Книга Карманный Казанова - Людмила Ситникова

– Но есть же профессия. Согласитесь, человеку с дипломом в кармане намного легче найти высокооплачиваемую работу, чем тому, кто располагает лишь аттестатом о полном среднем?

Сделав вид, что не услышала слов Бородиной, Катка продолжила:

– Взять, к примеру, хозяйку вашего салона Веру Горбачеву. Даже если муж, не дай бог, конечно, даст от ворот поворот, женщина не умрет с голоду, так как на прибыль сможет безбедно существовать до глубокой старости.

Элина поморщилась.

– Вы знакомы с Веркой?

– Шапошно.

– Нет у нее мужа.

– Как? А я слышала, что именно с его подачи Горбачева открыла салон.

Бородина нервно хохотнула.

– У вас неверная информация. Во-первых, салон красоты открыла не она, он существовал еще до ее появления в столице, а во-вторых, Вера вдова.

– Я не знала.

Глаза Элины заблестели.

– Ясное дело, откуда вам знать такие подробности. А вот мне известно про нашу, как вы выразились, хозяйку намного больше. Как-никак с детства с Верой дружбу вожу.

– Да ну?

– Лучшими подругами были, в школе до одиннадцатого класса за одной партой просидели. Неразлейвода – это про нас.

– А почему вы говорите о дружбе с Горбачевой в прошедшем времени?

– Потому что теперь Вера птица высокого полета, а я обычная маникюрша. Она сильно изменилась после брака с Горбачевым. Прежняя улыбчивая Веруня Панишева умерла в момент появления в паспорте второй печати.

– Второй?

– До Дениса Горбачева у Верки был супруг Пашка.

– Он тоже умер?

– Ни в коем случае. Он, как, впрочем, и я, стал ей абсолютно неинтересен. Подействовал закон внезапно свалившегося богатства. Когда у тебя в шкафу, кроме моли и стареньких кофтенок, нет ни черта, в холодильнике мышь повесилась, а в кошельке одна мелочь, ты по-настоящему умеешь ценить дружбу с такими же бедолагами. Но стоит почувствовать вкус больших денег, как старые друзья в мгновение ока превращаются в якорь, мешающий двигаться дальше. К новой жизни, к новым высотам, где не знают, что такое нищета, суп из куриных крылышек и заношенные туфли из кожзаменителя.

Элина погрустнела. А Катка, решив, что настал самый подходящий момент, не замедлила подлить масла в огонь.

– Вы преувеличиваете. Человек не способен забыть друзей только потому, что стал финансово независимым. Элина... простите, конечно, но, может, вы завидуете Горбачевой, оттого и возводите на бывшую подругу напраслину?

Девушка вспыхнула.

– Я завидую? Я возвожу напраслину? Да побойтесь бога, уж кто-кто, а Элина Бородина не знает, как выглядит зависть. Да и чему завидовать, Веркиному перевоплощению из девочки-хохотушки в жесткую гранд-даму? Ну вы и сказанули.

– Наверняка вас сильно задевает ее теперешнее положение.

Элина оторвала взгляд от ноготков Копейкиной.

– К вашему сведению, если бы не злой рок и обстоятельства, то салоном красоты, в котором мы с вами имеем честь сейчас находиться, владела бы я.

– О!.. Элина, вас заносит.

– Ничего подобного. Хотите выслушать историю становления Веры Панишевой?

Ката равнодушно скривилась.

– Не уверена, но... а с другой стороны, время есть. Пожалуй, да... рассказывайте.

Бородина зловеще ухмыльнулась и начала повествование.

* * *

Семьи Панишевых и Бородиных проживали в Чеховском районе в двухэтажном кирпичном доме на шестнадцать семей. Домик не ахти какой – два подъезда, деревянные ступеньки. Во дворе напротив подъездов располагались ветхие сараюшки жильцов, в которых последние держали живность.

Не в пример Бородиным, у Панишевых, помимо двух десятков несушек, свиньи Фроськи и кроликов, имелось две коровы. По меркам тех мест семья Веры считалась обеспеченной.

Квартиры подружек находились на одном этаже, и вечерами девчонки частенько собирались у Панишевых, слушая бесконечные истории престарелой Вериной бабки.

После окончания школы Элина пошла по стопам матери – девушка устроилась на почту. А вот Веруня, которой к тому моменту осточертело жить «не по-людски», изъявила желание податься в Москву.

– Уеду, уеду в столицу, и поминайте как звали, – твердила она Элине, закуривая.

У подруг имелось свое тайное местечко за сараями, где они время от времени могли спрятаться от глаз окружающих и спокойно закурить по сигаретке.

В сотый раз услышав угрозу Панишевой, Элина засмеялась.

– Чего ржешь?

– Ты с девятого класса в Москову собираешься, но дальше пустых слов дело не заходит.

– Замолчи! Ты прекрасно знаешь, отец сильно болел, я не могла уехать и бросить его на попечение матери. Она и без того с утра до ночи пашет как проклятая.

– Вер, прости.

Но Панишева уже завелась.

– Как отца похоронили, бабка на тот свет подалась, мать в депресняк впала. О каком отъезде могла идти речь?

– Да не злись ты, я пошутила.

– Шути-шути, мне твои сарказмы до одного места. Посмотрим на тебя, когда увидишь, в какой шикарной тачке я приеду в этот забытый богом уголок годика через два.

– Ага, в тачке. На какие шиши машинку покупать собралась?

– Дура ты! У меня ж внешность.

Элина бросила на землю бычок.

– И чего?

– Ничего. Столичные мужики знаешь как на юных красоток клюют, о-го-го!

– Можно подумать, в Москве своих красоток нет.

– Есть-то они есть, только ихние совсем не такие. Они там все избалованные, с гонором, а...

– Ой, держите меня, я сейчас упаду. Верка, тебе самой не смешно? Да у тебя гонора, как у десятка отпетых стерв. Тебя ни один мужик дольше месяца не выдержит.

– А актерское мастерство?

– Чего?

– Заладила, как испорченная пластинка. Голова мне на что? Я тебе не какая-нибудь Маня с фермы, поэтому имею представление, как с мужиками себя вести. И не забывай, в Москве у меня тетка родная живет, значит, крыша над головой и сытный ужин обеспечены.

– А как мужиков состоятельных искать станешь? Не на пане...

– Еще слово, и ты покойница.

Элина замолчала. Через пару недель Веруня заявилась на почту к подруге, держа в руках большую спортивную сумку.

– Прощаться я зашла, Элинчик, время мое пришло – еду навстречу счастью.

Бородина всплакнула.

– Вер, может, передумаешь? Останься, а? У нас на почте местечко вакантное есть. Хочешь, я поговорю с матерью...