Книга Дурман - Лорел Гамильтон

Он мог видеть её краешком глаза, но сделал вид, что её не замечает. Ворф ещё не доверял своему голосу. Он сосредоточил взгляд на висевшем перед ним гобелене. Гобелен изображал прелестную сцену: дерево с гнущимися под тяжестью крупных розовых плодов ветвями. Крупные насекомые порхали в воздухе, который должен был быть напоен сладким ароматом. Очень красиво, и в нормальном состоянии Ворф на это даже не взглянул бы. Теперь он пытался запечатлеть в памяти каждую мелочь. Он разглядывал сцену, как если бы должен был подробно доложить о ней капитану.

Он закрыл глаза и проверил свою память. Да, он мог описать эту сцену подробно, как если бы это была комната или место преступления. Ворф открыл глаза. Гнев был обуздан. Он бурлил в глубине, горячий и придающий уверенности, но он был под контролем. Ворф был клингон, а для него это означало, что главный порыв всегда был в глубине, а не на поверхности.

Теперь, когда гнев был обуздан, пришли сомнения. Ворф знал свои слабые стороны, знал, что дипломатия относится именно к числу последних. И ситуация была не из тех, которые он бы выбрал для первого опыта на дипломатическом поприще.

– Ворф, – тихо позвала Трой.

Он искоса глянул на неё.

– Да. – Против его воли это прозвучало почти как рычание.

– Ворф, я знаю, что Вы разгневаны и тревожитесь за капитана. Мы все за него беспокоимся, но у нас только три дня для того, чтобы найти настоящего убийцу.

Он резко обернулся.

– Вы думаете, я не понимаю? – почти прокричал он, осёкся и перевёл дух. Трой не меньше его переживала за капитана и она была его другом. Не на ней бы ему срывать свой гнев. Он отошёл на шаг. – Капитан не должен был приказывать мне позволить увести его. Я должен был умереть, защищая его. Вместо этого я позволил увести его на смерть. Это неслыхано.

– И что бы Вы сделали? Сражались бы со всеми?

– Да!

– Вы бы погибли, а возможно, вместе с собой погубили бы и нас. Много ли чести – стать причиной смерти своих друзей?

Он отвернулся.

– Я не могу позволить, чтобы капитана казнили, пока я стою в стороне и ничего не делаю.

– Что же Вы могли сделать?

– Я мог сражаться, – ровным голосом сказал он.

– И Вас бы убили. Ваша смерть ничем не помогла бы капитану Пикарду. Капитан был прав, Ворф. Мы должны решить эту проблему мирными путями. Мы не можем позволить орианцам спровоцировать нас. На мирной конференции нет места насилию.

– Генерал Алик не согласился бы с Вами, – сказал Ворф, оборачиваясь к ней. – Его смерть была очень насильственной.

– Я была там, – сказала Трой. Чувство, которое Ворфу редко доводилось видеть на её выразительном лице – гнев – исказило её черты. Она глотнула. Ворф смотрел, как советница пытается обрести контроль над собой.

Смятение Трой как ничто другое помогло Ворфу взять себя в руки.

– Я чувствовала, как он умирает, Ворф. Его ужас, боль… – Голос её прервался. Глаза, блестевшие от слёз, были полны боли.

– Советница, – произнёс Ворф. Он смотрел на неё, не зная, как выразить, что он её понимает, не показывая при этом, что видел, как она утратила самоконтроль. Самоконтроль они ценили оба. – Я не понимал, что Вы чувствовали его смерть. Я был глуп, думая, что задета только моя честь. С Вами всё в порядке?

Она улыбнулась и кивнула.

– Со мной всё в порядке. Теперь Вы – исполняющий обязянности посла, лейтенант Ворф. Какие будут приказания? – Произнося это, она смотрела снизу вверх ему в лицо.

Гнев по-прежнему бурлил в нём, и Трой будет знать это, но будет знать также и то, что он обуздал его. Клингон среди землян, он был мастером обуздания своего гнева.

– Благодарю Вас, советница, что Вы напомнили мне о моих обязанностях. Мы должны найти истинного убийцу генерала Алика. Это единственный способ спасти капитана. И мы должны найти способ продолжить мирные переговоры.

– Согласна, – сказала Трой.

– Кому выгодна эта смерть, вот в чём вопрос, – сказал Ворф. Он представления не имел, как возобновить мирные переговоры. Первый посол Федерации был арестован по обвинению в убийстве орианского лидера. Не было никаких оснований полагать, что вентурийцы и торлики станут слушать второго посла.

– Я бы сказала, что торлики, но эта война убивает и их. Неужели они готовы пожертвовать будущим своей расы ради того, чтобы выиграть войну?

– Расы поступали так много раз, советница. Когда мы спасём капитана, добьёмся прочного мира и вернёмся на корабль, я дам Вам почитать кое-какие книги по военной истории. Думаю, Вы найдёте их… познавательными. – Голос его ничем не выдал его сомнений насчёт мира. Ворф был доволен этим. Если Трой может чувствовать его неуверенность, это одно, но он не хотел, чтобы о его сомнениях знали другие.

– Хм… спасибо, Ворф. Не сомневаюсь, это будет весьма занимательное чтение.

– Вы не чувствовали подвоха со стороны торликов?

– Не знаю.

– Не знаете?

– Смерть была такой ошеломляющей, что заслонила всё остальное. Я не могла бы ничего сказать, даже если бы убийца стоял в это время прямо над телом.

– Но Вы сказали орианам, что чувствуете, что зелёные ничего не знают.

– От них я чувствоввала только замешательство, но это было слабым.

– То есть Ваши эмпатические способности были не в лучшей форме?

– Думаю, что так, – с улыбкой кивнула Трой.

– Тогда зелёные могут быть виновны, советница. Возможно, они сделали именно то, в чём их обвиняют, а капитан Пикард оказался замешаным случайно.

– Но к чему зелёным убивать вентурийского лидера? Впервые за более чем двадцать лет зелёные получили шанс воссоединиться с остальными. Помочь в достижении прочного мира. К этому они стремились, ради этого шли на жертвы. Зачем же им теперь губить всё?

– Вы слышали Аудуна, советница. На них охотились, как на зверей, убивали без суда, как изменников. Ненависть – сильный мотив.

С этим последним заявлением Трой вынуждена была согласиться.

– Но если мотивом послужила ненависть, Ворф, то и торлики ненавидят вентурийцев.

– Да. но это ненависть воинов к воинам. Не понимаю, зачем им прибегать к яду, если они могут убивать друг друга на поле боя.

– Могу я сказать, лейтенант? – спросил Брек.

– Можете, – сказал Ворф.

– Для нас не важно, каким способом убит враг; важно, что он мёртв. Мы более практичные воины, чем клингоны.

– Вы считаете, что это был кто-то из ваших людей? – спросил Ворф, удивлённый, что орианец по собственной инициативе бросает подозрение на своих собратьев. Орианцы, казалось, были начисто лишены национальной лояльности.

– У меня нет своего мнения. Я всего лишь телохранитель. Я делаю то, что мне скажут.