Книга Love Forever? - Светлана Лубенец

Антон подергал что-то вверху, а потом попросил:

– Ну-ка, Анна, навались изо всей своей богатырской силы на дверь!

– Издеваешься, да? – крикнула обиженная Аня, вспомнив, как тащила его на себе к собственноручно прорезанной дыре в сети. Совсем ведь был никакой, а тут вдруг раскомандовался, будто по голове и не стучали!

– Да не издеваюсь я! Аня! Ну, пожалуйста! Привались к двери, очень тебя прошу!

Кашуба, всхлипнув, повиновалась и услышала, как медленно, со скрежетом выходит из петель засов.

– Есть! – опять крикнул радостный Антон, но дверь так и не открылась. – Вот те на… – протянул обескураженный парень, но тут же спохватился: – Впрочем… все естественно… Засов не может быть только один сверху. Глупо.

Он опять стал шарить руками по двери уже где-то внизу, нашел еще один засов, уже без помощи Ани, выдвинул его из петель и замер возле девушки.

– Ну все, Анька… Я уверен, что дверь можно открыть. Ты готова к тому, что за ней увидишь?

– Я уже готова ко всему, – без особого энтузиазма отозвалась девушка.

Она была уверена, что за этой дверью откроется новый подвал, за ним следующий, и так до бесконечности… Они с Масляковым будут ходить по запутанным лабиринтам всю жизнь, в конце концов состарятся и умрут, запутавшись в каких-нибудь сетях или перерезавшись насмерть осколками битых банок с огурцами и помидорами.

– Ну, раз готова, я открываю! – чересчур торжественно провозгласил Антон и толкнул дверь наружу.

Оба они зажмурились от яркого света, резко ударившего в глаза, которые пришлось сразу же открыть, потому что в ушах зазвенело от криков:

– Анька!

– Антоха!

– Ну, вы даете!

– Настоящие «Последние герои»!

– Хорошо бы им парочку миллиончиков отвалить!

– Особенно Аньке!

– Ага! Крутая оказалась девчонка!

Ошеломленная Аня стояла, привалившись к дверному косяку, и с ужасом, не меньшим чем тот, с каким она продвигалась по темному подвалу, смотрела на толпу людей с кинокамерами и фотоаппаратами. Среди незнакомцев она видела и своих бывших одноклассников, здоровых, невредимых и смеющихся, видела родителей, братишку Сережку, Федора с Динарой.

– Что же это было? – спросила она Антона.

– Реалити-шоу, дорогуша! – ответил веселый Масляков.

Аня не поняла этого выражения, она не поняла, чему все так безумно радуются. Сознание ее заволокло дымкой, и она упала бы, пребольно ударившись о дверной косяк, если бы ее не подхватил на руки вовремя подбежавший Володя Соленко.

Вечер того же воскресенья

– В общем, мы задумали этот проект давно, но трудно было найти группу участников, которые бы даже не догадывались, что являются участниками, – сказал Федор, когда все бывшие девятиклассники и их родители окончательно пришли в себя и готовы были к переговорам. – А тут вдруг мой братан Шурик объявляет, что после выпускного вечера собирается ехать на дачу со своими друзьями. Лучше и не придумаешь! План созрел молниеносно! Но вы даже не представляете, как сопротивлялся Шурик! Кричал: «Не позволю из моих друзей делать подопытных кроликов!», «Они мне не простят!»

– Я никогда и не прощу! – сквозь зубы проговорила Аня.

– Да ладно, тебе, Анютка, – сказал ее собственный отец и обнял своей крепкой рукой. – Все же хорошо кончилось!

– А если бы не хорошо? Если бы все кончилось плохо, что тогда? – взволнованная Аня вырвалась из рук отца и вскочила со стула. – Да я в этом подвале чуть с ума не сошла! Вы посмотрите на мои руки! – И она протянула всем на обозрение перевязанные ладони.

– Все было под контролем, Анечка! Ручки твои заживут! – мягко сказала Динара. – Тебе такие чудо-мази наложили! Завтра снимем повязки – сама увидишь!

– А душа моя заживет? Как вам кажется?

– Все будет в порядке, Аня! За вами следили врачи и психологи. Мы каждую минуту готовы были прервать эксперимент, если бы почувствовали, что кто-то из вас может не выдержать!

– Эксперимент! Да кто вам дал право ставить эксперименты над живыми людьми?! – не унималась Аня. – И как вы, интересно, следили? Скрытыми камерами?

– Вот именно! Ты даже не представляешь, какую огромную работу мы проделали на даче перед тем, как вы туда поехали. И камеры установили, и ложных стен понаделали, и всякие слуховые отверстия провернули, и сеть эту в подвале прибили… ну и разное другое… Всего и не упомнишь…

– Выходит, вы за нами все время подглядывали? – Аня Кашуба по-прежнему смотрела на Федора с Динарой как на врагов.

– Ну, Ань, это же реалити-шоу! – вступила в разговор Крис. – Ты что, разве ни разу не видела такого по телевизору?

– Те, которые в телевизоре, сами напросились на свои шоу, а я… Я не хотела! Меня насильно!

– Во-первых, мы спросили ваших родителей, – опять начал говорить Федор, – как они смотрят на то, чтобы проверить на взрослость детишек, которые просто убеждены, что взрослее и мудрее всех, вместе взятых, взрослых на земле. Мы полностью раскрыли перед ними свой замысел, прочитали им сценарий. Они, то есть ваши родители, все как один, согласились, и мы даже по их предложениям кое-что скорректировали в сценарии.

– Мама! Ну как ты могла поддаться на такое! – Аня упала на табурет и остановившимися глазами уставилась в пол.

– Анютка! Но ты же себя проявила очень мужественной! Я от тебя даже такого не ожидала, – сказала Елена Петровна Кашуба, осторожно погладив дочь по напряженному плечу. – Я когда наблюдала за твоими действиями в подвале, раз десять хотела просить, чтобы остановили игру. А потом вижу – ты справляешься! Справляешься! Ты у меня храбрая и стойкая девочка! Я горжусь тобой! – И мама прижала Аню к себе.

– Ты, Антон, тоже вел себя очень достойно, – не могла удержаться, чтобы не похвалить сына, Анна Михайловна Маслякова.

– Ну а теперь, уважаемые родители, когда вы удостоверились, что все ваши дети живы, здоровы и хорошо себя чувствуют, мы предлагаем вам пройти в ваши автобусы и подождать ребят там. Или можете пока попить чайку! В саду за дачей для вас приготовили угощение… Пирожные там… фрукты…

Чувствовалось, что родителям совершенно не хотелось покидать кухню «Домика Наф-Нафа», но пришлось, потому что никто не продолжал разговора, дожидаясь, пока последний родитель не скроется за дверями дачи.

– Анька, если честно, мы все восхищены! – сказала Лена Третьякова, как только они опять остались одни. – Вот я, например, считала тебя самой слабой, капризной и не приспособленной к жизни! Но когда видела, как ты, закусив губы, своими больными окровавленными руками тащишь на себе Маслякова, я тебя знаешь как зауважала! Особенно, учитывая то, что Антоха вполне мог сам идти…

– Как мог сам? – Аня вскинула на Антона потемневшие от гнева глаза.