Книга Невообразимо далеко от дома - Павел Минка

– Да, просто я достаточно думал об этом.

– Я не специалист, – заметил Иванов, – но ваша точка зрения несколько удивила меня. Она не совпадает с известными мне богословскими представлениями, да и от обывателей я ее не слышал. Бога у нас представляли как угодно: и в качестве раздражительного садиста, и в качестве безличностного принципа, и в качестве… эм… супермаркета… Но интеллигентом… Впервые такое слышу!

– Он именно интеллигент, – сказал Курчи. – Со всеми вытекающими отсюда достоинствами и бесспорными недостатками.

Иванов почесал подбородок.

– Но я никогда с ним не встречался, – усомнился Иванов. – И я даже и близко не подозреваю, как ему передать ваше послание.

– Это очень просто! – сказал Курчи с оттенком раздражения. – Когда попадете домой, просто произнесите вслух мое послание, подумав при этом о старике.

– Думаете, он услышит?

– А как же! Это же его планета, и он проявляет интерес к каждому человеку, населяющему ее. Поверьте, он все видит и слышит.

– Хорошо, я так и сделаю, – пообещал Иванов. – Но что я должен именно сказать? Каково ваше послание?

– Не очень много, пару предложений, – вдруг замялся Курчи. – Видите ли, человек он достойный, и мне немного стыдно за ту планетку, которую я ему втюхал. Конечно, не все так плохо, и жить там можно вполне, но… В общем, этот старик – правильный человек, таких сейчас не так часто встретишь, и мне хотелось бы исправить свои ошибки и обновить его планету. Я хочу обновить планету всю целиком, до последнего миллиметра, и не возьму с вашего старика ни копейки. Если он согласится, я сделаю из нее настоящий рай без недоработок и ошибок, абсолютно совершенный мир, хоть сейчас на выставку.

– Хорошо, передам ваши слова, – пообещал Иванов. – Но не уверен, что он примет ваше предложение.

– И я не уверен, – с грустью сказал Курчи. – У таких интеллигентов, как он, очень много честолюбия, и они не принимают подачек. Но тогда спросите его еще вот о чем: не согласится ли он встретиться со мной и поболтать? Просто поговорить!

– Почему бы вам самому не спросить его об этом?

– Я пробовал, но старик избегает меня.

– Хорошо, я все передам, – ответил Иванов. – Но если вам хочется поговорить с богом, то вы можете общаться со Спаталихроном.

Курчи засмеялся, схватившись за живот.

– Со Спаталихроном? С этим напыщенным петухом? С этим идиотом в квадрате? Вон тот бомж-муляж и то больше понимает в жизни! У него даже извилин больше! Если перед вами бог, это не значит, что он дружит с головой. Кстати, среди богов и двух похожих нет, вы разве не знали?

– Нет, не знал. Я до сих пор вообще не верил в бога. Как посмотришь на этих верующих, так сразу хочется бежать…

Курчи задумался, а потом сказал:

– Тут, дорогой мой, вот в чем проблема: все, что в этом мире проходит через горнило массовости, становится посредственным и отталкивающим. Это, если хотите, еще один социальный закон. У меня тошноту вызывает любое массовое движение, будь то та или иная церковь или Научное Сообщество Галактической Столицы. Мне вообще иной раз кажется, что в костяк любого массового движения входит изрядная доля сумасшедших. А есть вообще такие движения, которые безумие считают нормой, и в их главе полные психи слывут за великих людей. Если в одном месте собирается критическая масса психов, то они заводят и сводят с ума еще относительно вменяемых людей. Поэтому с ума сходят не поодиночке, а массово. Была тут на одной планетке неподалеку недавно революция. Она победила, поэтому-то ее и называют революцией, а не переворотом. Все сферы наводнили психи и проходимцы (это один из самых прочных союзов в Галактике): власть, политику, науку, государство, религию, образование, искусство. Безумие признали нормой, а норму – отклонением, и казнили всех, кто им мешал. Моральное уродство процветало. Психи, знаете ли, существа нетерпимые, и готовы во имя добра и красоты пробить череп любому несогласному, если им дать такую власть… А ваш старик, как и любой настоящий интеллигент, личность самодостаточная, и массовые движения его отталкивают.

– Хотите сказать, что он сноб?

– Снобизм, конечно, качество нормальное, как я думаю, но нет, он не сноб! Он, если сказать точно, этакий духовный аристократ.

Глава 15

Пока Курчи конструировал машину для путешествия на Землю и делал все нужные расчеты, Иванов имел массу свободного времени. Он не хотел мешать Курчи, а Халява то ли спала, то ли игнорировала его. Иванову даже не было с кем поговорить. А время тянулось так медленно, что час казался целой вечностью. Иванов даже подумал, что, возможно, это ему не кажется, а так оно и есть: мало ли, как у них здесь течет это время? Недавно Иванов смотрел программу, где ученые с авторитетным видом заявляли, что время бежит в разных частях Земли по-разному. Где-то сутки проходят за час, а где-то – за неделю. Как утверждали эти ученые, в этом и состоял секрет долгожительства, и на Земле есть люди, которые прожили уже тысячелетия, потому что живут именно в тех местах, где один год – это как сто наших. Подробностей программы Иванов, правда, не помнил, потому что был тогда с похмелья, и не мог уловить всей премудрости современной науки…

Иванов стал задумываться, насколько сложным является для Курчи строительство машины для путешествия. Быть может, проще построить планету-другую, чем вернуть Иванова домой. Он спросил у Курчи об этом, но тот только что-то проворчал себе под нос, не ответив.

Иванов бродил по городу, построенному Веником и Ниней, и все казалось ему до боли близким и родным. У него даже была мысль махнуть на все рукой и попроситься остаться здесь жить. Правда, он боялся тех инопланетян, для кого и была создана эта планета – вдруг они отличаются от него так, что жить с ними вместе не получится? Но, прогуливаясь по раздолбанным и грязным районам, мимо куч мусора, лежащего на разбитых дорогах, мимо неухоженности, серости и нищеты, разбавленной сверхдорогими машинами и роскошными торговыми центрами, Иванов думал, что вряд ли те, для кого это все было сделано, особо серьезно отличаются от него.

В один прекрасный день он решил прогуляться по набережной. Стоило только перейти разбитую дорогу, у которой находился продуктовый магазин и фаст-фуд, как ты уже в лесу. Ничего удивительного Иванов здесь не обнаружил: мусор, пустые бутылки из-под пива и водки, разбросанные шприцы, обертки из-под шоколадных конфет (говорят, заказчику принадлежали шоколадные фабрики по всей Галактике). Дальше должна была быть река, и Иванов пробирался к ней через заросли, переступая через шприцы и бутылки.

Иванов подумал, что неплохо было бы сюда выйти на пикник. Более-менее чистую поляну найти будет не проблема. Если это удавалось на его родной планете, то обязательно удастся и здесь. Эх, взять бы Петровича, мужиков, ящик водки – и сюда. Все такое родимое!

Иванов наблюдал за всем этим, прогуливаясь в одиночестве (с ним была только пачка-Халява), и с грустью размышлял о доме, о родине. И вдруг позади него хрустнула ветка.