Книга Прощай, генерал... Прости! - Фридрих Незнанский

Даже в туалете не пропало ощущение, будто твою спину сверлит чей-то напряженный взгляд. Ну, черт бы их всех побрал! Нет, ребята, давайте лучше жить дружно!.. А то вам же хуже…

Впрочем, картина была традиционной — без пристального внимания местной власти он отныне, что бы кругом ни происходило, не останется. Значит, надо было немедленно предпринимать некоторые усилия в том направлении, чтобы освободить часть своих возможностей для дела, а другую часть вынужденно подарить сторонним наблюдателям, которые и будут фиксировать все его передвижения — как по городу, так и вне его.

Знакомый с обычаями всех традиционных служб, заинтересованных в том, чтобы постоянно находиться в курсе дел и, желательно, планов подопечного, Александр Борисович не стал откровенно демонстрировать свое желание проверить номер на наличие подслушивающих и подсматривающих средств, которые наверняка здесь уже имелись. Он сделал вид, что никакие подобные «штучки» его совершенно не интересуют. Однако и «занятый наблюдениями народец» тоже не следовало упускать из вида. Вот он и позвонил в краевую прокуратуру, сообщил, что прибыл благополучно, что его отлично встретили и разместили и теперь он готов приступить. Иными словами, прибыть к руководителю оперативно-следственной бригады, чтобы вплотную заняться изучением собранных материалов.

Он еще подумал, что здешние «деятели» поступили вполне логично, не отправив в аэропорт для встречи московского гостя этого руководителя. Зачем с ходу давать «важняку» возможность идти на обострения? Станет еще вопросы задавать. Советы высказывать о деле, в котором сам покуда, ни ухом, как говорится, ни рылом… Вот ты приедешь в «присутствие», разберешься, не торопясь, в материалах следствия, а мы пока посмотрим, кто ты таков и чем дышишь. И дальше видно будет, насколько ты контактен и куда простираются твои прокурорские амбиции.

Отвечая теперь на вежливые вопросы прокурора, Турецкий сообщил и о дальнейших своих планах до конца дня. Это следовало сделать открыто, чтобы отчетливо слышали все, кому требуется быть в курсе. Остальные же разговоры-переговоры отныне будут вестись только из тех мест, где «прослушка» исключается полностью. Что ж, осада так осада! Вот и начнем действовать применительно к искусственно созданным условиям.

И первым абонентом Александра Борисовича стал директор частного охранного предприятия «Глория», находящегося в Москве, на Неглинке, Денис Грязнов, племянник начальника МУРа Вячеслава Грязнова, старого и закадычного друга Турецкого. Номер его Александр Борисович набрал, находясь внизу, в холле отеля, где для неотложных нужд проживающих был специально отгорожен красиво оформленный застекленный павильончик лекарственно-парфюмерного назначения. Заодно Турецкий решил купить и флакон с пеной для бритья — старый, который он захватил из Москвы, больше шипел и плевался, нежели выдавал пену. За прилавком находилась толстая и ленивая девица, которой было все едино, чем торговать — парижской пеной для особо чувствительной кожи или презервативами. Она выдала покупку, отсчитала сдачу и безразлично отвернулась к окну. Что и требовалось. А Турецкий, отойдя в угол павильона, быстро соединился с Денисом.

Накануне вечером, предвидя всякого рода трудности, которые могут возникнуть в провинции, Александр договорился с Дениской, что, когда понадобится, тот сразу откомандирует в его распоряжение одного из своих сыщиков. С ними Турецкому приходилось работать не раз, и он превосходно знал все их многочисленные достоинства. Поэтому и вступать в долгие объяснения сейчас тоже не требовалось.

— Ты, дядь Сань? Молодец, вот по этой трубе и соединяйся со мной, прокола не будет. Ну что, окружили? Вниманием, я имею в виду?

— Дай хоть слово вставить! — сделав вид, что сердится, сказал Турецкий. — Мой номер семьсот тридцатый. Люди слишком даже заботливые. Хотелось бы проверить насколько, все понял?

— Так точно! — засмеялся Денис. — Кого прислать? Могу Севу, либо Филиппа, на выбор. И как срочно?

— Наверное, Филю, он в этих краях уже бывал. Город знает, да и неприметнее все-таки будет. А по поводу срочности… Хоть и завтра, а я подумаю, как оформить частное расследование. Вы ж не благотворительная организация, верно?

— Это точно, дядь Сань. Тогда до завтра?

— Давай, я буду весь день в прокуратуре.

— Он прилетит, устроится и сразу выйдет на связь. А тебя, между прочим, провожали, не заметил?

— Просто не обращал внимания. Впрочем, я и не сомневался. Тут складывается аналогичная картина. Это Филиппу для сведения. Постой, а ты-то откуда знаешь?

— Дядька попросил присмотреть.

— А-а, тогда понятно. Ну, привет дядьке. Жду гонца.

Турецкий засунул маленький мобильник глубоко во внутренний карман, а на пояс повесил другой, тот, номер которого был известен даже адвокату Белкину. Вот его-то и пусть засекают, если им очень надо. А сам адвокат, по всей видимости, появится тоже завтра. Как, вероятно, и полковник Рейман, и вдова генерала, и прочие лица, с которыми предстоит поработать с разной степенью интенсивности.

Служебная «Волга» с неработающей мигалкой ждала у подъезда отеля. Александр Борисович сел рядом с водителем.

— Поедемте в вашу контору, — беспечно сказал он, обернулся и увидел, как следом за ними, со стоянки от торца отеля, немедленно тронулись синие «Жигули». Ну да, сидеть на «хвосте» у московского «важняка» в «ауди» либо в «БМВ» даже для местного криминала, открыто похвалявшегося тем, что власть в городе и крае практически всегда принадлежала ему, все равно выглядело бы слишком наглым вызовом. А так — обычные дела. Но до прибытия господина Белкина — ни с кем никаких контактов. Потом видно будет…

3

Старший следователь по особо важным делам Главного управления Генеральной прокуратуры по Сибирскому федеральному округу, старший советник юстиции, то бишь полковник, Юрий Матвеевич Серов, рано располневший и облысевший мужчина, встретил гостя не то чтобы без пиетета, положенного хотя бы в отношении генеральских погон, но с настороженностью и одновременно заметной небрежностью в обращении. Не вышел навстречу в приемную, когда секретарша доложила ему о прибытии «важняка» из Москвы. Изображая невероятную занятость, неохотно оторвал от стула толстый свой зад и протянул через стол, заваленный папками с документами, вальяжную, ленивую руку. Вот ведь, черт его знает, глянешь в первый раз на человека и сразу чувствуешь к нему антипатию. Или они тут, в своем федеральном округе, и вправду представляют себя удельными князьями, на которых даже у царя-батюшки управы не находится? Зря, ей-богу, напрасно. Местечковый гонор никогда и никого к добру не приводил.

Так решил для себя Турецкий и избрал соответствующую тональность для дальнейшего разговора. Не идя, однако, и на откровенное обострение. Ведь, возможно, как это нередко случается, у этих местных деятелей просто срабатывает застарелый синдром против «варягов», которые являются в их заповедные края лишь затем, чтобы отнять лакомую добычу? «Володеть ими», как выражается летопись? Тогда, понятно, кому ж захочется делиться с трудом добытой славой? Либо кое-чем, гораздо более существенным, что с оной напрямую связано? Но слегка щелкнуть по носу все же следовало.