно до слёз, Косте – ничуть.

– Ася?

– Что ты наделал!

– Испугалась придурочной старухи? Дьявол с ней! Она ушла. Асенька. – Он сделал попытку снова обнять меня.

– Прекрати! – затрепыхалась я, отталкивая его руки.

– Ася, тебе ведь не двенадцать лет, а я не плохой дядя-извращенец. Почему ты боишься всякой ерунды?