Книга Баллада. Осенние пляски фей - Мэгги Стивотер

Ди закусила губу:

- Я думала… я хотела понять… если ты не хочешь, то есть я не хочу все портить, то есть…

Так не должно было случиться. Я на мгновение закрыл глаза, а потом взял ее за руку. По мне сразу же побежали мурашки, и я опять прикрыл глаза. Невыносимо хотелось найти ручку и написать что-нибудь на руке. Если бы я мог написать «поцелуй», или «какого черта», или «освежитель для рта», я смог бы с этим всем разобраться.

Где- то вдалеке завыла сигнализация. Я наклонился к Ди и легко поцеловал ее в губы. Мир не рухнул, ангельский хор я не услышал, но мое сердце остановилось, и я почувствовал, что не могу сделать следующий вдох.

Глаза Ди были закрыты.

- Попробуй еще, - сказала она.

Я положил руки ей на затылок… Тысячу раз себе это представлял! Я чувствовал ладонями тепло ее кожи, чуть липкой от жары, пахнущей цветами и шампунем. Я очень осторожно поцеловал ее снова. После долгой-долгой паузы она мне ответила. Я замерзал посреди жаркого дня и ощущал ее губы, ее руки, наконец крепко обвившиеся вокруг меня, и целовал ее, целовал и целовал. Мы потеряли равновесие и оказались в дальнем углу, не отрываясь друг от друга, а потом я уткнулся лицом в ее волосы, чтобы перевести дух и понять, что, черт возьми, происходит.

Мы долго стояли в тени, обнявшись, а потом Ди расплакалась. Сначала я чувствовал только, что ее трясет, а потом отступил и увидел ее мокрое от слез лицо.

Ди подняла на меня безнадежно грустные глаза и закусила губу:

- Я вдруг вспомнила Люка. Вспомнила, как он меня целовал.

Я не двигался. Наверное, она считает, что я… лучше, чем на самом деле. Более… бескорыстный. Более… не знаю. Я выпустил ее руки и сделал еще шаг назад.

- Джеймс.

У меня внутри все умерло. Ее голос меня не трогал. Я сделал еще шаг, оказался у двери и начал возиться с ручкой. Меня окутал запах клевера, тимьяна и цветов. Шестое чувство что-то нашептывало мне, но я просто хотел уйти.

- Джеймс, прошу тебя, Джеймс. Прости. Я не это имела в виду.

Прерывистым голосом она повторяла мое имя. Я наконец-то справился с проклятой дверью. Ди зарыдала, как никогда раньше.

- О боже, Джеймс, прости. Джеймс!

Я спустился по лестнице, миновал служащего, выскочил на улицу и прошел на стоянку к автобусу.

Нуала сидела на бордюре. Она ничего не сказала, когда я сел рядом с ней. И хорошо, потому что внутри меня не осталось слов. И музыки тоже. Я перестал существовать.

Я сложил руки на ногах и опустил на них голову.

В конце концов Нуала спросила:

- Они здесь из-за тебя или из-за нее?

Нуала

Сладость летней ночи -

минута за минутой

за минутой

неблагозвучье чар, и сахар

на губах, и танцы до упаду

я вспоминал тебя - минута

за минутой за минутой,

когда нашел чужие губы,

онемел, и так погиб.

Стивен Слотер

(стихи из сборника «Златоуст»)

Той ночью, когда солнце село, я снова услышала, как Они поют и танцуют на том же холме за школой. Я не стала к ним приближаться, просто стояла под навесом за общежитием Джеймса и слушала, обхватив себя руками. Там собрались дайне сиды, переполненные музыкой и идущие на зов. Обычно Они появляются только в солнцестояние, но вот, пожалуйста, - плач их волынок и скрипок не спутаешь ни с чем. Не об этом ли говорила Элеонор, когда обещала, что мы станем сильнее? О том, что вернутся даже слабые дайне сиды ?

От прикосновения к плечу я вздрогнула и почти успела растаять, пока не сообразила, в чем дело.

- Т-с-с-с… - рассмеялся незнакомый голос, - тихо, красотуля.

Смех вывел меня из себя, а словечко «красотуля» довершило дело. Я резко обернулась, скрестив руки на груди. Передо мной, протягивая руку и улыбаясь, стоял сид с зеленоватой, как у всех дайне сидов в человеческом мире, кожей.

- Чего тебе? - сердито спросила я.

Его улыбка не померкла, рука не опустилась. Он пах своим народом: клевером, закатными сумерками и музыкой. Совсем не так, как Джеймс, который слегка пахнет пенкой для бритья и кожей волынки.

- Почему ты здесь одна? У нас играет музыка, и мы будем танцевать до утра.

Я оглянулась и посмотрела на далекий свет. Я знала, какими словами можно описать танцы фей, потому что Стивен, один из моих учеников, когда-то записал их под мою диктовку: какофония, сладость, смех, изнеможение, сбитое дыхание, вожделение, беспомощность. Я встретилась глазами с прекрасным зеленокожим сидом.

- Ты разве не знаешь, кто я?

- Ты - лианнан сида, - ответил он, и я удивилась тому, что он пригласил меня, даже зная об этом. Он обшарил меня глазами. - Ты прекрасна. Потанцуй. Мы становимся все сильнее, и танцевать приятно, как никогда. Пойдем танцевать со мной. Для того мы и здесь.

Я посмотрела на его протянутую руку, невольно вспоминая такое же движение Джеймса.

- Это ты здесь, чтобы танцевать, - ответила я, - у меня совершенно другие планы.

- Не глупи, девочка, - сказал сид, потянув меня за руку. - Мы все здесь ради удовольствия.

Я попыталась отнять руку, он ее не пускал.

- Ты не слышал? Я умираю. Что за радость танцевать с умирающей феей?

Он поднес мою руку к губам и поцеловал ее, затем перевернул ладонью вверх и то ли поцеловал, то ли прикусил нежную кожу запястья:

- Ты еще жива.

Он держал мою руку крепко - гораздо крепче, чем мог бы держать дайне сид так близко к людям, железу и современным вещам.

- Отпусти, а то здесь станет одной умирающей феей больше.

- Ты что, танцуешь только с людьми?

Он говорил мягко, как будто не он держал меня за руку, как будто я не произнесла слово «фея». Он притянул меня ближе и прошептал на ухо:

- Говорят, когда лианнан сида целует мужчину, он видит рай.

Если бы я знала его имя, я убила бы его. Я плохо дерусь, но хорошо убиваю. Впрочем, ни одна фея не скажет мне своего имени, тем более один из дайне сидов, которые сохранили в себе столько нашей магии.

- Правда?

- Правда. А еще говорят… - он вплотную прижал губы к моему уху, обещая, как все феи, вечную жизнь и бездумную радость, - что разделить ложе с лианнан сидой - неземное удовольствие.