Книга Мы из Бреста. Штурмовой батальон - Вячеслав Сизов

Нас до получения указания от вышестоящего командования разместили в лесу, в нескольких километрах от поселка, в расположении внештатного запа. Комдив, мужик умный, собрал сюда всю прибывшую с маршевым пополнением молодежь и давал тут ей азы военной службы. Большую часть полка составляли те, кто по мобилизации был призван в конце июля. Об их уровне военной подготовки даже говорить не приходилось. Считай, никакой не было. Чему можно подготовиться за две недели учебных сборов и по дороге к фронту? Ничему. Если только каким мелочам вроде сборки разборки винтовки и наматывания портянок. Хорошо, что хоть не разбежались, а то по рассказам командиров, пришедших познакомиться поближе и потрясти языком, пополнение даже присяги до прибытия в зап. не принимало. Только тут стало понятно, почему так активно обхаживал моих бойцов капитан Попов. В полках по несколько сот человек после боев осталось, поэтому тут каждый боец был на особом счету, а обстрелянный и вышедший с оружием тем более. Несмотря на приказ Ставки возвращать вышедших из окружения бойцов и командиров в свои части, командиры полков по возможности старались этого не делать, таким образом, решая вопрос о пополнении именно своих подразделений. Капитан Попов, пользуясь случаем, именно так и хотел пополнить свой полк, но не удалось и пришлось ему довольствоваться сотней бойцов из запа. Пополнение он, кстати, увел практически без оружия. Не было его. Оружие для бойцов должны были в полку найти. Парням с собой только два десятка ящиков с бутылками с зажигательной смесью выдали.

Как боевая единица зап. полк собой практически ничего не представлял. Собранные тут бойцы были разбиты на три батальона. Винтовки были только у одной из рот батальона. Личный состав по очереди занимался изучением оружия. В остальное время с палками в руках отрабатывали штыковой бой, метание гранат, окапывание и тактику действия в составе подразделения. Обучением новобранцев занималось полтора десятка командиров и политработников из числа запасников и три десятка сержантов. Командовал тут всем строгий майор-запасник, поддерживавший порядок в полку на должном уровне. Ряды палаток, коновязи и полевые кухни были спрятаны под масксети и деревья. Народ серьезно относился к возможности вражеского авианалета. Немецкие самолеты достаточно часто пролетали над лесом, но пока не наносили своих ударов.

Если «севостьяновских» бойцов поселили вместе со всеми, то нам выделили место для размещения несколько в стороне от остальных. Чему я только был рад — меньше вопросов будут задавать. А уж как рад был этому рад Петрович словами не передать. Во первых. За время нашей прогулки по Могилевщине его хозяйство значительно разрослось. Одних строевых лошадей под полсотни завелось, а еще трофейная кухня и куча повозок с имуществом, вооружением и боеприпасами. По его словам на все это «местные жители» уже покушались с просьбами поделиться и поменяться, а ему этого хотелось бы избежать. Ну и во вторых мы сняли с довольствия «пришлых севостьяновцев». Все экономия продуктов. И вообще он был не против пополнить наши продовольственные запасы. Тем более что в полку такие запасы были, а нас по записке особого отдела поставили на котловое довольствие. Так что Петрович собирался сделать набег на продовольственный склад и основательно его потрясти, сославшись на отсутствие своих запасов.

До ужина нас никто не трогал. Дали помыться в бане и привести себя в порядок. Петрович ухитрился в банно-прачечном комбинате белье поменять, а в поселке пошить чехлы для оружия из трофейного материала.

На быстрый ответ из Центра я и не рассчитывал. Хватило опыта суточного сидения в Городищах. Правда, там мы выходили на полковом уровне, а здесь сразу вышли на дивизионный, уж связь то у них с корпусом, армией и фронтом есть. А раз так, то наше местное сидение надолго не должно было затянуться. Но «чуйка» блин орала с каждым часом все громче и громче. Над Монастырщиной на восток и обратно несколько раз в сопровождении истребителей прошли немецкие бомбардировщики. Нас и поселок они игнорировали, а зенитки на станции и в расположении штаба дивизии молчали.

Вечером все и началось. Первым признаком, что все идет не так как всегда, стала возросшая активность командного состава полка. Их несколько раз собирали у штабной палатки. После чего начались сборы лагеря. Из Монастырщины несколько грузовиков привезли ящики с винтовками и боеприпасы, которые раздали по подразделениям. Бойцов из группы Севостьянова до этого державшихся вместе разделили по батальонам. Потом в полк приехал комиссар и начальник особого отдела дивизии, собравшие в штабную палатку весь комсостав полка. Пригласили туда и меня. На совещание я опоздал, посыльный дал мне возможность домыться в бане и одеться по форме. Прибыл я в штаб, когда все уже было законченно. Встретили меня только представители дивизии. Комполка и остальные куда-то убежали по своим делам.

— Лейтенант я понимаю что вы не из нашего ведомства и у вас своя задача, но обстановка сложилась так что мы вынуждены вас задействовать. — Начал комиссар. — Германцы на участке нашей дивизии перешли в наступление. Пока удается их сдерживать, но сил для удержания позиций мало. Резервов у дивизии кроме местного полка нет. Если немцы прорвутся на нашем участке, то у них откроется прямая дорога на Починки и Ельню. Командованием армии и фронта нам обещано подкрепления, но когда они прибудут неизвестно, а действовать надо немедленно. Нами на наиболее угрожаемых участках подготовлены оборонительные позиции и несколько мест для организации засад. Полк сейчас начнет туда выдвижение. Как вы, наверное, уже знаете, тяжелого вооружения у него нет. Кроме того что принесла ваша группа. Долго под ударами врага он не сможет продержатся. Мы его усилим противотанковым дивизионом и зенитной батареей, но этого мало. Поэтому я прошу вас поделиться своими трофеями и особенно тяжелым вооружением, а так же влиться в состав полка как отдельная боевая единица. Мы думаем использовать вас по предназначению — как роту разведки и пулеметную роту резерва командира полка. Как только подойдут подкрепления, мы вас сменим и направим в тыл.

Что ж история имеет свойство повторяться. Мог ли я отказаться? Да, мог. Хотя бы потому, что есть запрет Наркома на использование войск и подразделений НКВД во встречных боях с противником без указания вышестоящего командования. Кроме того самостоятельно принимать решение после выхода к своим я не имел права, а сидевший тут же старший из представителей НКВД в лице дивизионного особиста молчал и прятал глаза. Смущало меня то, что до сих пор нет реакции в отношении нас со службы охраны тыла фронта. Больше десяти часов прошло, как тут кукуем. Давно бы до Москвы достучались. Все же мы не рядовое подразделение, а тут молчок. Странно все это. Единственное что приходило в голову так это то что мое начальство в лице «див. особиста» уже обо всем договорилось, а меня в очередной раз проверяют. В том числе и на «слабо». Понятно, что нами решено закрыть дыру в линии фронта и плевать, что у меня в роте собраны не самые плохие спецы, подготовленные для других дел. Главное фронт закрыть, не дать врагу прорваться вглубь страны. А кем и как все равно. Откажешься — могут обвинить в трусости и т. п., а немцы все равно фронт прорвут и выйдут к Починкам и к Ельне. И снова бои и те же потери, но уже с подмоченной репутацией. Согласишься, народ все равно положишь, зато честь сохранишь. Взвесив все за и против, я согласился с предложением командования дивизии, но с условием, что принимать решение на ввод в бой своего подразделения из-за его специфики и складывающейся обстановки буду только сам. Еще потребовал письменный приказ за подписью командира, комиссара и начальника Особого отдела дивизии. Который мне тут же был вручен. Подготовились. Словно заранее знали мой ответ.