Книга Жаркие ночи - Натали Митчелл

«О чем? О чем они говорят? Что за секреты могут быть между ними?» — Мне хотелось броситься в воду, чтобы пожар, разгоравшийся внутри, слегка поугас. Я не мог вернуться, пока во мне все плавилось от негодования.

Я шел и шел вперед, больше не оборачиваясь, а пустынный берег казался бесконечным, хотя еще час назад я думал, что на Пукете и метра не осталось не занятого пляжем. Меня охватило постыдное ощущение, будто я, как трусливый, проклятый судьбой рыцарь, бегу от дракона, похитившего мою прекрасную принцессу. И самым обидным в этой ситуации было то, что принцесса сама захотела остаться с драконом.

2

Неожиданно и долгожданно ветер донес до меня ее зов, чудом пробившийся сквозь волнение моря:

— Кевин!

Три года я вынашивал этот звук в мечтах. Три года я сам шептал по ночам, пытаясь услышать в своем голосе интонации Алисии: «Кевин!» И вот — сбылось. Если только это не ветер подшутил надо мной.

Я обернулся. Она махала мне рукой, призывая вернуться. Меня поразило, как далеко я успел уйти. Как долго они разговаривали… Как раз в тот момент меня впервые охватило это немного путающее ощущение, будто из-под ног уходит земля. Но тогда я не понял истинной причины этого.

Стараясь особенно не спешить, так как не было похоже, что Алисии нужна помощь, я пошел назад. Отец не смотрел в мою сторону, он продолжал работать, что-то напевая под нос, — я различил это приблизившись. И я невольно испытал благодарность за то, что он не смеется надо мной — изгнанным и возвращенным.

То, что я увидел с другого ракурса, было не менее прекрасно: борясь с теплым ветром, Алисия чуть подалась вперед и была похожа на маленькую, отважную сирену, ведущую вперед огромное судно. Я хотел бы уплыть на нем подальше от этого цветущего и благоухающего берега. Не только от своего отца, от всего мира.

— Я скоро закончу, — сообщил отец, когда я приблизился достаточно.

Мне захотелось проявить великодушие:

— Я не тороплю.

— У Алисии закружилась голова.

По его тону стало ясно, что он не доволен этим. Избалованная американская студентка мешает его работе. Тогда и он не понимал еще, что происходит.

— Она уже устала с непривычки…

Отец взмахнул рукой:

— Все! На сегодня хватит. Что-то уже вырисовывается… Можете веселиться, дети мои.

Это была очередная бестактность с его стороны, но Алисия и бровью не повела. Казалось, отец не раздражал ее так, как меня.

Проводив его взглядом, который, наверное, не понравился бы ему, я спросил:

— Ну, как тебе работать моделью?

— Ничего, — отозвалась она рассеянно. — Наверное, в студии позировать скучнее.

— Наверное. Я не позировал.

Алисия рассмеялась. Смех у нее совсем девчоночий — открытый и звонкий. Мне кажется, что точно так же она будет смеяться и в пятьдесят лет. Неужели ей когда-нибудь исполнится пятьдесят?

— Пройдемся? — Она указала головой вдоль кромки воды и вдруг остановилась. — Вот опять! Тебе сейчас не показалось, что нас качнуло? Даже ноги подкосились… Наверное, это близость моря так на меня действует? У меня может начаться морская болезнь на берегу?

— Вряд ли. У меня, кстати, тоже, с головой творится что-то неладное.

— Это из-за вчерашнего придурка, — сказала она убежденно. — Меня всю ночь мучили кошмары.

— Странно…

— Что именно?

— Ты проснулась и сказала: «Слава Богу!» И что мол, ты подумала, будто тебе это только приснилось. Так это ты о Форстере говорила.

Она непритворно возмутилась:

— С ума сошел?! Просто под утро мне приснилось… кое-что другое. Вот я так и сказала. Форстер! Придумал же! Это как раз и был мой кошмар.

— Ну, извини. Он ведь красивый мужик.

— Просто потрясающе красивый! — согласилась Алисия, не понимая, что бьет меня прямо по сердцу. — Но псих полный. От таких нужно держаться подальше…

Она улыбнулась мне:

— А ты, наверное, вообще не спал?

Я заверил, что спал, но Алисия усомнилась:

— В кресле-то? Разве можно уснуть в кресле?

— Отец храпел всю ночь…

— Ну, ему-то все нипочем! Ты не скажешь мне, почему он так не хочет возвращаться домой?

— Не домой. Он не хочет жить в Америке.

Она спросила с трогательной обидой в голосе:

— Почему?

Может, следовало пощадить ее патриотические чувства, но я решил сказать ей правду:

— Он презирает все американское. Снобизм. Притворство. Самонадеянное вмешательство в жизнь любой из стран этого мира. Тебе самой это по душе?

Алисия ушла от ответа:

— Они разведены? Твои родители?

Это была больная тема, но Алисия спросила об этом с таким подкупающим простодушием…

— Он почему-то не хочет разводиться. Он шантажирует мать, понимаешь?

— Нет. Каким образом?

— Говорит, что не даст денег моим сестрам на обучение, пока мать не переедет к нему. Сюда.

Алисия остановилась. Личико ее стало серьезным и пытливым. Почему-то ей очень хотелось разобраться в этой ситуации.

— Так он хочет, чтобы они были вместе? А я-то думала… Тогда почему же она не переезжает?

— Жить здесь? Алисия, но ведь это курорт! Оглянись: здесь не живут, а отдыхают.

— Но она любит твоего отца?

Пришлось признать:

— Любит. В том-то и беда.

Она вздохнула:

— Ничего не понимаю. Если твоя мама его любит, то какая ей разница, где жить? Да хоть на Аляске, лишь бы вместе с любимым!

— Но там у нее работа! — У меня, видимо, не хватало слов, чтобы все стало понятно, или находились не те. — Она ведь журналистка, ей хочется быть в гуще событий, а здесь совершенно ничего не происходит.

Алисия слегка приподняла брови, и я тут же вспомнил, что уже произошло.

— Ох, извини… Как-то вылетело из головы!

— Что?

— Ну… На секунду я совсем забыл про твою сестру. Извини меня.

— Про мою сестру, — опустив голову, повторила она каким-то странным голосом.

Потом быстро взглянула на меня:

— Кевин! А если бы не было у меня никакой сестры? То есть если бы с ней ничего не случилось? Ты остался бы здесь, если б я просто попросила?

И вдруг простонала, не дождавшись ответа:

— О господи, опять он!

Крутанувшись на песке, я увидел, как к нам приближается Гарри Форстер, с которым наивно надеялся больше не встретиться здесь. На этот раз он был в светлых шортах и открытой майке, но мне показалось, что выглядел он не менее импозантно.