Книга Кот недовинченный - Анна и Сергей Литвиновы

Катя

Через полчаса они выписались из гостиницы. Дошкандыбали со своим чемоданищем на колесиках до пристани «вапоретто». Никто ни в отеле, ни по дороге на пристань, включая двух карабинеров, не обратил на них ни малейшего внимания. Но видно было и российских братков. Катя успокоилась.

«Вапоретто» первого маршрута повез их на станцию – мимо Дворца дожей, пьяццы Сан-Марко и одноименного знаменитого собора. Ленчик нахохлился и забился в угол скамейки, а Катя все смотрела – и никак не могла насмотреться на Кампаниле (колокольню), мелькнувшие византийские мозаики собора, и сердце ее сжималось оттого, что она, может, последний раз в жизни видит эту красоту. Потом катер влек их по Большому каналу, проплывал мимо величественных, даже в своей дряхлости, палаццо; миновал белоснежный Риальто, и радость от непривычной яркости зрелища мешалась в душе Катерины с горечью расставания…

Затем они покинули «вапоретто» на пристани «Санта-Лючия» и побрели через небольшую площадь к вокзалу. Железобетонное чудище станции настолько диссонировало с красотой старинных зданий, что Катя с ужасом вспомнила о местах, где вся архитектура бывает такою.

– Подожди, – Катя остановила Лелика – племянник влачил по площади чемодан и, казалось, к красотам Венеции был равнодушен.

Достала из портмоне монетку в двадцать евроцентов и, широко размахнувшись, бросила ее в канал. Монетка долетела почти до середины.

Проходящий мимо молодой карабинер неодобрительно покачал головой: в Венеции запрещено, во имя экологии, швырять монеты в каналы – но замечания хорошенькой девушке славянской наружности он делать не стал.

Италия, область Венето. 11 марта, 12.44. Леня

Миланский экспресс, отправлявшийся в 11.52, увез их из города-сказки в вагоне второго класса. Леня продолжал грустить, от окна отворачивался. Даже на длиннющий железнодорожно-автомобильный мост, отделяющий Венецию от материка, смотреть не стал. И уж тем более не взглянул на дымящие заводы и панельные многоэтажки Местра. Довольно скоро он заснул, прислонясь к окну. И снилась ему Юкико.

Так что Леня не видел ни тихих городков, ни полей, ни предгорий Доломит. Ему во сне все казалось, что идут они с японочкой куда-то рука об руку по длинной лестнице, и на них – вечерние наряды, а с обеих сторон их приветствует толпа и вспыхивают блицы папарацци… Потом он понимал, что ее нет рядом, и снова засыпал, и опять оказывался подле нее…

Где ты, Юкико?

Будешь ли вспоминать своего Реню?

Верона. 11 марта, 14.20. Катя

На веронском вокзале они оставили свой объемистый чемодан в камере хранения и взяли в отделе информации две бесплатные карты города. Вышли из здания вокзала, и Катю сразу удивило – по сравнению с Венецией – огромное, как ей показалось, количество автомобилей, отсутствие какой-либо водной глади вокруг и загазованный воздух. Она закашлялась. «К хорошему быстро привыкаешь. Как я в Москве-то теперь жить буду!..»

А Ленчик шел рядом, словно оглушенный – печальный, бледный, растерянный. Кате даже расхотелось его прикалывать (как она первоначально собиралась) тем, что он – «русская мафия» и тесно связан с «японской якудзой». Сразу видно: переживает парень.

Впрочем, тетушка хорошо знала, чем можно рассеять тоску племянника, – доброй порцией пищи. И, несмотря на все Леликовы заверения о полнейшем отсутствии аппетита, Катя ткнулась в первое же попавшееся кафе. Однако оно не работало. Время ленча уже миновало, а обед еще не скоро, так что кухня, извините, закрыта. Не дали им еды ни во втором, ни в третьем заведении.

– Безобразие, – пробормотала Катя. – Как у нас при совке. Люди мечтают потратить деньги – а им не дают.

Лелик ничего не ответил на эту реплику. Он смурнел все больше и, надвинув бейсболку глубоко на лоб, безрадостно брел по веронским улицам.

Незаметно они достигли центра – городок Верона и правда оказался небольшим. На площади возвышалась мощная древнеримская арена (весьма хорошо сохранившаяся). Но спутников сейчас не интересовали места былой гладиаторской славы – Катя все искала заведение, где можно покормить вконец насупившегося Лелика.

И, наконец, – о чудо! На узкой торговой улочке нашлось открытое кафе, а внутри, в витринах, имелись и сандвичи с ветчиной, и «панини», и мороженое. Катя немедленно заказала бармену четыре преогромных бутерброда, два капуччино, gelato[25]и, разумеется, пиво.

Вскорости явился заказ. Лелик немедленно набросился на еду.

Налопавшись, он отвалился на спинку стула.

Катю поразила (как поражала, впрочем, всегда) происшедшая с племянником перемена – тот на глазах повеселел, подобрел, разрумянился. Голубые очи засверкали.

«Боже, какие мужчины примитивные существа! – привычно подумалось Кате. – Мало же им от жизни надо! Брюхо набил, пивка дернул – и вот оно, счастье. То есть, согласно философскому определению данного понятия, полное довольство самим собой и окружающим».

– А ты заметила, тетенька, – лукаво проговорил Ленчик, – что мы с тобой в русском кафе сидим?

Катя вздрогнула.

– С чего ты взял?

Сразу в мозгу промелькнули образы двух бритых горилл, преследовавших их вчера по улицам Венеции.

– Оглянись.

И в самом деле, за Катиной спиной, на стене, оформленной в духе конструктивизма, красовалась надпись по-русски – на удивление, совершенно без ошибок:

Зоосадом получена новая большая партия зверей.

Сад расширен и благоустроен.

Животные переведены в новые помещения.

По праздникам детские гулянья.

Катя немедленно спросила пробегавшего официанта, почему дизайн кафе – в русском стиле.

– Просто реклама, – меланхолически ответствовал красавец-официант.

– И все равно – пойдем отсюда, – заторопилась Катерина. Но не удержалась, чтобы не задать племяннику дежурный вопрос: – Ты наелся?

– О да! Спасибо, тетя!

И они вышли из кафе и, уже не спеша, побрели по торговой улице виа Мадзини. Справа и слева от них блистали витрины магазинов – дорогих и не очень: «Гуччи», «Бенеттон», «Крициа»…

Вдруг внимание Кати привлекла новенькая – очевидно, только повешенная – вывеска. Она гласила: «Паоло Брасселини». Магазинчик был закрыт, но за витриной царила праздничная суета. Вальяжно расхаживали мужчины в смокингах и дорогих костюмах, мелькали разодетые в пух и прах дамы. Многие держали в руках фужеры с шампанским. Угрями сновали сквозь толпу официанты. Публика собиралась в группы, над чем-то хохотала, рассеивалась и тут же стекалась в новые группки…

В центре одной из них Катя заметила своего вчерашнего знакомого, романтического Паоло. Он оживленно рассказывал что-то веселое нескольким расфуфыренным теткам – те от души смеялись, закидывая головы. Нечто похожее на ревность укололо Катю.