Книга Одесская кухня - Ирина Потанина

Поэт от Бога, в устной прозе Анна Андреевна, как ни крути, всегда была одесситкой.

А чтобы не путать Божий дар с яичницей, позволим себе изложить историю еще одного родившегося в Одессе и покорившего весь мир явления. Разрешите представить: волшебная, бодрящая, потрясающая - «Яичница по-одесски».

Вам понадобится (на 2 порции):

4 яйца

4,5 столовых ложки сливок

1 помидор 1/2 луковицы

3 столовых ложки сливочного масла

60 г креветок

100 г мяса мидий

соль и перец - по вкусу

Приготовление:

Очистим креветки от панциря и отправим на 3 минуты в кипящую воду. Отбросим на дуршлаг и дадим просохнуть. Мясо мидий выложим на сковородку, перемешаем с маслом и протушим на слабом огне примерно 5 минут. Затем добавим порезанные колечками лук и помидоры. Перемешаем и добавим уже просохшие креветки. Аккуратно помешивая, тонкой струйкой вольем сливки, вобьем яйца, посолим и поперчим. Тушим, накрыв крышкой, до готовности (примерно 5 минут).

Свой с потрохами

Одесса - город-катализатор. Любые ваши качества он усиливает в разы, любые желания - обостряет, а реализацию их ускоряет до невозможности. Столь деятельного человека, как поэт Максимилиан Волошин , пускать сюда было попросту опасно. Всего четыре месяца провел он здесь, а некоторые последствия его визита можно наблюдать и по сей день.

Одесса - город-катализатор. Любые ваши качества он усиливает в разы, любые желания -обостряет, а реализацию их ускоряет до невозможности.

Итак, холодная зима 1919-го. Волошину немного за сорок. Поэт, художник, переводчик и литературный критик, он видит в окружающих реалиях «исторические дни» и старается ничего не пропустить. За плечами его - всероссийская известность, работа в Париже, в Петербурге и Москве, всевозможные дерзкие поступки, вроде дуэли с Гумилевым и публичного письма военному министру с отказом от участия в «кровавой бойне Первой мировой войны», а также безграничная любовь к людям и вера в правильность мироустройства. На плечах - бородатая и лохматая кудрявая голова с мужественным подбородком и близорукими глазами, придающими лицу что-то по-детски беззащитное. Под плечами - грузное, объемное тело русского богатыря. «Семь пудов мужской красоты», - говаривал о себе он сам. И вот это чудо приезжает в Одессу, чтобы читать лекции на околокультурные темы. В некоторых залах еще топят, вход стоит копейки, потому народу приходит много. Впрочем, некоторые (начинающие «литераторы новой волны») идут отнюдь не из теплых побуждений. На подобные мероприятия они ходят рассказать оратору, что время старой школы ушло. «Долой! К черту старых, обветшалых писак!» - кричат они, что уже стало традицией любых подобных выступлений. Покричав минут с пять, они всегда уходят с лекции, после чего она, собственно, и начинается. Но Макс Волошин - открытая душа. Он не выносил негативных послевкусий. Попросив зал подождать, он бросился вслед за ушедшими: «Они нас не понимают, надо объясниться!» И надо же: кое-кого из буянов ему удалось очаровать, посадить в зал и пообещать интересную, животрепещущую и ратующую за всеобщее братство лекцию. Позже Волошин напишет о том периоде: «...мне действительно удалось пересмотреть всю Россию во всех ее партиях, и с верхов и до низов. Монархисты, церковники, эсеры, большевики, добровольцы, разбойники... Со всеми мне удалось провести несколько интимных часов в их собственной обстановке...»

«Жизнь ставит нас в рамки, и мудрость не в том, чтобы биться головой о стены, а в том, чтобы уметь быть счастливым внутри отведенного пространства», - говорил Волошин.

Когда Одесса перешла к большевикам, Волошин сразу же развел широкую деятельность. «Жизнь ставит нас в рамки, и мудрость не в том, чтобы биться головой о стены, а в том, чтобы уметь быть счастливым внутри отведенного пространства», - говорил Волошин и бежал к новым властям, чтобы зарегистрировать только что придуманную «Художественную неореалистическую школу». Чтобы спасти дом друзей, он ратовал за устройство в них профобщежитий. Случаи «реквизиции жилплощади» чекистами стали повсеместны, поэтому лучше было подселять своих. Художникам, чтобы спастись, Волошин советовал объединиться в цех с малярами. Писателям - с кем-нибудь еще, «понятным, производящим осязаемые ценности». При этом Максимилиан Александрович так увлекся всеобщим объединением, что даже сам уже забыл, что пару дней назад воспринимал придуманные профсоюзы как вынужденный компромисс и уловку перед властями. Теперь уже Волошин искренне ратовал за «возрождение средневековых цехов», коммунальный быт и коллективное хозяйство... Неизвестно, куда еще занесли бы Максимилиана Александровича волны оптимизма, но тут большевики проявили одну из отвратительных своих черт: неблагодарность. В ответ на принесенный Волошиным план художественного украшения города к 1 мая в газете «Известия» вышла статья пролетарских авторов с текстом: «К нам лезет Волошин, всякая сволочь спешит теперь примазаться к нам!» Расстроившись, как ребенок, Волошин попытался опубликовать ответ, но никто не пошел на это... «Искусство вне политики, я хотел участвовать в украшении только как поэт и художник!» - жаловался опальный Волошин. «В украшении собственной виселицы?» - иронизировал друживший с ним Бунин. Обидевшись, Волошин решил перебраться из Одессы в родной Коктебель. На суше действовал строжайший пропускной режим, поэтому отходить нужно было по морю. Подключив все связи и собрав бумаги от самых разных инстанций, Максимилиан Волошин на хрупком суденышке покинул шумную Одессу.

Максимилиан Александрович Волошин

Едва ступив на судно, Волошин тут же «стал нащупывать контакты» с матросами, а едва отплыв от берега, спас их от назревающих неприятностей: «Я выехал на рыбацкой шаланде с тремя матросами... Море сторожил французский флот, и все суда, идущие из Одессы, останавливались миноносцами. Мы были остановлены: к нам на борт сошел французский офицер и спросил переводчика. Я выступил в качестве такового и рекомендовался «буржуем», бегущим из Одессы от большевиков. Очень быстро мы столковались. Общие знакомые в Париже и т. д. Нас пропустили.

«А здорово вы, товарищ Волошин, буржуя изображаете», - сказали мне после обрадованные матросы, которые вовсе не ждали, что все сойдет так быстро и легко. Их отношение ко мне сразу переменилось. Мы подружились».

Окончательно отточенное в Одессе умение становиться для всех «своим с потрохами» еще часто спасало Волошина и «помогало помогать людям», в каждом из которых он обязательно видел что-то хорошее и каждого из которых считал чуточку гением.

Кстати, о потрохах. Иногда это бывает очень вкусно. Ароматный, красивый и вкусный «Рассольник с потрохами» к вашим услугам!