Книга Исполнитель - Сергей Горбатых

Шестиклассники, сбившись в кучку, молча наблюдали, как богатяновские их брали в кольцо.

Клык вынул из кармана полуфунтовую гирьку на толстой цепи. Раскрутил её и – бац по деревянному забору.

– Хрясь! – громко хрустнула толстая доска. Ещё раз – бац!

– Хрясь! – разлетелась в щепки другая доска.

Два парня, стоящие по бокам Клыка, достали острые финки и стали, не спеша, вытирать лезвия ножей о свои штаны.

– Ну, што, мыши серые, вы чего, паскудники дешёвые, моего лучшего друга забижаете? – угрожающе произнёс Иван.

– Вы, оши‑оши‑ши‑ши‑баетесь. Мы ва‑аа‑ши‑их дру‑уу‑зе‑зей не‑е тро‑гаа‑еем, – заикаясь от страха, ответил самый высокий шестиклассник по фамилии Каштанов. Он‑то и был зачинщиком травли Константина.

– Костик, друг мой лучший! Енто существо в сером пинжаке, грит, что тебя не обижал.

Рябоконь смело подошёл к Клыку и поздоровался с ним за руку. Затем важно подал руку его друзьям.

– Обижают, они, гниды, меня, Ванюша. Ох, как обижают! Житья мне прямо не дают, – подыгрывая Клыку, ломаным языком ответил он.

– Так, значит, брешут! Вот сволочуги! – разыгрывая удивление, изумился Клык.

– Так ты, кореш, скажи нам, хде фраера энти? – вежливо попросил Костю парень с длинными волосами и шрамом на правой щеке.

Рябоконь подошёл и, ткнув в них указательным пальцем, вынес приговор:

– Все!

– Ах, вы, паскудники! Ах, вы, брехуны мышастые! На колени все! – вдруг страшно заорал Клык.

– Не убивайте нас, дяденьки! – громко заплакал самый толстый шестиклассник. – Пожалуйста!

Стоящий рядом с ним круглолицый Клеменко вдруг упал и на землю и стал биться в истерике.

– Кузя, – приказал Клык парню со шрамом, – выпусти из него кишочки! Мучается он грешный! Облегчи ты участь его!

Каштанов от животного страха, парализовавшего его, стал неожиданно мочиться в свои форменные серые гимназические брюки. Из правой штанины ему прямо на ботинок потекла тонкая струя мочи.

– На колени, паскудники! – вдруг так громко заорал Клык, что стая голубей с шумом взлетела с веток шелковицы.

Шестиклассники стали на колени.

– Костик, иди сюда! Становись, пожалуйста, перед этими мышами, – вежливо попросил Клык и спросил:

– Тебя как по батюшке? Я что‑то не упомню?

– Евлампиевич! – с нескрываемой гордостью произнёс Рябоконь.

– Просите, сволочуги, прощения у Константина Евлампиевича! – приказал Иван гимназистам, продолжающим стоять на коленях перед Костей.

– Константин Евлампиевич, – недружно стали повторять за Клыком шестиклассники. – Простите нас, говнюков и паскудников, за то, что мы к Вам относились без должного почтения. Мы всё поняли и раскаялись!

– Ну что, Костик, прощаешь энтих фраерков? – поинтересовался Иван.

– Прощаю! – самодовольно объявил Рябоконь.

– Так, повторяю, что если мой лучший кореш хоть раз скажет, что вы его не уважаете, то я вам всем черепки, как арбузы, расколю! Всё пошли вон отсюдова! – предупредил грозным голосом Клык.

Шестиклассники, похватав свои ранцы, кинулись наутёк.

– Спасибо, Иван! – восторженно произнёс Костя и протянул ему сто рублей.

Клык, тщательно пересчитав деньги, довольно заулыбался:

– И тебе спасибо! Нужен буду, приходи на Богатяновку!

– Да, Костик, держи на память! – вручил он ему острую финку.

На следующий день по гимназии поползли самые противоречивые слухи о вчерашнем происшествии с учащимися шестого класса. Пострадавшие молчали. Им было очень стыдно. Между собой они договорились ничего не рассказывать даже своим родителям. Но всё равно кто‑то из пострадавших проговорился. В гимназии толком ничего не знали, поэтому придумывались самые невероятные истории. Всем было ясно только одно: Костя Рябоконь со своими богатяновскими дружками может запросто убить любого из них.

Константин вошёл в класс. Все, как по команде, стихли. Рябоконь вытащил финку и с силой вогнал её в крышку своей парты:

– Кто ещё раз назовёт меня Гулливером, сразу, как мышь серую, подрежу! Поняли?! – предупредил он своих одноклассников.

В ответ была тишина.

С этого дня Костя Рябоконь стал настоящим бандитом в глазах всех учеников гимназии. Теперь никто и никогда не называл его ни Гулливером, ни лилипутом. Даже старшеклассники, от греха подальше, старались его избегать. А вокруг Константина образовалась группка подхалимов, которые во всём ему старались угодить.

Третий и четвёртый классы Рябоконь без всякого труда закончил на отлично. В пятом – он потерял всякий интерес к учёбе. Константин стал запоем читать приключенческие книги. За считанные дни он "проглотил" "Графа Монте‑Кристо" и "Остров сокровищ". Теперь он украдкой читал даже на уроках.

Евлампия после частых общений с другими купцами и долгих раздумий посетила идея: ему страстно захотелось, чтобы единственный его сын стал дворянином и сделал блестящую карьеру государственного чиновника.

– Это мы‑то, Рябокони, можем стать советниками самого Государя Императора! – с благовением представлял он. – Но военным он не будет! Какой из него офицер с таким росточком? – размышлял днём и ночью Евлампий. – А вот поступить в университет – это сын мой сможет. Все говорят, что Константин очень способный! Учится ведь лучше всех в классе. Какую же карьеру для него выбрать? Рановато говорить об этом. Надо, чтобы он обучился нескольким иностранным языкам. Даша того же мнения. Да все мои знакомые говорят, что пока мал ребёнок – должен выучить языки!

Евлампий Васильевич нанял одного известного в городе преподавателя французского языка Жанну Карловну, которая занималась с детьми всех его друзей.

Косте жутко хотелось начать читать книгу Конан‑Дойля о Шерлоке Холмсе, которую он недавно купил. Вместо этого, высокая и болезненно‑худая Жанна Карловна целых два часа заставляла произносить его единственный звук. Костя сворачивал свой язык в трубочку, как она ему показывала, и жутко орал:

– Рьё…Рьёооо…

– Это что, теперь эта каланча пожарная будет пытать меня каждый день? Ну, нет! Пусть она издевается над другими! – принял он решение.

Вечером Константин вытащил из мышеловки дохлую большую мышь и снял с неё перочинным ножом шкурку. Затем, перепачкавшись с ног до головы, приклеил её в тетрадь.

– Константин, ты выполнил то, что я тебе приказала сделать? – грозно спросила Костю Жанна Карловна.

– Будьте любезны, напомните, что я должен был сделать? – вежливо спросил мальчик.