Книга Красная Армия в начале Второй мировой. Как готовились к войне солдаты и маршалы - Юрий Веремеев

Но немцы более умно и умело распорядились своей техникой. Они не стали распределять танки по пехотным дивизиям, как это сделали мы по примеру других европейских армий (вплоть до того, что в каждой стрелковой дивизии должно было быть по 12 танков Т-26), и не стали распределять танковые батальоны и бригады равномерно по корпусам и армиям. Они создали танковые группы, иначе говоря – танковые армии. Вдобавок они посадили пехоту танковых дивизий на машины, а артиллерию танковых дивизий сделали либо самоходной, либо на механической тяге. Даже саперные батальоны и тыловые подразделения этих дивизий были моторизованными. В результате все части немецкой танковой дивизии имели подвижность, примерно на уровне танков.

Вот такой бронированный кулак проламывал всякую оборону РККА, поскольку на любом участке немцы всегда получали численное превосходство в танках. Мотопехота, двигаясь столь же быстро, как и танки, закрепляла за ними захваченные территории и дожидалась подхода пехоты, которая завершала начатое танкистами.

Советское военное руководство не сумело до начала войны правильно оценить роль танковых соединений и развить тактику их применения. Хотя механизированные корпуса в РККА начали формироваться задолго до того, как немцы начали создавать свои танковые дивизии, но затем возобладала иная точка зрения их применения, и механизированные корпуса были расформированы. Лишь опыт войны в Польше и затем во Франции, где танковые дивизии сыграли решающую роль, заставил наших маршалов вернуться к идее танковых дивизий и мехкорпусов. Но время было трагически упущено. Если начать перечислять советские танковые дивизии 1941 года, то выяснится, что все они были сформированы в короткий отрезок времени между июлем 1940 и мартом 1941 года.

В июле 1940 года только начинается формирование первых танковых дивизий РККА. Несложно объявить двум-трем командирам отдельных танковых бригад, что отныне они вместе N-я танковая дивизия. И представить им командира дивизии, или даже одного из них объявить командиром дивизии. Но это будет просто сумма танковых бригад, но не единое целое соединение. Нужно еще создать тактику танковых дивизий, научить вновь испеченных комдивов управлять такими соединениями, включить такие дивизии в общую систему оперативного искусства армий и фронтов, научить взаимодействовать с пехотой и артиллерией. А кто будет всему этому учить? В РККА нет на это время высоких генералов, умеющих это делать. Следовательно, нужно проводить десятки войсковых учений, сотни командно-штабных игр и учений с тем, чтобы наработать эту самую танковую тактику. На это нужно время. А его-то у Красной Армии уже не было.

И подавляющее превосходство в количестве танков не стало танковым превосходством на поле боя.

А что же немцы? Немцы начали разрабатывать и отрабатывать танковую тактику еще в 20-х годах. Весь мир смеялся, когда немецкие солдаты толкают по полю фанерные танки на велосипедных колесах. Досмеялся….

Первые танковые дивизии гитлеровские генералы сформировали еще в 1935–1936 годах. У них было достаточно времени, чтобы обговорить, отработать и обкатать идею использования танковых соединений. Они опробовали своих танкистов в боях в Польше и Франции, обстреляли их, обкатали. Говорят, что за одного битого двух небитых дают. Здесь можно сказать, что одна танковая дивизия с боевым опытом стоит пяти вновь созданных.

Стоит ли это считать трагическим просчетом и проявлением бездарности именно и только сталинских маршалов? Трудно сказать. Едва ли. Точно так же, как и в СССР, думали генералы всех стран Европы. Точно также считали в стране, родоначальнице танков, имевшей опыт их массированного использования в боевых условиях – Англии. Британские генералы делили танки на два основных класса – танки непосредственной поддержки пехоты (НПП) и крейсерские танки. Первые должны были быть фактически броневым щитом пехоты и пушками поддержки, вторые – исполнять роль кавалерии по преследованию бегущего противника. Их танки были рассредоточены по пехотным дивизиям в большем количестве, чем в РККА. Так что недопонимание в то время сути танковых частей и соединений было присуще военным всех стран Европы.

Всем, кроме немецких военных. Вот этот момент, в частности, дает мне основание полагать, что, несмотря на все допущенные ими ошибки и просчеты, о которых я уже писал, немецкие генералы не были тупицами, а были весьма талантливыми полководцами.

Но стоит ли считать тупицами и бездарностями как советских, так и других европейских генералов, в отличие немецких? Надо заметить, что в 30-х годах танки были неисследованной новинкой. Первая мировая война дала лишь первый опыт использования нового оружия и повод для размышлений по наиболее рациональному применения танков. Локальные войны 30-х годов ничего для опыта танкового применения не добавили.

В те годы еще никому не было ясно – что такое танки. То ли это просто один из новых эффективных типов оружия, которое усиливает боевые возможности пехоты, то ли совершенно новый род войск, который перевернет всю тактику наземных сражений.

Не одному Гудериану приходила в голову мысль о том, что это новый род войск, что нужно создавать механизированные объединения – танковые армии, в которых все рода войск имеют ту же подвижность, что и танки. Достаточно напомнить, что эту же идею тогда четко описал английский генерал Д. Фуллер, французский полковник де Голль, советские специалисты Калиновский, Крыжановский, Аммосов, Фавицкий.

Не случайно именно в РККА начали формироваться первые танковые (механизированные) корпуса. Напомню, что 45-й механизированный корпус РККА был сформирован еще в 1932 году.

Но только большая война могла четко и однозначно прояснить – нужны ли танковые корпуса и армии, какие задачи они могут решать. Одно дело теоретизировать и доказывать необходимость такого использования танков, не неся за это прямой ответственности, и совсем иное – принимать ответственные решения, которые во время войны могут решить судьбу всей страны. Отсюда и колебания в советском высшем военном руководстве, отсюда и противоречивые решения. Все у нас понимали, что танки нужны и надо их много, но вот в какие организационные формы это все облечь, оставалось неясным. Узнать это было неоткуда. В европейских армиях генералы склонялись к тому, что танки нужны в основном как хорошее средство усиления пехоты.

Немцы же, готовясь к войне наступательной, агрессивной, решили, что для них танковые корпуса и армии станут таранящей силой. Сделали на это ставку и… выиграли. А могли и проиграть. Если бы Европа и СССР нанесли Германии упреждающий удар, то немецкие танковые силы могли не сыграть решающей роли. Танковые корпуса хороши в наступлении. Как оборонительные средства они довольно посредственный инструмент, что Вторая мировая война и доказала. Во всяком случае, особых преимуществ танковый корпус в обороне перед пехотным не имеет.

Но вот назревшую необходимость, которую четко заметили советские военачальники, немецкие военные просмотрели. Имеется в виду переход к танкам с противоснарядной броней от противотанковых орудий, способных бороться с тяжелыми танками. Время не дало возможности нам заменить все Т-26 и БТ-7 на Т-34 и КВ. Не успели. Иначе бы со всей немецкой танковой армадой было бы то, что произошло 19 августа 1941 года возле Гатчины. Один танк КВ (экипаж старшего лейтенанта З. Г. Колыбанова) подловил колонну немецких танков на труднопроходимой местности и уничтожил 22 из них, плюс две немецкие противотанковые пушки. Нельзя сказать, что немцы просто расстреливались Колыбановым. Когда танк вышел из боя, то на его броне насчитали 156 прямых попаданий бронебойных снарядов. Но 76-мм снаряды КВ свободно дырявили тонкую броню немецких Т-III а 50-мм снаряды короткоствольных немецких пушек осилить броню КВ не могли.