Книга Невинный обман - Джорджетт Хейер

– Обращайся с деньгами бережно, девочка моя! – сказал он. – Господи, не могу больше на это смотреть! Только подумать, куда пойдут мои сбережения!

Девушка сунула деньги в карман, боясь, как бы опекун не передумал. Она попыталась подобающим образом выразить ему свою благодарность, но старик лишь отмахнулся, сказав, что теперь никто не вправе обвинять его в скаредности. Однако, порешив с одним, мистер Пениквик столкнулся с еще бо́льшим кошмаром, грозящим погубить в зародыше все их планы. Каким образом, спрашивается, Китти сможет доехать до Лондона? Возможность поездки в почтовой карете опекун резко отклонил – поскольку у девушки не было горничной, сопровождать юную леди в поездке было просто некому. И если Китти рассчитывала, что ради нее он наймет экипаж, то глубоко ошибалась. Мисс Чаринг смогла унять неожиданный порыв злости опекуна, лишь заверив его в том, что никогда и не помышляла о таком. Тогда Китти предложила отпустить вместе с ней в столицу одну из служанок, однако мысль о связанных с этим неизбежных расходах вызвала очередной припадок гнева старого скупердяя. Еще одно предложение Китти заплатить за наем кареты из денег, выданных ей опекуном, показалось мистеру Пениквику настолько чудовищным, что он едва сдержался, чтобы не отобрать у девчонки ассигнации и не вернуть их обратно в шкатулку. После этого опекун принялся вслух перечислять все дополнительные издержки, связанные с оплатой труда кучеров и конюхов, а также всяческие непредвиденные траты в пути.

Бурчание старика настолько надоело Фредди, что он предложил вполне здравое решение проблемы:

– А давайте мы поедем в Лондон вместе.

Это великодушное предложение, освобождающее мистера Пениквика от всех расходов на переезд воспитанницы, подействовало на него столь благоприятно, что он одарил Фредди одобрительным взглядом. А вот Китти такой поворот дела явно смутил. Внутреннее чутье подсказывало девушке, что леди Леджервуд едва ли понравится неожиданный визит, хотя бы и связанный с помолвкой ее старшего сына, но мужчины сочли ее доводы неубедительными. Мистера Пениквика разозлило одно лишь предположение, будто его племянница может плохо принять его воспитанницу, а Фредди счел, что лучше как раз застигнуть родителей врасплох, чем дать им время все хорошенько обдумать и выстроить план действий.

При этих словах мистера Стандена старик вновь испытующе глянул в глаза молодого джентльмена, но ничего не сказал, а лишь понюхал табак, бросая косые взгляды в сторону Китти. Девушку аргументы мужчин не переубедили, тогда опекун торжественно заявил: либо она отправляется в путь в экипаже вместе со своим суженым, либо вообще никуда не поедет. Пришлось соглашаться.

Мистер Пениквик снова впал в глубокую задумчивость, но когда молодые люди, переглянувшись, готовы были выйти из комнаты, он поднял глаза от пола и произнес:

– Незачем пока давать объявления в газеты.

Мистер Станден, и сам ничего подобного не планировавший, вздохнул с облегчением, ни в чем не заподозрив старика, а вот Китти, натура более проницательная, пронзив опекуна взглядом, поинтересовалась:

– Почему не давать объявлений?

– Какое это имеет значение? – вспылил мистер Пениквик. – Боже правый, малышка! Да неужели ты считаешь меня круглым дураком? Думаешь, я не вижу, для чего ты все это затеяла?

Старик с видимым удовольствием наблюдал, как краснеет его воспитанница.

– Хорошая девочка, – хихикнув, произнес он. – Если красиво принарядить, то из тебя получится ничего еще, скажу я тебе… Ладно… Пустое… Но помни, что дольше месяца я с этой Фишгард в одном доме на останусь!

Произнеся такую речь, мистер Пениквик отпустил Китти и Фредди, сказав им на прощание, чтобы поторапливались, ибо он и так поиздержался, поэтому кормить обедом мистера Стандена сегодня не намерен.

Когда их уже никто не мог слышать, Китти схватила молодого человека за руку и в порыве признательности произнесла:

– О, Фредди! Как мне вас отблагодарить? Надеюсь, этот разговор не был вам слишком неприятен?

– Нисколько, – ответил джентльмен со своей обычной любезностью. – Впрочем, возблагодарим Господа, что мы теперь сможем уехать подальше от этого сквалыги. Никогда прежде не общался с подобным скупердяем.

Глава 6

Поскольку гардероб мисс Чаринг был невелик, сборы заняли совсем немного времени. Сразу же после полудня обрученные смогли отправиться в путь. Мисс Чаринг все еще не пришла в себя от счастья, вызванного той легкостью, с какой ей удалось убедить своего опекуна отпустить ее в Лондон. Единственным темным пятном было опасение, что леди Леджервуд отнюдь не обрадуется ее появлению на Маунт-стрит. Дополнительное беспокойство вызывала мисс Фишгард, окончательно впавшая в слезливое расположение духа. Помогая Китти собираться, она непрерывно лила слезы и объясняла мисс Чаринг, что крайне обеспокоена своим будущим и тем, как она сможет угодить капризам мистера Пениквика. Гувернантку не смогло утешить даже замечание Китти, что никому еще не удавалось удовлетворить его прихоти.

Сотрясаясь в рыданиях при мысли о месячном расставании со своей воспитанницей, мисс Фишгард продекламировала:

Вся прелесть полей и рощ ушла,Смолк гомон забытых лесов,Улыбка увяла, и вместе с нейПочило навек волшебство[14].

Китти, имея куда более практичный склад ума, нежели ее наставница, нахмурилась, вслушиваясь в слова гувернантки, и сказала:

– Сейчас за окнами стоит такая холодища, что ни о какой прелести полей и рощ даже заикаться не стоит. И к тому же с больным мистером Пениквиком ни о каком умиротворении говорить не приходится.

– Порой вы меня очень огорчаете, Китти! – придав голосу трагические нотки, произнесла мисс Фишгард. – Неужели вы не испытываете «терзанья сердца, расставаясь с другом»?

Этот вопрос посеял в душе Китти чувство вины, поэтому всю первую половину пути она пребывала в угнетенном состоянии духа, отвечая на замечания своего путника односложными репликами.

– Плохо себя чувствуете? – добросердечно осведомился мистер Станден.

– Я чувствую себя ужасно плохо, Фредди! – призналась девушка. – Бедняжка мисс Фишгард спросила меня, не горько ли мне с ней расставаться, а мне ни капельки не горько…

– Вполне естественно, – без колебаний ответил Фредди. – Мне тоже эта особа не по душе. Знаешь, что она сказала мне сегодня утром? Она спросила, хорошо ли я выспался, а когда я ответил, что со всеми этими петухами, орущими у меня под ухом, выспаться никак нельзя, мисс Фишгард заявила: звуки сельской жизни бодрят дух, и еще добавила какую-то белиберду в том же роде.

– Это из Купера, – хмуро пробормотала девушка. – «Приносят отдохновенье душе истерзанной».

– Мешок фантазий, – хмыкнул Фредди. – Я всегда предполагал, что в этой деревенской жизни есть что-то нездоровое… Часто слышал, как джентльмены говорят о том, что не мешало бы уехать куда-нибудь из города, отдохнуть на лоне природы, поправить здоровье, но, признаться, ни разу не заметил, чтобы это кому-нибудь помогло. Ничего удивительного в том нет. Если тебя все время будит петушиное кукареканье, тут не до поправки здоровья. Как бы то ни было, а с мисс Фишгард явно что-то не в порядке.