Книга Александра: жизнь и судьба - Алла Демченко

— … Больше ничего она…не говорила?

— Она вас очень любила. Но сказала только, что бы вы ему обязательно простили. И больше ничего.

— Кому ему? Может отцу? Больше некому.

— Я не знаю. Я только передала просьбу вашей матери. Теперь ее душа сможет оторваться от земли. Вы не плачьте, там ей будет хорошо.

Где там, Саша не стала уточнять. Понятие «там» у каждого свое. У каждого «там» свой рай и свой ад. Только создаем мы его здесь на земле, при жизни своими делами, поступками и мыслями. Умением прощать. Может, зная то, что неизвестно нам здесь, Верочка так беспокоилась о самом дорогом, что оставила на земле — о дочери. Предостерегала дочь от неверного шага.

— Я продиктую свой телефон. Если решите что с работой, я помогу. И вообще, если что — звоните.

Саша открыла свою «на все случаи жизни» сумку, долго возилась, пока на свет появился мобильный телефон. Она поймала себя на мысли, что начинает говорить ничего не значащими фразами, как Стрельников.

— Если нужна будет помощь — звоните. Договорились?

Холод пронизывающий меж лопатками, не дававший ей спокойно дышать, прошел. Свою задачу она выполнила. Она нашла Тату, передала последние слова покойной, все сделала так, как должна была сделать. Иначе, не было б этой легкости в теле. Она почувствовала себя так, словно сняли гири, тянущие к земле. Она даже плечи расправила, до того было легко и на улице, казалось, потеплело.

Домой Саша вернулась поздно.

А потом…

Мобильный затрезвонил рядом с подушкой. Первое о чем она успела подумать — умер Лагунов, но голос в трубке был мужской, никак не похожий на голос дежурной медсестры. Стало легче. Она могла говорить сколько угодно и о чем угодно. Лагунов жив и ей только привиделось, что с ним может что — то случится. Ничего с ним не случится. А потом она уедет в Германию в клинику профессора Шульца, а там работает…

Собеседник рассказывал о гостиницах, в которых нет ни одного места. И своим сбивчивым рассказом помешал ей додумать о Вальтере Нойманне. Спросонку она не могла также понять, какие нынче проблемы с местами в гостинице.

— Саш, если ты не против… Если удобно… Я приеду к тебе.

И вот тогда она окончательно проснулась и еще больше запуталась в гостиницах в которых нет мест и в том, что все это только на ночь, только временно и то, если…

— Приезжай. Конечно. Адрес.

Стрельников не стал записывать адрес. С трубки донеслись гудки. И она по — настоящему разволновалась и бросилась осматривать комнаты. Даже заглянула в дедов кабинет и, отметив везде привычный порядок, посмотрела на себя в зеркало. От вида женщины, смотрящей на нее в зеркале, она моментально расстроилась. Торчащие волосы, заспанное лицо, смятая ночная рубашка. Ну, почему он не мог позвонить с вечера? Саша быстро натянула джинсы и свой любимый белоснежный свитер. Видение в зеркале немного преобразилось. Поправив волосы, рука потянулась за помадой, и рассмеялась отражению в зеркале. Какая нормальная женщина спит с макияжем? А главное, ему все равно, как она выглядит. Ему то зачем?

И была не далека от истины. Стрельникову не было никакого дела до ее вида. Даже если б Саша открыла дверь, закутавшись в саван или кафан, он и это одеяние принял бы за домашнюю одежду.

Стрельников, сделал шаг в квартиру и автоматически, как дома потянулся к включателю, который должен быть справа. Но, Саша опередила. Рука Стрельникова коснулась ее теплой руки. От неожиданного прикосновения оба смутились и замешкались, мешая пройти друг другу в узком темном коридоре.

Он стянул тонкую куртку, холодную не только снаружи, но и внутри, нащупал флешку. Осмотревшись, пристроил, наконец — то, свою бесценную куртку на вешалку.

— Ужинать будешь? А потом, если захочешь, расскажешь, что стряслось с гостинницами.

— Спасибо, от еды не окажусь.

Стрельников ощутил неимоверный голод. Ел он только в шесть утра, если кофе можно назвать едой.

Разговора в тот вечер не получилось. После душа наступило такое расслабление, что под конец ужина глаза у Стрельникова сами начали слипаться.

Вытянувшись в постели, Стрельников прислушивался к новым звукам за окном. Свет от качающегося фонаря, пробиваясь сквозь плотные занавески, делал все нереальным. Лесной запах постели убаюкивал уставшее тело. Он мгновенно провалился в глубокий сон…

Глава 19

Пятиминутка началась с опоздания. Владимир Иванович задерживался. Дудник, вернувшись с отпуска дописывал историю болезни, Елизавета строчила выписку, что бы успеть до приходя заведующего. И только Саша не могла даже сосредоточиться на работе. Медсестры шушукались в полголоса, но и без того было понятно, снова говорят о сокращении. Может, действительно надо напрямую спросить у Владимира Ивановича, что их ждет. Правда, пусть самая горькая, все равно лучше неизвестности.

Она все понимала, но мысли возвращались домой. Саша посмотрела на часы. Стрельников должен проснуться. О этой мысли ей и вовсе стало неловко. В то время, когда над отделением сгустились тучи, она пребывает в грезах. Не думать о Стрельникове, думать только о работе. О работе, о работе…

— Что с Логуновым?

Саша с удивлением посмотрела на Владимира Ивановича. Она даже не заметила, когда медсестры покинули кабинет. Думать о работе, только о работе. Докатилась! Елизавета незаметно толкнула ее в бок. Саша мотнула головой, прогоняя волнующие мысли о Стрельникове.

— Ну, ничего… Вернее, не совсем. Вернее, лучше. Конечно, лучше…

Господи, какую чушь она несет. Кому лучше? Лагунову? Лучше только ей. Лучше от того, что она, наконец — то, спала без сновидений, не вскакивала ночью с постели от визга тормозов. Она все сделала, что от нее зависело. Все окончилось! Она свободна! И, что бы убедиться, что меж лопатками нет давящей боли, Саша вдохнула воздух полной грудью.

— А как насчет того психотерапевта, что ты говорила?

— Я консультацию отложила. Думаю, сейчас не время. Пусть по — позже. Я пойду? Да?

Владимир Иванович кивнул головой. Иди, что с тобой поделать?

В палату Лагунова она зашла в последнюю очередь, окончив утренний обход. Пациентку с восьмой направила на рентген позвоночника, в девятой — двух больных надо готовить с понедельника на выписку, в остальных палатах — новенькие. Тереховой пересдать анализ крови. В Глазунова снова повышенный сахар в крови. Без консультации эндокринолога не обойтись.

Саша, придвинув стульчик поближе к кровати Лагунова и, не боясь снова оказаться на трассе, сосчитала пульс. Ни на ее присутствие, ни на прикосновение руки Роман никак не отреагировал.

— Все вы правильно делаете. Умереть куда проще, чем исправить то, что еще можно исправить. Правильно. Все вас жалеют: сестрички, нянечки, и у заведующего вы на первом плане. О родных я даже не говорю. У вас личное горе. Я не в праве вас обвинять и выяснять степень вашей вины. Это больше по вашей части. Но прежде чем начать себя жалеть, почему вы не поинтересовались, как живет семья той женщины? Сколько у нее детей осталось? Что они едят? Во что одеваются? Да что я вам говорю.