Книга Огонь в ночи - Ирина Мясникова

Доктор подошла к кровати Воронина и посмотрела на приборы.

Сергиенко пятился к двери, делая Воронину знаки, которые наверняка должны были означать, что Сергиенко такого красивого доктора одобряет, а Воронину в его положении даже завидует. Потом Воронин заснул, и ему приснилось, что он гуляет по облакам вместе с доктором Немковой. Облака пружинили под ногами, а Воронин нежно держал доктора Немкову за руку. При этом он чувствовал, какая у нее теплая и мягкая рука. Сверху они вместе разглядывали завитушки на знаменитом городском фонтане. Завитушки были очень замысловатые, местами покрытые зеленью. Доктор Немкова что-то говорила со своим милым акцентом, а Воронину все время хотелось ее поцеловать.

Мама прилетела на следующий день, к вечеру. В больницу уже не успела, зато наутро она примчалась к Воронину ни свет ни заря. Она вошла в комнату, как всегда подтянутая, элегантная, на высоких каблуках. С размаху бухнулась в кресло рядом с кроватью сына и скинула туфли. Потом босиком подошла к кровати и уселась на краешек.

– Допрыгался! – сказала она, целуя сына в лоб.

Воронина обдало запахом духов, и он не смог удержаться от смеха. Мать пахла духами Панкратьевой.

– Это, надо понимать, ты от радости, что к тебе мамаша приехала? – спросила она строго.

– Мам, я очень рад, что ты приехала, просто у тебя духи как у одной моей знакомой.

– Ну слава богу! Мой сын наконец отвернулся от своей жабы и стал смотреть на других женщин. Она хорошенькая?

– Очень хорошенькая, только у нас с ней сугубо деловые отношения.

– Ну и дурак! Кстати, секретарша мне твоя очень понравилась. Молоденькая, правда, но умница. Сразу матери позвонила, а не жабе твоей.

– Мам, перестань называть Лизу жабой.

При этих его словах мать аж подпрыгнула, вскочила с кровати и забегала босиком по комнате.

– Гена, а кто же она, как не жаба? Она что, примчалась к супругу, у которого сердечный приступ? Что-то я ее тут не вижу! Она, видишь ли, дылду нашу, дубину стоеросовую, прости господи, внучку мою, оставить ни на минуту не может! Она ее сколько лет рожать не хотела, все тебе голову морочила, а теперь ни на минуту с ней не расстается. Как будто бабка родная за ней приглядеть не может!

– Какая бабка? – удивился Воронин.

– Какая, какая? Такая! Мать твоя! Она дочке твоей бабкой приходится! Не знал? Так жаба твоя все сделала, чтобы внучку единственную от меня подальше держать. «Ой, Надежда Алексеевна, летите уж лучше вы к Геночке. У нашей Светочки такой важный период, вы не управитесь, а Геночка меня поймет и не осудит». Прости господи! Не управлюсь я! Я сына директором завода вырастила, а со Светкой, с коровой нашей, не управлюсь! Я б ее, конечно, в первую очередь на диету бы посадила, на раздельное питание. А то раскормила девчонку! Как ее только конь выдерживает! Хотя за деньги теперь даже конь слова поперек никому не скажет! А Геночка-то, конечно, жабу свою никогда не осудит. Потому что Геночка, сынок мой любименький, самый настоящий непроходимый дурак! Валяется тут на краю света один, вот-вот дуба даст!

– Так! Что тут у вас? Почему крик и шум? – В дверях стояла доктор Немкова. – Нашему больному нельзя нервничать.

При этих словах мать Воронина замерла на полуслове и радостно заулыбалась, разглядывая доктора Немкову.

– Это моя мама прилетела, познакомьтесь. Ее Надежда Алексеевна зовут. Мам, а это доктор Немкова.

– То, что это доктор Немкова, я и без тебя вижу, на бедже написано. Скажите, доктор, а как вас зовут? – спросила она, протягивая руку.

– Петра!

– Вот, сынок, познакомься, эту милую девушку зовут Петра.

– Можно Петя, меня так все мои русские друзья зовут еще с институтских времен.

– Нет. Ни за что. Нельзя такую прекрасную девушку называть мужским именем, да еще Петя! Это ж практически Вася! Можно я буду звать вас Петрушей?

Доктор Немкова рассмеялась:

– Конечно можно! Мне даже понравилось!

– Скажите, Петруша, а вы замужем? – Надежда Алексеевна Воронина со свойственной эй энергией сразу взяла быка за рога.

– Нет. – Петра вздохнула.

– А почему? Вы такая красивая.

– Я была замужем, но развелась. Не сложилось. Сын у меня вырос, в институте учится, в Лондоне. Сейчас молодежь хочет учиться на Западе. А я одна. Вот принца все жду, а его нет.

– Знакомое дело! – Мать глубоко и горестно вздохнула. – Они, принцы эти, на лягушках разных женятся, а потом ждут, когда из этих лягушек царевны появятся. А жизнь, она штука совсем не сказочная. В жизни из лягушек получаются жабы. Такая вот биология.

– Надежда Алексеевна, а вы почему босиком? – Доктор Петра Немкова с недоумением разглядывала роскошные туфли, валявшиеся около кресла.

– Ой, Петруша, это я по привычке многолетней, когда в люди выхожу, каблуки надеваю. Только дома-то у себя в Уфе я все больше на машине передвигаюсь, а у вас тут, хоть мне Геночкиного шофера и прикрепили, кругом пешеходные зоны, да еще и брусчаткой выложены. А каблуки и брусчатка – две вещи абсолютно несовместимые с моим возрастом.

– Никогда бы не подумала, что у вас такой взрослый сын может быть, – сказала Петра, – очень хорошо и молодо выглядите.

– Спасибо, я стараюсь, но я бы тоже не сказала, что у вас такой взрослый сын. Сам в Лондоне живет. Вам на вид лет тридцать пять, не больше.

– Петруша хвалит кукуха, за то, что хвалит тот петрушу! – продекламировал Воронин. – Эй, тетеньки, вы про меня не забыли? Я больной! Давайте уже вокруг меня хлопотать начинайте.

Ему очень нравилась атмосфера, возникшая в его палате. Он гордился за свою такую моложавую и умную мать и почему-то гордился за совершенно постороннюю ему доктора Петру Немкову.

– Сейчас, сейчас, – сказала Петра, подтыкая ему одеяло, – пришлю сестру с большим шприцем, она вам укол сделает.

– Зачем сестру, лучше вы сами. Мне будет приятно.

– Не надейтесь, мне по штату не положено. Я начальник. – С этими словами Петра вышла за дверь.

– Сундук ты! Сундук и есть! Кто так за девушкой ухаживает? Очень надо такой красивой девочке показывать свою волосатую задницу! – Материнскому возмущению не было предела. – Лежи и думай теперь, как ее не упустить. Времени у тебя вагон, две недели. А мы с Лидой пока тебе квартиру подыщем. Кстати, надо бы по этому вопросу с Петрушей посоветоваться, она ж местная как-никак.

Две недели пролетели очень быстро. После больницы Воронин чувствовал себя сильным и отдохнувшим. Кроме того, доктор Петра Немкова в ближайшую субботу согласилась с ним поужинать.

Провожая мать в аэропорту, он поцеловал ее и попросил:

– Мам! Ты там узнай, какие документы надо для развода. Чтоб я прилетел на пару дней и все сразу оформить.

– Слава тебе господи! – Мать троекратно перекрестилась. – Конечно, сынок, я все узнаю и подготовлю. А ты жабе уже говорил?