Книга Молот и крест - Гарри Гаррисон

Лицо Айвара напряглось.

– Что ж, – заметил он, – так женщинам никогда не вымыться и не выстирать простыни. Идемте. – Он повернулся, прихватив с собой Годиву. Она еще мгновение напряженно смотрела на Шефа.

Шеф обнаружил, что перед ним возвышается Вига-Бранд. Он медленно протянул амулет.

Бранд взвесил его в руке.

– Обычно в таких случаях его оставляют. Ты заслужил его, парень. Если выживешь, станешь великим воином. Это говорю я, воин из Галланда. Но что-то говорит мне, что молот Тора – это не твой знак. Мне кажется, ты человек Отина, которого называют также Билегом, Балегом и Больверком.

– Больверком? – переспросил Шеф. – Я что, носитель зла?

– Пока нет. Но можешь стать его орудием. Зло преследует нас. – Рослый человек покачал головой. – Но сегодня ты вел себя хорошо, особенно для начинающего. Твой первое убийство, вероятно, а я говорю как пророчица. Послушай, тело унесли, но оставили меч, щит и шлем. Это твоя добыча. Таков обычай.

Он говорил так, словно испытывает Шефа.

Шеф медленно покачал головой.

– Я не могу получать выгоду от того, кого предал Берегу Мертвецов. – Он поднял шлем, бросил его в мутную воду реки, бросил в кусты щит, поставил ногу на длинный меч, согнул раз, другой, так что тем уже нельзя стало пользоваться, и оставил лежать.

– Видишь, – заметил Бранд. – Торвин не учил тебя этому. Это знак Отина.

7

Торвин не удивился, когда Шеф, вернувшись в кузницу, рассказал о случившемся. Он устало хмыкнул, когда Шеф объявил, что присоединяется к армии Айвара, но сказал только: – Ну, тогда тебе лучше так не ходить. Над тобой будут смеяться, ты сорвешься, и будет еще хуже.

Из груды в углу кузницы он достал копье, недавно надетое на новое древко, и кожаный щит.

– Вот с этим ты будешь выглядеть лучше.

– Они твои?

– Иногда оставляют оружие для ремонта, но не приходят за ним.

Шеф принял подарок и стоял неуверенно, держа на плече свернутое одеяло и свои скромные пожитки.

– Я должен поблагодарить тебя за все.

– Я поступил так, потому что это мой долг перед Путем. Может, я ошибся. Но я не дурак, мальчик. Я уверен, у тебя есть цель, о которой я не знаю. Надеюсь, ты не ввяжешься в неприятности. И, может, наши пути еще встретятся.

Они расстались, не сказав больше ничего, и Шеф вторично вышел за пределы ограждения с рябиновыми ягодами и впервые без страха прошел по дороге между палатками, шел прямо, не оглядываясь по сторонам. И направился он не к территории, занятой Айваром и остальными Рагнарсонами, а к палатке лекаря Ингульфа.

Как обычно, тут стояла небольшая толпа, глядя на что-то. Когда Шеф подходил, толпа начала расходиться, несколько человек унесли носилки с лежащим на них перевязанным воином. Навстречу другу вышел Хунд, вытирая руки о тряпку.

– Что ты делал? – спросил Шеф.

– Помогал Ингульфу. Поразительно, что он может. Этот человек боролся, неловко упал, сломал ногу. Что бы ты стал делать с таким дома?

Шеф пожал плечами.

– Перевязал бы ногу. Больше ничего нельзя сделать. Со временем срастется. Но человек никогда не сможет ходить нормально. Кости срастутся как попало. Нога будет в буграх и изгибах – как у Куббы, который упал с лошади. А Ингульф сначала вправляет ногу, сводит сломанные кости вместе и только потом перевязывает. Потом привязывает к ноге две палки, так что нога не движется, пока кости не срастутся. Он делает еще более удивительные вещи в тех случая, когда кость прорывает кожу. Если нужно, даже разрезает ногу и ставит кость на место. Я не думал, что человек может пережить такое. Но Ингульф работает очень быстро – и знает точно, что нужно делать.

– А ты можешь этому научиться? – спросил Шеф, видя энтузиазм на обычно спокойном лице друга.

– Если будет достаточно практики. И инструкций. И еще кое-что. Ингульф изучает тела мертвых, понимаешь, смотрит, как соединены кости. Что бы сказал об этом отец Андреас?

– Значит ты хочешь остаться с Ингульфом?

Беглый раб медленно кивнул. Достал из-под рубашки цепочку. На ней висела маленькая серебряная подвеска – яблоко.

– Это дал мне Ингульф. Яблоко Идунн, Целительницы. Я теперь верующий. Верю в Ингульфа и в Путь. Может, не в Идунн. – Хунд взглянул на шею друга. – Торвин не обратил тебя. Ты не носишь знак молота.

– Носил недолго. – Шеф коротко рассказал о случившемся. – Теперь у меня может появиться шанс освободить Годиву и убежать. Может, если я подожду, Бог будет добр ко мне.

– Бог?

– Или Тор. Или Отин. Я начинаю думать, что мне это безразлично. Может, один из них заботится обо мне.

– Я могу чем-нибудь помочь тебе?

– Нет. – Шеф схватил друга за руку. – Возможно, мы больше не увидимся. Но если ты уйдешь от викингов, я надеюсь, что когда-нибудь тебе найдется место у меня. Даже если это будет просто хижина на болоте.

Он повернулся и пошел в то место, на которое до сих пор не отваживался даже взглянуть: к палаткам предводителей викингов.

Территория братьев Рагнарсонов тянулась от восточной до западной стены на целый ферлонг вдоль реки. В самом центре стояла большая палатка для собраний – в ней размещались столы на сто человек, – а также нарядные палатки самих братьев. Вокруг палатки женщин, приближенных и самых доверенных телохранителей. Еще дальше по периметру – палатки солдат, обычно по три-четыре на каждый экипаж, иногда среди них виднелись палатки меньшего размера, предназначенные для капитанов, кормчих и знаменитых воинов. Приближенные четырех братьев держались порознь, хотя и близко друг к другу.

Люди Змееглазого – по больше части датчане. Было общеизвестно, что, вернувшись, Сигурт предъявит свои права на королевство Ютландии и Скейна, которым владел его отец, и попытается распространить власть Дании от Балтийского до Северного моря: таким королевством не владел никто с дней короля Гутфрита, воевавшего с самим Карлом Великим. Убби и Халвдан, которые не имели права ни на какое королевство и могли рассчитывать только на силу своего оружия, набирали людей отовсюду: шведов, готов, норвежцев, людей с Готланда, Борнхольма и других островов.

Люди Айвара – в основном изгнанники. Многие убийцы, спасавшиеся от мести или закона или того и другого. В основном это были норвежцы, те, что много поколений назад начали проникать во внешние острова кельтской области: Оркнейские и Шетландские, потом Гебридские и на побережье самой Шотландии. Много поколений эти люди вступали в схватки с ирландцами и жителями Мэна, Галлоуэя и Кумбрии. Они хвастали – но многие, особенно норвежцы, считавшие Ирландию своей собственностью, яростно с ними спорили, – так вот они хвастали, что когда-нибудь Айвар Рагнарсон будет править всей Ирландией из своего замка у черного пруда – Дуб Линна; он поведет свой победоносный флот на слабые королевства христианского запада. И мы будем править с ним, говорили гадгедлары, но только друг с другом и на ирландском, которого не знали жители Гебридских островов и шотландские норвежцы. И говорили негромко. Потому что при всей своей гордости понимали, что жители их родины больше всего ненавидят их, отступников Христа, из-за которых огонь и смерть пришли в Ирландию. И сделали они это из жадности и жажды власти, а не только для забавы и славы, как повелось со времен Финна, Кухулина и славных воинов Ольстера.