Книга Сейчас или никогда - Сара Нортон

— Прекрасная Кэт, — тихо прошептал он, к будто ее имя было благословенным, и затем принялся целовать ее.

Его рот, думала она, так нежен, так сладок... Потом уже невозможно стало думать о чем-то. О ощущала лишь привкус его губ, говорящих ей в поцелуе все, что она хотела услышать.

— Кэт... — шептал он, — Кэт... Кэтрин услышала, как ночной бриз подхватил его тихий шепот, унес его далеко вверх, и вздохнула. Руки Дэва скользнули ей на талию и затем переместились на грудь. Он вновь шептал ее имя или это она шептала его имя? Невозможно было это понять, она кружилась, кружилась... и вдруг оказалась у Дэва на руках, крепко обнимая его за шею и он быстро зашагал к трапу.

Темнота внизу, в каюте, была почти непроницаемой, чернее, чем ночное небо. Лишь тонкие лучики лунного света, проникающие сквозь небольшие щели, падали кое-где и серебристо светились. Дэв осторожно положил девушку на койку и отошел. Она потянулась к нему, произнося его имя, и он вскоре вновь был в ее объятиях, опустившись на колени рядом с ней. Кэтрин поняла, что он снял пиджак, и теперь могла ощущать его крепкие мускулы под мягким хлопковым свитером. Ее пальцы пробежали по его плечам и спустились вниз по спине. Дэв обнял девушку и крепче прижал ее к себе.

Губы ее с готовностью приоткрылись под требовательным натиском его рта, и пальцы запутались в шелковистых курчавых волосах на его затылке. Их тела крепко прижимались одно к другому, губы не отрывались друг от друга, но это было мало для Кэтрин. Она хотела быть ближе к этому человеку, которого так любила, стать частью его. Она пошевелилась с проснувшейся в ней интуитивной чувственностью, рожденной страстным желанием, и Дэв тихо застонал.

— Я люблю тебя, Кэт, — хрипло прошептал он.

В бархатной темноте ее пальцы ласкали его лицо. Дэв схватил руку девушки и прижал к своим губам.

— Люби меня, Дэв, — выдохнула она. — Люби меня...

Дэв расстегнул «молнию», что бежала по спине ее платья, и девушка нетерпеливо повела плечами, помогая тонкой шелковой ткани соскользнуть с ее плеч. Кожа тут же ощутила свежесть ночного воздуха, но руки Дэва были такими теплыми, губы опаляли таким жаром, когда он ласкал ее тело... Кэтрин запрокинула голову, подставляя шею его сладостным поцелуям, и его губы оставили горячий след от мягкой ложбинки, где неистово бился пульс, до мягкого изгиба ее груди. Он целовал волнующее возвышение над шелковым лифчиком, его губы и зубы дразнили разгоряченную плоть, ожидавшую его под тонким барьером. Кэтрин задыхалась от чувств. Ей казалось, что легкой ткани, отделявшей их тела друг от друга, слишком много, и она нетерпеливо зашевелилась в его объятиях.

— Не бойся, — тихо прошептал Дэв, почти не отрывая от нее своих губ, — я не причиню тебе боль, дорогая.

— Я не боюсь, — прошептала она бесстыдно, — я просто хочу чувствовать тебя на себе, Дэв... твой рот, твои губы, твое тело...

Он издал глухой стон, и тонкий кусочек шелка был отброшен в сторону. Кэтрин вновь оказалась в его руках, ее груди были крепко прижаты к мускулистому чуду его груди, руки вновь запутались в густой гриве его волос. Он целовал ее, баюкал своих объятиях, затем вытянулся рядом с ней койке, и его губы начали ласкать шею девушки .Какая теплая у него кожа, думала она с взволнованной радостью, оставляя поцелуи на его плеча груди и наслаждаясь запахом моря, солнца и чего- то еще, что шло от самого Дэва. Ее поцелуи и более и более смелые прикосновения доставляли ему удовольствие, она это знала. Она слышала е вздохи и одобряющие постанывания, когда она прикасалась к его телу.

— Я люблю тебя, Дэв, — вновь прошептала Кэтрин, хотя слова теперь казались ей такими несоразмерными с тем, что она чувствовала. — Я люблю тебя...

Его рот успевал везде: медовой лаской он касался ее губ, шеи, груди. Поцелуи вызывали в ней такие чувства, которые были не сравнимы ни с чем, о чем она когда-либо мечтала. Оставшаяся одежд" что продолжала их разъединять, стала грубым барьером, и они вместе освободили ее тело от платья. Кэтрин подняла глаза, когда Дэв наклонился над ней. В девственно белом свете проникающей в каюту луны она могла видеть смесь любви и желания в его глазах, и знала, что они отражают то же самое, что сейчас он, должно быть, видит в ее глазах. Кэтрин подняла руки, приглашая его в свои объятия и чувствуя, что горит в огне страсти, который погасить сможет только он.

И когда, наконец, его возбуждающие и требовательные прикосновения превратились в действия после которых не могло быть поворота назад, весь мир, кроме этой лодки, тихо покачивающейся под ними на волнах бескрайнего моря, потерял для не всякое значение.

ГЛАВА 7

Кэтрин наклонилась вперед и бегло прочитала письмо, которое она печатала на своей пишущей машинке. Она действительно написала слово с ошибкой, и даже не один раз, а дважды, в одном абзаце!

— Черт!

Ругательство вырвалось как-то непроизвольно, когда ее глаза встретились с глазами молодой женщины, работавшей за соседним столом, от смущения щеки девушки залил румянец.

— Прошу прощения, — быстро извинилась Кэтрин. — Просто не могу поверить, как плохо напечатала это письмо.

Молодая женщина сочувственно улыбнулась:

— Один из этих дней, да?

Кэтрин вздохнула, вытащив испорченное письмо из машинки и отбросила его в сторону.

— Одна из этих недель, — ответила она с жалобной улыбкой. — Я ни одного документа не сделала правильно... — Остаток фразы Кэтрин проглотила, увидев приближающуюся к ней начальницу. Суровое выражение на ее лице не сулило ничего хорошего.

— Кэтрин, выйдем отсюда на минутку, пожалуйста, — строго позвала ее миссис Ноэл.

«Ну, вот оно! — мрачно подумала Кэт, следуя за ней к двери. — Восторженных отзывов о моей работе на этот раз не ожидается!»

Какую причину выдумать? Что она влюбилась? Любовь, как предполагается, прикрепляет к ногам крылья, а не свинцовые бутсы. Однако в последние дни Кэтрин, обнаружив себя застрявшей между двоими людьми, которых она боготворила, поняла, что любовь может не только радовать, но и обременять. Нежелание ее матери слышать даже имя Дэва и все возрастающее раздражение Дэва тем, что она хранит их отношения в секрете, потребовали от нее сильного эмоционального напряжения. Но разве можно все это объяснить начальнице?

— Ваша работа на этой неделе была менее чем удовлетворительна, Кэтрин, — сказала миссис Ноэл. закрывая за собой дверь.

«Сразу к главному, — подумала, Кэтрин. — мой ответ должен быть таким же».

— Я знаю, миссис Ноэл. Все, что могу сказа в оправдание: я осознаю это и сожалею.

— Я тоже, Кэтрин. Я намеревалась поговорит с вами о повышении, но теперь... — Она покачал головой и вздохнула. — Поверьте мне, если бы у меня был кто-то еще, я никогда не подумала бы предложить вам данную вакансию.

Строгие слова звучали как предисловие к тому, что ей сейчас скажут: вы уволены. И Кэтрин потребовалось несколько секунд, чтобы осознать — миссис Ноэл говорит не об этом, а о чем-то вроде повышения в должности.