Книга Таня Гроттер и Мефодий Буслаев. Улетные фразочки, цитатки и афоризмы! - Дмитрий Емец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Четвертый поросенок был бунтарь. Душа его рвалась к свободе. Подрыв заборчик, он сбежал в лес и бродил там до глубокого вечера, ощущая себя бесконечно свободным. Вечером поросенок встретился с волками, и ощущение свободы закончилось. Впрочем, поросенок был отчасти даже и рад, потому что был личностью по природе своей жертвенной.
А пятый поросенок был умняшка. Понаблюдав за судьбой своих братьев, он сказал себе: «Э, нет! И так плохо и сяк плохо… В любом случае на горизонте маячит шпик… Надо срочно спросить совета у маменьки…»
Он подошел к маменьке и, ерзая ножкой, сказал застенчиво:
– Дорогая маменька, дайте мне совет…
– Ах, сынок! У меня было сто детей, и все они стали фаршем! – философски сказала мама Канальюшка. – И каждому я говорила одно и то же: научись считать до десяти. Тогда тебя возьмут в цирк и годы твои будут долгими!
Поросенок воспользовался материнским советом. Он долго учился, осунулся, едва не заболел воспалением мозга, но выучился считать до десяти. Когда заведующий фермой случайно остановился у загородки, он безошибочно сосчитал у него количество пуговиц. Мало того, что сосчитал, еще и нацарапал копытцем цифру на песочке…
О гениальном поросенке скоро стало известно во всех уголках Закудыкиного королевства, и он был взят в цирк шапито. Днем он лежал в загончике и думал, а вечером на арене считал у зрителей, что у них находилось – сигареты, шарики, билетики, – и чертил на арене цифирки копытцем. Зрители хлопали ему, а дети давали кукурузные хлопья.
Все бы хорошо, да только свинок к нему не пускали и вообще в шапито плохо обошлись с его мужской сущностью. Так что ничего не отвлекало поросенка от арифметики.
Поросенок вырос и стал большим и тяжелым боровом. Жизнь его, как и предрекала Канальюшка, была долгой. Но даже самая большая банка с кофе рано или поздно заканчивается…
Ветеринар пробыл в загончике недолго. Он отвернул поросенку ухо, заглянул в зубы, доброжелательно подтолкнул сапогом и сказал:
«Этот калькулятор свое отсчитал… Надо бы Гаврилыча!»
«Ну и где смысл всего моего существования? Где, скажите, пожалуйста, мораль? Нет, в следующей жизни ни за что не буду поросенком…» – подумал боров, по привычке считая количество дырочек для шнурков в ботинках подошедшего Гаврилыча.
В некотором царстве, некотором государстве жила-была принцесса. У нее были губки сердечком, фиолетовые волосы и красивый пупок.
Однажды принцесса решила пойти в лес за грибами. Идти приходилось одной. Папа-король и его два с половиной солдата были на разборках с соседним королем. Что до фрейлин, то они варили варенье и шпионили друг за другом. Мама-королева тоже была при деле: заперев дверь, она прятала под трон бриллианты. На троне же ей приходилось сидеть днем и ночью, так как все во дворце знали, где у нее тайник.
«Мам, а что делать, если ко мне будут приставать?» – спросила принцесса маму-королеву.
«Не разговаривай с дураками, они и отстанут!» – посоветовала королева.
Принцесса взяла корзинку и вышла из дворца.
Когда она была на лугу, навстречу принцессе выскочила маленькая ящерка – особа мелкая, но склонная к восторгам.
– Ах, принцесса! Какая ты красивая! – воскликнула она.
– Не разговаривай с дураками, они и отстанут! – сказала принцесса.
Ящерка заплакала и убежала. Свой хвост она забыла, так как принцесса на него нечаянно наступила. Она была царственно рассеянна.
Принцесса пошла. Навстречу ей по дороге ехал принц на белом коне. Принц был тоненький и стройный, а жеребец, напротив, мускулистый и очень укомплектованный.
– Иго-го! Какая красивая принцесса! – проржал белый конь.
– Какая чудесная принцесса! Я женюсь на ней! – воскликнул принц.
– Не разговаривай с дураками, они и отстанут! – сказала принцесса.
Принц оскорбился и ускакал. Его белый конь хотел остаться, но, спохватившись, что не знает, на чем ускакал принц, поспешил за ним.
Принцесса зашла в лес.
……………………………………………………………………….
Вечером мама-королева озабоченно рыскала повсюду – искала принцессу. На опушке она увидела медведя.
– Эй ты, грязное животное, принцессу не видел?
– Не разговаривай с дураками, они и отстанут! – сказал медведь и выплюнул лукошко.
Жил-был заяц. Порой он хорохорился и мечтал победить льва.
– Вы только посмотрите на эту тупую гривастую скотину! Если бы он не был так велик, я раздавил бы его одной лапой! – говорил он зайчихам.
Зайчихи слушали невнимательно – у них были свои заботы.
Однажды ночью заяц отправился к людям воровать с грядок капусту – и вдруг… Да это была новенькая боевая граната! Она лежала в колее от автомобильного колеса.
– Вот она: сила! Я убью льва и сам стану царем зверей! – размечтался заяц.
Заяц поднял гранату и отправился искать льва. Льва найти легко, если ищешь по костям. Лев лежал в тени и был не в духе. Он недавно проглотил целиком антилопу, и ее рога кололи ему желудок. Да и вообще лев был уже стар и надоел сам себе.
– Я убью тебя и стану царем зверей! – слегка заикаясь, крикнул заяц.
Лев приоткрыл один глаз.
– Валяй! – сказал он.
Заяц стал дергать чеку.
– Что, лапки слабые? Попробуй иначе, – посоветовал лев. – Прижми ее грудью, возьми кольцо в зубы…
Заяц, трусливо косясь на льва, так и сделал.
– Но подумай вот о чем, заяц, – продолжал лев. – Если граната взорвется, погибну не только я. Готов ли ты умереть вместе со мной? Смерть так черна, смерть так страшна…
Заяц представил себе смерть. Не будет ни зайчих, ни моркови, ничего не будет. Зайцу стало так жутко, что граната сама собой вывалилась из его лапок.
Лев, скучая, зевнул, и на миг стала видна антилопа, лежавшая у льва в желудке.
– Не тот силен, у кого есть граната, а кто готов умереть, – сказала антилопа.
Она потому и оказалась в брюхе, что всегда выкладывала общеизвестные чемоданы вместо того, чтобы смотреть по сторонам.
На почве, зноем опаленной, проживал один верблюд. Он был личностью презрительной и плюющей на что попало. Камень увидит – плюнет в камень, увидит черепаху – плюнет в черепаху.
Как-то верблюд гулял и увидел червяка. Червяк сидел на ветке высохшего саксаула у него над головой. Верблюд плюнул в червяка, но не попал. Он плюнул еще раз и опять не попал. Так он плевал до глубокого вечера, пока наконец не понял, что червяк слишком высоко…
