Книга Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

Между тем Джеки уже делилась своими сомнениями с друзьями и родными, включая Кэмпбелла Джеймса, двоюродного брата Юши. Тот вспоминает, как Джеки говорила ему, что не годится в жены Джону Хастеду. Известному писателю Луису Окинклоссу новость сообщил в Вашингтоне брат, когда Джеки приехала на ужин вместе с Джанет и Хьюди: «После ужина Джеки сидела подле меня в уголке и рассуждала, какой будет ее жизнь, если она выйдет за респектабельного молодого бизнесмена из Нью-Йорка. Спокойная, но скучная, так ей казалось. У меня только что вышел роман “Сибилла” о судьбе такой молодой женщины, и Джеки то и дело повторяла: “Да-да, это мое будущее. Я буду Сибиллой Хастед”. Отчетливо помню, что был уверен – эту молодую женщину ждет совсем другая судьба, и всего через несколько дней мы узнали, что помолвка расторгнута».

В середине марта Джеки пригласила Джона Хастеда в Мерривуд на выходные и, провожая его в аэропорту на нью-йоркский рейс, сняла с пальца кольцо и положила ему в карман. «Она не стала ничего объяснять, да и что тут скажешь», – вспоминал Хастед.

Одна из его знакомых так комментировала это событие: «Джеки держала Джона на коротком поводке. То хочу, то не хочу, то буду, то не буду. А потом появился Кеннеди, и Джона отправили в отставку. Все просто. Джонни был раздавлен, но скоро оправился и женился на действительно милой девушке. Но сразу после разрыва он вправду был очень подавлен, потому что Джеки поступила с ним не лучшим образом». Когда появилась первая авторизованная биография Жаклин Кеннеди, подготовленная Мэри ван Ренсселаар Тэйер, подругой Джанет Окинклосс, со слов самой Джеки и ее матери, имя Джона Хастеда вообще не упомянули. Джеки попросту вычеркнула его из своей жизни.

Нехарактерные для Джеки публичные сомнения по поводу брака с Хастедом явно должны были подготовить почву, чтобы публично порвать с женихом. Колебания по поводу того, чтобы стать нью-йоркской матроной и женой середнячка с Уолл-стрит, вполне понятны, принимая во внимание амбиции, которые приписывал Джеки Джон Уайт, и яркую звезду конгрессмена Кеннеди, которая снова взошла на ее небосводе, затмив беднягу Хастеда. Как утверждает Роуз Кеннеди (а ее память на даты не вызывает сомнений), зимой 1951 года Джеки и Ли проводили каникулы в Хоуб-Саунд поблизости от Палм-Бич: «Джеки работала в одной из вашингтонских газет и была знакома кое с кем из наших детей, поскольку в то время Джек, Юнис и Бобби тоже работали в Вашингтоне. Ее пригласили провести несколько дней в нашем доме в Палм-Бич. Меня там тогда не было, я занималась другими делами и в тот год приехала в Палм-Бич чуть позже обычного, но вскоре получила благодарственное письмо, подписанное “Джеки”. Я решила, что оно от какого-то парня, и удивилась, что парень написал такое очаровательное письмо. Помню, я тогда гадала, кто этот Джеки».

Поскольку в ту пору Джеки использовала именную писчую бумагу с полным именем «Жаклин Ли Бувье» наверху каждой страницы, да и вообще вряд ли стала бы подписываться «Джеки», адресуя письмо хозяйке дома, заключительная часть истории Роуз, скорее всего, выдумка. Но факт остается фактом: перед Рождеством 1951 года Джеки и Ли гостили в доме Кеннеди, а так как неподалеку располагался дом родителей Чарли Бартлетта, то, вероятно, без Чарли здесь не обошлось.

Чарли не одобрял выбор Джеки и не отказался от мысли свести ее с Джоном Кеннеди. 8 мая 1952 года Бартлетты давали в Джорджтауне очередной ужин, и Марта по телефону пригласила Джеки, предложив заодно подхватить и Кеннеди. Позднее Джеки и Джон Кеннеди считали тот вечер ключевым в своих отношениях. Молли Тэйер со слов Джеки рассказывала: «Джеки тут же поняла, что этот человек сыграет огромную роль в ее жизни. Внутренним чутьем она ощутила, что Кеннеди – закоренелый холостяк, и в этот миг осознала, что он, возможно, разобьет ей сердце, но решила, что боль того стоит».

Кеннеди традиционно утверждают, что симпатия была обоюдной и что Джон сразу отнесся к Джеки серьезно. «Она мгновенно сразила брата наповал, когда они впервые [sic!] встретились на ужине, – говорил самый младший из братьев Кеннеди, Тедди. – Все родные тотчас поняли, что к этой девушке он относится по-особенному, и наблюдали за развитием их отношений. Помню, она тогда часто приезжала на Кейп-Код, участвовала в жизни семьи. Джона пленил ум Джеки: они вместе читали, рисовали, гуляли и беседовали».

Ко времени исторического ужина в мае 1952-го Джон, которому через две недели исполнялось тридцать пять, был уже заметной фигурой, автором широко разрекламированной книги «Почему спала Англия», героем войны из очерка Джона Херси «История РТ-109». Пять лет Кеннеди представлял в конгрессе штат Массачусетс и теперь баллотировался в сенат; соперником его стал лидер республиканцев Генри Кэбот-Лодж. Недавно Кеннеди признали «самым завидным женихом Америки», причем он обошел другого закоренелого холостяка, киноактера Рока Хадсона, а в июле вашингтонская пресса присвоит ему еще и титул самого привлекательного члена конгресса. Высокий, поджарый, с роскошной каштановой шевелюрой, Кеннеди излучал обаяние. Женщины, как, впрочем, и мужчины, из кожи вон лезли, лишь бы угодить ему. Инга Арвад (близкие отношения связывали ее и Кеннеди с ноября 1941 года до февраля 1942-го, когда отец заставил Джона порвать с нею) писала об их первой встрече: «В нем был шарм, который, как по волшебству, притягивал всех и вся… густые волосы, синие глаза, теплый взгляд, благожелательная естественность… когда Джон входил в комнату, ты сразу чувствовал его присутствие, неназойливое и ненавязчивое, от него исходил какой-то животный магнетизм».

Писательница Глория Эмерсон, которая позднее стала подругой Джеки, а в ту пору только начинала журналистскую карьеру, познакомилась с Джеком Кеннеди в 1950-х годах, на одном из коктейлей: «При виде его я прямо-таки впала в гипноз. Потрясающий мужчина. Ему незачем было прилагать усилия, женщины и без того штабелями падали к его ногам…» Сесилия Паркер Гейелин запомнила Джона Кеннеди как на редкость привлекательного молодого человека с потрясающим чувством юмора», а Эйлин Боудон Трейн писала, что пространство вокруг Кеннеди словно наэлектризовывалось: «Джон входил в комнату, окидывал тебя беглым взглядом, и ты трепетала от волнения…»

Один из друзей Кеннеди говорил: «При появлении Джона температура в помещении взлетала вверх на сто пятьдесят процентов. Он жил все двадцать четыре часа в сутки». Семья Кеннеди вообще отличалась необычайной энергичностью, но Джон превосходил всех. Как минимум трижды он был на волосок от смерти и каждую минуту воспринимал так, словно она последняя. «Я никогда больше не встречал людей, которые дорожили бы каждой минутой жизни так, как Джон, – вспоминал его старый друг Чарлз (Чак) Сполдинг. – Он жил сегодняшним днем. В нем всегда пульсировала энергия, везде и всюду». Один из недавних биографов подметил, что люди вокруг Кеннеди походили на замершие фигуры живой картины, которые ждут, когда он придет и оживит их. «Он был очень нетерпелив, любил риск и проживал свою жизнь так, будто каждый ее миг – единоборство со скукой». Еще в колледже во время футбольного матча Джон повредил позвоночник и усугубил эту травму, героически спасая товарищей при кораблекрушении в Тихом океане в 1943 году, но переносил боль стоически. Кроме того, его мучила хроническая болезнь Аддисона, однако никто из друзей никогда не слышал от него ни единой жалобы. Мужчины уважали его за смелость, чувство юмора и стиль и, как писала Глория Эмерсон, «хотели походить на него, не меньше, чем женщины, стремились добиться его благосклонности, но, что еще важнее, кажется, любили его. Все старались ему потрафить».