Книга Береги свою любовь - Хельга Нортон

— Да.

— И младенец был здоров?

— Да. Ультразвуковое исследование… и пункцию плодного пузыря.

— Почему? У них были проблемы с ультразвуком? — Внезапно тон доктора Райта изменился; глаза, прикрытые очками в модной дорогой оправе, стали колючими. Нужно было ответить: потому что мой муж потребовал провести экспертизу на установление отцовства. Но это прозвучало бы так ужасно, что Анджела не смогла открыть рот.

Внезапно Филипп сжал ее руку.

— Мы сделали это просто для страховки, — небрежно сказал он. — Нет, доктор, никаких проблем не было.

Райт кивнул и оперся о стол.

— Думаю, вы поступили правильно. Но, учитывая, что на получение этих сведений может уйти много времени… Вы не будете возражать против повторного ультразвукового исследования? Мы можем провести его прямо сейчас. Как вы, конечно, уже знаете, это совершенно безвредно для ребенка и матери.

Филипп посмотрел на жену.

— Анджела? — негромко спросил он.

Она повернулась к нему.

— Это дорого, — прошептала она и покраснела. — Техник в больнице говорил…

— Делайте, — кивнул Филипп Райту.

— Отлично. — Врач поднялся. — Вот что я вам скажу, коллега… Мне нужно осмотреть вашу жену. А когда все будет готово для ультразвукового исследования, я пришлю за вами медсестру.

— За мной? — глупо спросил Филипп.

— Конечно. — Доктор улыбнулся. — Я уверен, что вы захотите во второй раз посмотреть на своего ребенка.

— Да, но… — Что «но»? Что в первый раз я его не видел? И несколько недель назад вообще не знал о его существовании? — Конечно, — не моргнув глазом сказал он. — Это будет… это будет великолепно.

Время ползло как черепаха.

К нему вышла медсестра с парой журналов.

— Надеюсь, это развлечет вас, — весело сказала она и вернулась в кабинет, не дав Филиппу открыть рта.

Развлечет? Чтение «Красивых младенцев» и «Новостей для родителей»? Он наугад открыл один из журналов и снова увидел фотографии крошечных детей, выглядевших беспомощными и беззащитными.

О боже…

На лбу Филиппа проступила испарина. Он захлопнул журнал и закрыл глаза.

Какого черта он здесь делает? Где была его голова? Почему не подумал, что согласие на отцовство будет связано с тем, что ему придется сидеть в кабинете врача и любоваться на этих крысят?

Сидеть и ждать, когда на экране появится что-то неразличимое, означающее его собственного младенца…

Черт побери, он видел эти программы во время учебы. На столе лежит женщина. Рядом с ней стоит техник. На экране появляется изображение, и масленый голос объясняет то, что не поддается никакому объяснению.

— Это младенец в материнской утробе. Вы видите его голову? Его сердце? Его руки?

Нет, нет и нет. Даже самый внимательный зритель видит на экране телевизора лишь бесформенные пятна…

— Мистер Томлинсон? — окликнула его вернувшаяся медсестра.

— Да. — Филипп быстро встал, и журнал упал на пол. — Послушайте, я понимаю, как вы заняты. Поэтому я лучше посижу в приемной.

— Доктор ждет вас, сэр.

Филипп кивнул. Выхода нет. Он прошел по бесконечному коридору и оказался в маленькой комнате. Как он и ожидал, Анджела лежала на столе; рядом светился экран телевизора.

И тут Филипп увидел своего сына, плававшего в материнской утробе. Увидел десять крошечных пальчиков рук и десять пальчиков ног. Он опустился в кресло рядом с женой и взял ее за руку. Ему захотелось сказать что-нибудь умное. Что-нибудь значительное. То, что они могли бы запомнить навсегда.

Но Анджела сжала его руку и слабо улыбнулась. Оставалось только наклониться и поцеловать ее в губы.

— Наш сын, — сказал Филипп так хрипло, словно его горло было забито пылью, и заплакал, не стыдясь собственных слез. Он не делал этого с шести лет, когда мать разрешила Филиппу оставить щенка, брошенного на заросшей сорняками автостоянке неподалеку от их дома.

Филипп вышел из кабинета врача с корзиной, наполненной образцами масел, мыла, лосьонов и кремов. Его карманы были набиты брошюрами по всем вопросам, начиная от первых симптомов родов и кончая описанием больницы, где должен был родиться ребенок. А в его ежедневник было вложено расписание курсов для будущих родителей.

Анджела следила за Филиппом, державшим корзину на сгибе локтя и рывшимся в багажнике «порше». Да, корзина была маленькая, но по сравнению со статным телом ее мужа казалась крошечной.

Ее мужа.

По спине Анджелы пробежала сладкая дрожь. Глупо, но до сегодняшнего дня она не позволяла себе так думать о нем. Он был Филиппом, мужчиной, с которым она жила, или мужчиной, за которого она вышла замуж.

И вдруг все изменилось.

Ее мужа…

— О'кей, — сказал он, закрыв багажник. — Все уложено. — Филипп посмотрел на нее и улыбнулся. — Но, чтобы разобраться в этом, придется потратить несколько часов.

— Угу, — с улыбкой ответила Анджела.

— Наверно, нам понадобится переводчик.

— Ты думаешь?

— Не думаю, а знаю. — Он помог ей сесть в машину, затем обошел капот и сел за руль. — Взять хотя бы эту штуковину, называющуюся «Беллами». — Он включил зажигание, посмотрел на Анджелу и улыбнулся. — Ты имеешь представление, что это такое?

— Распашонка и пеленки, — ответила Анджела и улыбнулась, когда Филипп поднял бровь. — Только и всего. Я уже заходила в магазин детской одежды. Еще в Перте.

— Ага… Ну а для меня это пока чужая территория. — Филипп посмотрел в зеркало заднего вида и отъехал от тротуара. — Все, что я знаю о младенцах, можно записать на кончике иглы.

— У тебя нет ни племянников, ни племянниц?

— Пока нет. Правда, один на подходе. Мой старший брат Джон и его жена ждут прибавления семейства со дня на день.

— Ох… — Анджела умолкла.

Филипп посмотрел на нее и откашлялся.

— Скоро тебе придется с ними познакомиться. Я имею в виду моих родных.

— Ты… ты говорил им о нас?

— Еще нет. Ждал подходящего момента.

— Понимаю. — Анджела деланно улыбнулась. — Нелегко сказать любимым людям, что тебе пришлось жениться, потому что…

Филипп резко вывернул руль вправо и остановился на обочине.

— Мне не пришлось жениться, — сердито проворчал он. — Я сделал это сознательно. Так же, как и ты.

— Потому что это было правильно, — тихо сказала Анджела и посмотрела на него.

Их взгляды встретились. Анджела искала в его глазах ответ на вопрос, которого не задавала. Однако Филипп был убежден, что знает и вопрос, и ответ.